стакан и прошла мимо к лестнице. То ли моё присутствие её не смутило совсем, то ли наоборот. Чем дольше я смотрела на лёд, тем сильнее злилась.
Почему так?! Почему я лишилась ребёнка, а эта…
– А Карим знает, как ты проводишь время, когда его нет?!
– Как я провожу время, когда Карима нет, Карима не касается, – процедила она.
Посмотрела на букет, на меня, и холодно ухмыльнулась. Больше ничего не сказала и пошла в кухню.
Я поднялась к себе. Ярость не утихала. Да она… Ей же не нужен ребёнок! И Карим ей не нужен!
– А мне нужен. – Кинула цветы на постель.
Яна
Чтобы поставить цветы, пришлось спуститься за вазой. Мадины не было ни в гостиной, ни в кухне, как и чего-либо, что бы могло намекнуть на её весьма «соответствующее» положению времяпрепровождение. Я бы поняла, если бы она выпила немного вина за ужином, но не более. Ненависть к ней зашкаливала. Острая, жгучая, так я, наверное, даже Карима не ненавидела в первую встречу. Хотелось, чтобы Мадина исчезла. Да, она мать Алии, только это ничего не меняло.
По лестнице я не вбежала – взлетела. Вперёд гнали ярость и бессилие. Я должна что-то сделать, только что?
Цветы лежали в ванной. Положив их туда, я долго смотрела на намокшие листья и алые головки.
Вторая? Да почему я должна быть второй?! Только потому, что когда-то Кариму не посчастливилось жениться на недостойной его женщине?!
Почти дошла до верха, когда навстречу мне стала спускаться Мадина. Что она пила, выдавал только румянец на обычно бледном лице и злой блеск глаз.
Мы столкнулись нос к носу. Она ждала, что я пропущу её, но нет.
– Хочешь показать характер? – надменно спросила она. – Я тебе не советую, Яна. Если я захочу, ты останешься ни с чем. Знай своё место.
– А что будет, если Карим узнает, что тебе плевать на ребёнка? А тебе плевать, верно?
От неё веяло холодом, даже её духи пахли холодом. Взгляд колол, губы её некрасиво скривились, усмешка мелькнула и исчезла. Ей и правда было плевать.
– Ты надменная стерва, Мадина, – процедила я. – Карим для тебя всё делает, а ты пользуешься им. Да я бы на его месте тебе не то чтобы изменяла, я…
Она схватила меня за плечо. Её острые ногти вонзились в кожу, и я от неожиданности выпустила из рук вазу. Осколки полетели в разные стороны.
– Что ты на его месте? Что?! – Мадина тряхнула меня. Сил у неё оказалось куда больше, чем я думала. – Ты никто. Маленькая подстилка, которую он трахает. Конфетка для взрослого дяди. Поимеет тебя во все твои дырочки и успокоится. Вышвырнет, как приблудную шавку.
– Пусти! – Я толкнула её от себя. – Это он тебя выставит, как приблудную шавку!
Толкнула её ещё раз. Мы оказались на одной ступеньке. Мадина бросила взгляд в сторону и неожиданно сильно ткнула меня в низ живота.
– Ай, сука!
Она сжала мою футболку и попыталась ударить опять.
– Ничего у тебя не выйдет, – шепнула она. – И только попробуй что-нибудь сказать Кариму. Я тебя сгною. И твоего выродка тоже.
– Пошла к чёрту! – крикнула я ей в лицо. – Это у таких тварей, как ты, выродок…
Я хотела вырваться и уйти, но Мадина вдруг взмахнула руками и полетела вниз по ступенькам. Я вскрикнула. Она падала целую бесконечность, а я не могла пошевелиться – так было страшно. У самой стали подкашиваться ноги, голова закружилась, резко затошнило.
Схватилась за поручень. Мадина лежала внизу и не шевелилась.
– Мадина, – позвала, только голос пропал начисто.
– Мадина!
Ошеломлённая, я подняла взгляд и увидела Карима.
Он бросился к жене, приподнял её голову. Мадина застонала, а Карим посмотрел на меня. Мне опять стало жутко, опять начали подгибаться ноги. Глаза у него были тёмные, как у дьявола, лицо искажала лютая ярость.
– Иди к себе! – рявкнул он.
Он опять склонился над женой. Достал мобильный и, что-то говоря ей, набрал номер. Назвал адрес, своё имя и имя Мадины.
– Моя жена беременна! Мы ждём! Да, чёрт подери! Да!
Он бросил телефон и снова заговорил с Мадиной. Я всё держалась за перила, боялась отпустить. Гул в висках перемешался с голосом Карима. Сглотнула и всё же начала спускаться. Осколки вазы хрустели под ногами, пробивались через тонкие подошвы.
– Она специально это сделала, – простонала Мадина. – Карим… Специально толкнула меня. Но… она совсем девочка. Глупая…
– Нет! – крикнула я. – Я её не толкала! Она…
– Молчать! – гаркнул Карим.
– Тише, – слабым голосом сказала Мадина. – Ещё и беременность, гормоны. Не надо её…
– Тише, Мадина, – мягко обратился к жене Карим. – Сейчас приедет скорая. Всё будет хорошо.
И тут он опять поднял голову. Я наткнулась на его взгляд и остановилась, не дойдя буквально несколько шагов.
– К себе. – Он больше не повышал голос. Это был ледяной, наполненный презрением рык. – Я всё знаю, Яна. Про ребёнка и аборт.
Дотронулся до Мадины и, оставив её, рванул наверх. Я не успела выдохнуть, а Карим уже оказался рядом. Толкнул меня. Я не устояла, полетела на лестницу. Запястье резануло болью, в глазах потемнело.
Карим поднял меня, проволок почти до верха и снова толкнул.
– Карим! – взмолилась сквозь слёзы. – Я же…
– Ты наглая малолетняя шлюха. Я, дурак, поверил… – Он по-дьявольски искривил губы. – Сука! Убирайся, или я тебя убью собственными руками! Пошла, – просипел он.
Карим
На скорой с Мадиной я не поехал. Желание громить всё вокруг было столь сильным, что боялся сорваться. Сирена взвыла, едва скорая сорвалась с места, а я поехал следом на внедорожнике.
Встреча с Алиёй надолго не затянулась. Дочь ждала меня в кофейне рядом со студией, которую я снял для неё несколько дней назад. Поздоровалась сухо и сразу подвинула ко мне включённый телефон.
– Ты дурак, папа, – сказала она. – Она тебя развела как лоха, а ты хвост распушил и рад стараться.
– Ещё слово, и я вымою тебе рот с мылом. Ты как с отцом разговариваешь?
– Напрямую. Как есть, – ответила она жёстко и толкнула телефон ещё ближе.
На ней было шерстяное платье под горло, волосы убраны в тугой хвост, в ушах – неброские серьги. Рядом с ней стояла чашка чёрного кофе. Эта картинка чётко отпечаталась в памяти.
– Дома мы с тобой поговорим, – ответил сдержанно. Заниматься воспитанием взрослой дочери прилюдно не стал, но выводы сделал.
Алия фыркнула.
– Яна не беременна, – отрезала она внезапно.
Я впился взглядом в её лицо. Она смотрела с жестокостью.
– Она избавилась
