Тележка оказалась с сюрпризом — вывернутым передним колесом, поэтому пришлось приложить значительные усилия, чтобы дотолкать её до ряда с чаем и кофе. По пути тележка задела островок с фруктами, несколько мандаринов выпали из ящика и, подпрыгивая, покатились по полу. Я не стала даже пытаться их собрать. Плевать.
Эта марка кофе относилась к недорогим, поэтому под неё отводилась нижняя полка. Радости мне это не прибавляло. Чтобы разместить жестяные банки, приходилось сидеть на корточках, согнувшись в три погибели. Потом нужно периодически подниматься, брать несколько штук из тележки, составлять сначала рядом с собой. Неплохая зарядка в стиле «встали-присели». Мимо ходят покупатели, не очень довольные тем, что я перегораживаю им проход и закрываю обзор. Наверное, на их месте, я бы тоже кривила лицо, видя в человеке в красной жилетке с логотипом сети досадную помеху на пути к быстрому шопингу. Их можно понять. На носу Новый год, все спешно закупают продукты к праздничному столу и подарки близким.
— Мама любит мандарины! — я невольно оглянулась на звонкий радостный крик. Моя привычка неадекватно реагировать на детей так никуда и не делась.
— Куртку расстегни, жарко. И шапочку сними, — мужской голос прозвучал заботливо.
— Потом. Сначала мандарины, — расставил приоритеты ребёнок.
Трудно сказать, почему моё внимание привлекла картина возле того самого островка с фруктами, который я недавно не смогла объехать. Мальчик лет пяти в шапочке с помпоном старательно выбирал мандарины, самые крупные и яркие, мать с улыбкой держала раскрытый пакет, а отец стоял рядом с полупустой тележкой. Значит, недавно вошли в магазин, тут же сделала вывод я. И в этот миг я остро осознала, что хочу настоящую семью, вот такую, какой у меня никогда не было. Паша будет прекрасным отцом, а я постараюсь стать хорошей женой и матерью. Вздохнув, я поднялась, за очередными банками. Набирая их, краем глаза продолжала следить за ребёнком и его родителями и невольно улыбалась. Когда малыш решил, что фруктов достаточно, он практически выхватил у матери пакет, даже не дав завязать, и потащил ощутимую для его возраста ношу к отцу.
Мужчина забрал у сына пакет, завязал и положил в тележку.
— Рит, взвесишь?
Женщина с улыбкой кивнула мужу и поспешила к весам.
— Увидишь, в новом году мама обязательно вернётся, — серьёзно произнёс малыш, а у меня оборвалось сердце. Темноволосая женщина ему не мать, идеальная картина семьи рушилась на глазах. Отец потрепал сына по шапке и стянул её.
— И куртку расстегни, наконец, — строго добавил он.
Банки посыпались на пол, одна из них ударила по ступне, так что я чуть не вскрикнула от боли. Я точно сумасшедшая. Теперь я видела наяву мальчика, который снился мне практически каждую ночь. Ребёнок, привлечённый грохотом, широко распахнул глаза. Любопытство сменилось удивление, а удивление радостью.
— Мама! — закричал он и настойчиво потянул отца за рукав. — Там мама!
— Это не мама, Лисёнок.
На его плечо опустилась рука.
Я же просто застыла среди разбросанных банок, не обращая никакого внимания на пытающихся обойти меня людей. Наверное, со стороны я выглядела очень странно — работница торгового зала стоит как вкопанная и пялится на покупателей. Вот только сил оторвать взгляд от мальчика и его отца я так в себе и не нашла. Я знаю, почему мне кажется знакомым мужчина, он тот, кто мне постоянно снился. Я будто не раз слышала его голос, только теперь он прозвучал глухо и неуверенно:
— Нам пора, сынок, — его рука на плечике сына сжалась, удерживая. Темноволосая женщина уже вернулась и переводила взгляд с мужчины на ребёнка, пытаясь понять, что происходит.
Но малыш недовольно дёрнул плечом, вырываясь, и бросился ко мне. Не знаю, где было моё благоразумие, я поймала ребёнка на лету и опустилась на колени, прижимая к груди. Сердце бешено колотилось. Я гнала от себя осознание, что сейчас обнимаю чужого ребёнка, что это неправильно, что меня через несколько минут ждут неприятные объяснения с его семьёй. Но это мгновение, пока я чувствую его своим, родным, бесценно. Малыш обхватил меня за шею, потом ладошками за щёки:
— Я знал, что ты вернёшься. Всегда знал. Ты всех вылечила? — он серьёзно и требовательно посмотрел на меня. — И теперь ты никуда не уедешь?
