Джон накрыл его ладонью. Ему хотелось плясать.
Как-то Селти позабыл про свою родственницу, когда завещал «Белую долину» тебе, Тереза Гринхилл! Но теперь-то кто поверит словам какого-то управляющего без всяких документов! Не таков у нас закон, Тэсс… Придется тебе снова любить меня!..
Начальник Джона сидел в своем кресле и предавался философским размышлениям на тему непредсказуемости человека. Мотт взял отпуск! Без причины! Мотт попросил отпуск… Это надо же!
Поезд на Бирмингем отходил в пятнадцать тринадцать. Джон ждал его на вокзале и тихонько мурлыкал себе под нос какую-то веселую песенку без слов, очевидно только что сочиненную. Он вправду верил в то, что сможет добиться любви Тэсс, отняв у нее дело, ради которого, как ему казалось, она его бросила. А уж если получится отыграть эту партию до конца… Я буду героем для Тэсс! Царь и бог Терезы Гринхилл!
– Мисс Тереза! Мисс Тереза! – Мэри барабанила в дверь, забыв о всякой деликатности и благовоспитанности, полагающихся почтенной пожилой экономке.
Тэсс отвлеклась от работы, испуганно обернулась к двери.
– Входи, Мэри! Что стряслось? – с тревогой спросила она, увидев отражение негодования на лице Мэри.
– Мисс Тереза, к вам гостья! – объявила Мэри с таким видом, будто факт приезда гостьи был для нее личным оскорблением.
– Кто? Я никого не жду, – растерялась Тэсс.
– Я бы тоже ее здесь не ждала, мисс Тереза! – фыркнула Мэри. – Я, может, и позволяю себе лишнее, но все-таки скажу: да кто она такая, чтоб обследовать каминную полку на предмет наличия пыли?! Да кто ей позволял лапать коллекцию трубок мистера Селти?! И с каких это пор приличные дамы, приходя в гости, приподнимают гобелены на стенах?!
Тэсс стояла напротив нее и оторопело хлопала ресницами.
– Ну, Мэри, не кипятись! Если это моя знакомая, я призову ее к порядку! – Вот только что-то не припомню в кругу своих знакомых особ с подобными замашками… – Успокойся, дорогая, я сейчас спущусь и посмотрю, кто там хозяйничает.
Мэри еще раз фыркнула и удалилась, с грохотом прикрыв за собой дверь – не дерзко, нет, просто под наплывом эмоций. Тэсс причесалась и спустилась. Войдя в гостиную, она не поверила своим глазам: на диване сидела дамочка лет на десять-пятнадцать ее старше и с выражением полного восторга на сильно накрашенном лице вертела в руках старинный серебряный подсвечник, который, как поняла Тэсс, успела цапнуть с каминной полки. Кроме пестрой палитры красок на лице, дамочка была примечательна ярко-красным костюмом и облаком обесцвеченных волос.
– Добрый день, миссис?.. – М-да, какие оригинальные люди попадаются иногда среди любителей лошадей – никем другим, кажется, эта леди быть не может. Что ж, тем лучше, значит, дело с ней будет иметь Грегори…
– Белнеп. Норма Белнеп, – произнесла дама с достоинством, явно наигранным. – А вы, я понимаю, мисс Гринхилл?
– Совершенно верно. Чем могу…
– О, – гостья театрально закатила глаза, – боюсь, мой визит не принесет вам радости… Тем хуже для вас, мисс Гринхилл. – Миссис Белнеп перестала манерничать и как-то машинально сжала крепче подсвечник, будто собиралась использовать его не совсем по назначению. Хотя так использовать можно любой тяжелый предмет. – Я, мисс Гринхилл, родственница покойного мистера Селти. Бедный дядюшка… – Миссис Белнеп достала носовой платок и провела по глазам. Тэсс почему-то показалось, что она просто забыла имя драгоценного дядюшки.
– Джонатан, – вставила Тэсс спокойно. – Вашего дядюшку звали Джонатан.
– Конечно… – опешила Норма. Потом снова собралась. – Так вот. Я единственная из его родственников, оставшихся в живых. И… – миссис Белнеп стала произносить слова по слогам, будто чеканя их, – по за-ко-ну все е-го и-му-щест-во долж-на на-сле-до-вать я.
– Что? – Тэсс слегка наклонила голову, будто не расслышав. Да что за чушь она тут несет?!
– Я, а не вы, мисс Гринхилл, законная наследница мистера Селти. И «Белая долина» принадлежит мне.
– Он завещал его мне. – Идиотизм какой-то!
– А завещание есть?! – торжествующе поинтересовалась Норма.
Тэсс открыла было рот, но ответить действительно было нечего.
– Юристы, которые позволили вам, мисс, вступить во владение «Белой долиной», не знали о моем существовании и поэтому руководствовались только словами какого-то управляющего. Но теперь-то есть я! – объявила миссис Белнеп. – И, боюсь, вам скоро придется вернуться в свой Лондон, – резюмировала она.
Тэсс сидела ошеломленная, оглушенная этой новостью, этой наглостью и, что хуже всего, возможной правотой своей собеседницы.
– Что ж, мисс Гринхилл, мне пора. Думаю, следующее свидание состоится в суде Карлайла. – Норма Белнеп поднялась и направилась к выходу. Тэсс обдала волна тяжелого сладкого запаха каких-то старушечьих духов.
– Подсвечник, – напомнила она с таким спокойствием, какое бывает только у человека перед впадением в ярость.
– Что-о? – округлила губы гостья.
– Не забудьте поставить подсвечник на место.
Норма Белнеп обратила внимание на то, что подсвечник все еще у нее в руке, и каким-то искусственным жестом поставила его на столик – то ли ей не хотелось с ним расставаться, то ли она все еще безуспешно пыталась изображать благородную леди. Тэсс сама закрыла за ней дверь, растянув губы в улыбке.
– До свидания.
– До свидания.
Прошуршала машина. Тэсс не выглянула полюбопытствовать, что за марка. Она постояла, прислонившись спиной к холодной надежной двери. Потом распахнула дверь, прошла вдоль стены дома в направлении конюшен и сорвалась на крик:
– Грегори!..
Наверное, все на свете здания суда в маленьких провинциальных городках такие – невзрачные, неприятные. Тэсс это всегда поражало: будто здесь не справедливость защищают, а только безуспешно пытаются разнимать всякие мелкие склоки. Вот интересно, их дело – это справедливость или мелкая склока? Кажется, ни то ни другое. И вообще, какая теперь разница!
Тэсс и Грегори сидели в коридоре: он обнимал ее за плечи, она откинулась назад и прижалась затылком к его плечу. Тэсс чувствовала, как легкая дрожь пробегает по его телу. Говорить не хотелось. Что может сказать человек, которого вышвыривают из дому? Что сказать ему? Почему и как эта чужая женщина осмелилась пойти против воли своего покойного родственника? Кто она такая? Седьмая вода на киселе…
И все же: «закон суров, но это закон».
Тэсс отстранилась от Грегори, обернулась, посмотрела в его глаза.
