В то же время он сам признает, что неприятие детей вложено в него генетически. Измениться он не сможет. Как же опасно испытывать к нему такую нежность!
Но если все дело в генетическом коде, как ему удалось так удачно изображать любящего отца в последние две недели? А главное — как он будет вести себя теперь, когда память возвратила ему многое из забытого?
По телу Джилл пробежала дрожь. Беда в том, что память возвратила далеко не все. Чего-то важного явно недостает; по словам Эйдена, его преследует тень какой-то жути. Даже не тень, а сама жуть.
Внезапно это «нечто» представилось Джилл вооруженным до зубов воином, с которым ей предстоит сразиться, чтобы он не лишил ее — мужа, а Мэдди — отца.
— Быть может, лучшее для меня — выехать, — решительно произнес Эйден, прервав ее мысли. — Я могу уложиться к завтрашнему вечеру.
— Нет! — Твердый тон Джилл заставил его взглянуть на жену. — Нет! Останься еще на несколько дней. Судя по твоим словам, ты и сам в растерянности. Пусть пройдет еще несколько дней.
Эйден почесал в затылке.
— Не знаю, что и сказать, Джилл. Мне не нравится тип, восстающий в моей оболочке. Не хочется, чтобы он продолжал мозолить глаза тебе и Мэдди.
— Прошу тебя, Эйден! — Вдруг ей в голову пришла удачная мысль. — Мне бы хотелось, чтобы ты завтра все же поехал к доктору Грогэну.
— Я же тебе сказал — мне он без надобности.
— Да, помню. Но сделай это для меня. Выполни мою последнюю просьбу. После этого, — внутри у нее все замерло, — можешь начинать укладываться.
Эйден тяжело вздохнул.
— Ладно, будь по-твоему.
— Вот и хорошо. — Джилл расслабилась. — Как думаешь, ты сумеешь заснуть?
— Да. — Голос его звучал неуверенно.
— А не хочешь ли ты… — Она намеревалась предложить ему подняться наверх, но в последний миг передумала. — Не хочешь ли поесть?
— Нет, спасибо. Коньяк сделал свое дело. Иди спокойно спать. Я в порядке.
Она нехотя поднялась и направилась к лестнице.
— Спокойного сна. Утром увидимся.
Дождь по-прежнему лил как из ведра, но гроза ушла и погромыхивала где-то в отдалении. Джилл выключила свет и с задумчивым вздохом завернулась в одеяло.
Чего она достигла, уговорив Эйдена поехать завтра к врачу? Во всяком случае, выиграла время. А это очень важно. Может статься, что вместе с временем она выиграла и мужа.
Если бы даже Джилл не знала, что Эйдену не хочется ехать к врачу, она бы догадалась об этом по его виду. С самого раннего утра он выглядел так, точно собирается на бой. За завтраком удовольствовался маленьким кусочком тоста, который прожевал молча, лишь под конец с рассеянным видом обронив несколько слов, обращенных к Мэдди.
Джилл и не пыталась воздействовать на мужа. Она лишь быстро и проворно двигалась по кухне и… волновалась.
Замкнутость. Отстраненность. Погруженность в себя. Это поведение было хорошо известно Джилл. Таким она видела Эйдена после того, как сообщила ему о беременности. Неужели он таким и останется?
Лучше об этом не думать. Лучше быстро-быстро бегать взад и вперед по кухне.
Точно в девять ноль-ноль появилась миссис О'Брайен.
— На завтрак в холодильнике макароны с сыром, — сказала Джилл. — Любимое блюдо Мэдди, вы же знаете. А в шкафу консервированный зеленый горошек и груши. А если…
— С голоду не помрем, — улыбнулась миссис О'Брайен. — Не беспокойтесь ни о чем, езжайте поскорее, не то опоздаете.
— Даже не знаю, сколько времени нас не будет. — Джилл надела куртку. — Возможно, в городе мы еще походим по магазинам.
Джилл приходилось изворачиваться — миссис О'Брайен, не подозревая об амнезии Эйдена, полагала, что они едут на очередной осмотр к врачу, а Джилл не знала, сколько времени потребуется доктору Грогэну.
Эйден вышел на улицу, одетый словно для участия в похоронах — в костюм цвета маренго и белую рубашку с черным галстуком.
— К чему такая официальность, Эйден! — Джилл с трудом подавила улыбку. — Джинсов со свитером было бы предостаточно.
Он взглянул на нее как бы издалека и пробормотал:
— Так мне гораздо уютнее.
Может, и не уютнее. Скорее, так он чувствует себя спокойнее, увереннее. Ведь подобное одеяние, олицетворявшее силу и успех своего обладателя, никак не было связано с корнями Эйдена, его генетическим наследием, его сущностью — одним словом, со всем тем, что скрывалось внутри его.
— Впрочем, — добавила Джилл, — ты выглядишь замечательно.
Расцеловав на прощание Мэдди, они выехали на лесистую проселочную дорогу, вскоре влившуюся в широкое шоссе. Как и было условлено, машину вела Джилл.
Миновав два городка, еще находящихся за пределами Бостона, она свернула с шоссе и направилась к железнодорожной станции. Лучше ехать поездом, чем мчаться на предельной скорости в потоке городских машин. А в самом Бостоне темп движения, правда, несколько замедляется, но зато как действует на нервы рычание мотоциклов и оглушительный городской шум!
— К чему нам поезд? — проговорил Эйден. — Отсюда машину поведу я.
— Лучше не рисковать. Ездить с загипсованной рукой по Веллингтону — еще куда ни шло. Но по улицам Бостона! Нет уж, уволь.
Джилл нашла платную парковку, выбила в автомате талон и поставила машину на свободное место. Собирая вещи в сумочку, она заметила, что Эйден мертвой хваткой вцепился в приборную доску. Рука показалась ей белой как мел, а профиль мужа — мрачнее мрачного. Он глядел не мигая прямо перед собой.
— Ты готов? — Она положила руку ему на рукав.
Очнувшись от своих мыслей, он криво усмехнулся и кивнул.
Час пик уже миновал, и перед турникетом у входа на перрон стоял лишь один человек. Видя, что Эйден никак не может выудить из бумажника нужную монету, Джилл сказала:
— Не беспокойся, я все сделаю.
— Спасибо, — сказал он и отступил в сторону. Опустив деньги, она оглянулась, уверенная, что он стоит за ее спиной. Эйдена на месте не оказалось, но она быстро обнаружила его в редкой толпе пассажиров, ожидавших поезда на перроне.
Эти станции под открытом небом с их бетонными платформами и туннелеобразными крышами всегда казались ей холодными и неуютными. Сегодня она просто замерзла. Тем не менее на лице ее мужа выступил пот.
Взяв его под руку, она прижалась к нему, но он никак не отреагировал. Глаза его были прикованы к рельсам, мыслями он витал где-то далеко.
Подошел поезд, скрежеща тормозами. Эйден весь напрягся.
— Это не наш, — сказала Джилл. — Если хочешь, давай присядем.
Он не ответил, продолжая пристально смотреть на распахнувшиеся вагонные двери и вливающийся в них поток пассажиров. По пепельной щеке скатилась капля пота.