Я не понимала, о чём он говорит, но на всякий случай кивнула. Он с одобрением улыбнулся. По моим щекам рекой побежали слёзы, я уже не могла сдержать их. Происходило что-то непонятное, не поддающееся никакому объяснению. Я не знала, что будет завтра, не знала, что будет даже через пять минут, но твёрдо была уверена в одном, что прижимаю к себе своего Лисёнка и никогда его не отпущу.
Глава 18
Максим
Не каждый может похвастаться тем, что видел призрака. А я только что встретился взглядом со своей женой, умершей ровно год назад, в тот же самый день. Она не была бесплотной и прозрачной — выглядела вполне осязаемой, стоя в красной форменной жилетке посреди банок с кофе, только что с грохотом выпавших из её рук. То, что она их упустила, её нисколько не заботило, так же, как и замечания недовольных покупателей, пытавшихся обойти её. Она просто застыла и, казалось, забыла, как дышать, неотрывно следя за нами.
Первой мыслью было, что я сошёл с ума. Я предполагал, что сегодня мне будет невыносимо тяжело, но и представить не мог, что до такой степени. Я понял, что это не видение только тогда, когда сын радостно вскрикнул «мама!». Просто женщина. Очень похожая на Марину. Ситуация получалась катастрофическая, она грозила обернуться тяжёлой травмой для ребёнка. Последние пару месяцев мама водила его к детскому психологу. Лисёнок плохо спал по ночам, метался, кричал, звал Марину, я брал его к себе в кровать, иногда мне приходилось баюкать его, как младенца. После такого его состояние точно не улучшится. И не надо быть специалистом, чтобы сделать такой прогноз.
Я с трудом узнал свой голос, когда попытался увести сына, во рту пересохло, а язык будто прирос к нёбу. И тут случилось непоправимое — прежде чем я успел его задержать, Лисёнок рванул к этой женщине. Её реакция тоже была далека от нормальной. Она распахнула руки, схватила его и, рухнув на колени, стала обнимать и расцеловывать его.
Ещё никогда я не чувствовал себя таким растерянным. Нужно было что-то делать. Подойти к ней, сказать, чтоб отпустила моего сына. Но что будет чувствовать Лисёнок? Как я ему потом объясню, что произошло. Если бы она повела себя адекватно, я бы сказал сыну, что он обознался. А если эта сумасшедшая не захочет его отпускать? Не вырывать же сына силой.
События развивались по худшему сценарию. Женщина не реагировала на мои слова и ещё крепче прижимала ребёнка к себе. При этом взгляд её горел отчаянной решимостью.
Я хотел попросить Риту позвать охрану или директора магазина, но слова застряли в горле. Господи, как она была похожа на Марину! Если не всматриваться в детали, то можно было принять за неё. Только россыпь веснушек на носу и шрамик над бровью отличали её от той Марины, которую я робея пригласил на первое свидание в студенческие годы.
Лисёнок не заметил моего смятения и радостно тараторил:
— Мамочка, почему ты сразу не приехала домой? А ты в Африке каталась на слоне? А ты привезла мне подарок?
— А ты покажешь фотографии? А ты видела львов?
Она явно растерялась, несла какую-то сумятицу, невпопад говорила «да», «нет», кивала или отрицательно мотала головой, но ему и не были важны ответы, ему было важно видеть мать, касаться её, знать, что она его не бросила.
— Я же говорил! Я же говорил вам, что мама к Новому году вернётся! — он посмотрел на меня с торжествующей улыбкой.
Женщина поднялась, но при этом она продолжала прижимать моего сына к себе.
— Ты не скучал по маме? — вдруг в вопросе Лисёнка прозвучало обвинение.
— Скучал.
— Почему вы не обниметесь?
— Ты прав, — я потрепал сына по голове, и заметил, как женщина зыркнула на меня, будто это я сейчас пристаю к её ребёнку, а не она. — Что ж мы как неродные? — я притянул её к себе, обхватив рукой шею, будто собираюсь придушить, а не обнять, и прошипел ей в ухо: — Что вы, чёрт возьми, творите?
