Помадкин тихо поскуливал, словно говоря ей, что он устал.
Набегавшие волны то и дело перехлестывали погреб, и в любой момент собака могла утонуть. Теперь ей была нужна веревка, что-нибудь, что можно было бы привязать к ошейнику и вытянуть Помадкина на ступеньки. Анна-Лиза в отчаянии огляделась вокруг, и ее глаза остановились на промокшей нижней юбке. Ее кружевной пояс! Именно то, что нужно! Оторвав осыпанный жемчужинами верхний слой пояса от его тонкой батистовой основы, она скрутила его и проверила на прочность.
— Отлично, — удовлетворенно заключила она.
Останавливаясь на каждой ступеньке, она медленно спустилась в погреб. Анна-Лиза встала на колени рядом с дрожащей в темной, мутной воде собакой.
— Анна-Лиза! Анна-Лиза! Слава богу, ты жива! Что ты здесь делаешь?
— Рамон! — резко поднявшись, Анна-Лиза взглянула вверх на кружок солнечного света у нее над головой. — Помадкин свалился сюда… — Она увидела, как Рамон быстро сбросил с себя пиджак и стащил национальную свадебную рубашку, которую она вышивала так старательно!
— Как он? Сильно пострадал? — спросил Рамон.
— Нет, с ним все в порядке, — ответила она. — Я уже вытащила его.
— Стой, где стоишь, — сказал ей Рамон, — и не двигайся с места.
— Как ты нашел нас?
— Мария Тереза, — коротко объяснил он, двигаясь вниз. Ощупывая каждую ступеньку, он медленно спустился, придерживаясь руками за стены. Наконец он оказался рядом с Анной-Лизой и заключил ее в свои объятия. — Эта бедная женщина прибежала за мной прямо в церковь. Как только она рассказала мне, что случилось, я тут же бросился искать тебя. — Он замолчал и уткнулся лицом в ее волосы. — Я не знал, что случилось с тобой… Я так испугался.
— Ты? Испугался? — Анна-Лиза слегка отодвинулась от него и, посмотрев ему в глаза, увидела в них боль и волнение. Она порывисто и крепко обняла его.
— Дьявол! Если бы они только посмели тронуть тебя!.. — воскликнул он и в ярости вскинул голову. — Это было так коварно с их стороны — подождать, пока все уедут в церковь и попытаться провести Марию Терезу. И все для того, чтобы ты осталась одна. — Он снова выругался. — Я с ума сходил от волнения. Половина наших гостей отправилась на твои поиски. — Рамон жадно пожирал любимую глазами, словно не хотел снова потерять ее из виду. Только теперь он увидел, в каком она была состоянии — вся в грязи и тине, полуголая, в одной лишь порванной и едва застегнутой нижней юбке и в крошечных трусиках. — Мм, голубое белье, — хрипло пробормотал он.
— Угадал, — тихо ответила Анна-Лиза, прижимаясь к его груди.
— Позже, позже — пообещал Рамон, неохотно отстраняясь. — Сейчас у нас есть более важное дело. — И, подхватив одной рукой Помадкина, а другой, обняв Анну-Лизу за талию, помог ей подняться по ступенькам.
— Это все из-за Клаудии? — спросил Рамон, когда они, наконец, выбрались на поверхность.
— Она бросила мячик, а Помадкин побежал за ним, — сказала Анна-Лиза, обессилено падая на сырой песок между скалами. — Она хотела, чтобы я подписала…
— Но ты, надеюсь, не сделала этого?
— Нет, но вместо этого она забрала колье!..
Рамон присел рядом с ней на корточки и притянул ее к себе.
— Прости, querida. Я знаю, как оно нравилось тебе. Но колье с легкостью можно заменить на другое, а тебя — никогда.
— Я знала, что Клаудиа ненавидит меня, но я никогда бы не подумала, что…
— Она узнала, куда делись все деньги твоего отца и, более того, что он оставил тебе finca. И это было для нее последней каплей, — сказал Рамон, крепко прижимая к себе Анну-Лизу. — А когда дон Альфонсо отказался принимать участие в ее коварных планах, она сговорилась со своим любовником, Родригесом. А он был моим шофером на протяжении…
Анна-Лиза увидела, как его прекрасные темные глаза сузились при одной мысли о вероломстве своего слуги.
— Но зачем ей понадобился Родригес?
— Очевидно, чтобы применить физическую силу, если ее уловки и угрозы не подействуют.
— Твой шофер был просто котенком по сравнению с Клаудией, — заявила Анна-Лиза, прижимаясь к нему.
— Кто знает, до чего они могли дойти, если бы не решили, что колье — более доступно, чем заложник…
— Заложник?!
— Ни для кого не секрет, как я люблю тебя, — сказал он.
— А почему же тогда ты не избавился от своего шофера раньше?
— Я и не знал, что он задумывал, до настоящего момента. А когда я нанял его…
— Продолжай.
— Этот маленький остров, Анна-Лиза. После того, как отец Клаудии умер, Родригес долго не мог найти себе работу и наконец пришел ко мне.
— Значит, ты ничего не знал об их отношениях с Клаудией?
— Не знал, впрочем, точно так же, как и твой отец.
— Ну, конечно, — пробормотала Анна-Лиза, отыскав последнюю деталь головоломки. — Мне следовало догадаться об этом.
Мария Тереза уже давно искала их. Как только она увидела, что они вошли во двор, сразу же бросилась им навстречу и заботливо прикрыла Анну-Лизу своей черной кружевной шалью.
— Сюда, сеньорита… быстро, быстро!
Передав свою невесту в руки Марии Терезы, Рамон покинул обеих женщин, чтобы выразить благодарность всем, кто принимал участие в поисках.
Анну-Лизу отвели наверх, где уже была приготовлена теплая, ароматная ванна. Позже, когда она рылась в шкафу, чтобы найти себе что-нибудь подходящее из одежды, послышался легкий стук в дверь.
— Войдите, — задумчиво произнесла она, рассматривая длинное бирюзовое платье.
Просунув в дверь голову, Мария Тереза улыбнулась. Но когда она увидела, чем была занята Анна-Лиза, то резко покачала головой.
— Нет, нет, сеньорита Уилсон. Мы принесли вам кое-что особенное.
Мария Тереза позвала в комнату двух молоденьких девушек. Они несли в руках самое изысканное платье на свете, которое Анна-Лиза когда-либо видела. Оно было сшито из плотного шелка цвета ванильного крема, а каждый дюйм этой великолепной ткани был замысловато расшит мелким бисером. От платья исходило нежное сияние, подобное мягкому лунному свету, разлитому по поверхности озера.
— Оно прекрасно, — только и смогла выдохнуть Анна-Лиза. Но, понимая, что это сокровище принадлежало кому-то другому, она слегка покачала головой.
— Я не могу надеть его.
— Но сеньорита, — начала Мария Тереза, — это платье принадлежало вашей матери. Она бы очень хотела, чтобы вы надели его.
— Но моя мать… — Анна-Лиза нервно сглотнула и продолжила: — У моей матери никогда не было ничего столь…
— Оно должно было стать ее свадебным платьем, сеньорита Уилсон. На ее собственной свадьбе с вашим отцом, доном Педро, — тихо проговорила Мария Тереза.
