– Но мы можем попробовать.
– Не вижу смысла.
– Тебе придется договариваться по поводу Тая. Может, ты все-таки попытаешься найти компромисс, потому что на приговор суда обычно очень сильно влияет проворный и высокооплачиваемый адвокат, услугами которого наверняка сможет воспользоваться Уивер. Так что, вместо того чтобы воевать, попробуй решить дело мирным путем.
Как ни странно, в этот вечер у нее не получилось ни поговорить с ним, ни разругаться. Роберт всецело завладел вниманием Ника, ведя беседу на одни только им интересные темы, а Лиз с точно такой же одержимостью не выпускала из поля зрения Джой. Это было похоже на некий заговор, но Джой – конечно, только ради Роберта и Лиз! – была готова немного потерпеть.
Вскоре мужчины принялись курить кубинские сигары, запах которых не приветствовали женщины. Поэтому Лиз подхватила бутылку с вином и предложила праздновать отдельно от мужчин.
– Странное получилось торжество, – заметила Джо, отпивая глоток вина.
– Мы просто, поправ традиции, вместо общего торжества устроили девичник и мальчишник.
Джой пришлось довольствоваться этими объяснениями, и некоторое время они разговаривали обо всем на свете, старательно не касаясь только темы отношений Ника Уивера и Джой. А потом Лиз не выдержала.
– Я никогда не спрашивала тебя об этом. Может, тебе лучше все мне рассказать?
– Не слишком хорошая идея.
– И все же… Я до сих пор задаю себе вопрос: как ты жила раньше, до нашей встречи? Что с тобой произошло и откуда ты вообще появилась? Ты была совсем не приспособлена к жизни.
Джой грустно усмехнулась, вспомнив то веселое времечко, больше похожее на воплощение ада, как он представлялся ей. Она знала, что все, что Лиз услышит, останется только между ними. Другой вопрос был в том, готова ли она сама к откровениям. Это был ящик Пандоры. Джой так долго хоронила в себе свои переживания, что, вскрыв этот нарыв, она могла просто потерять контроль над своими эмоциями, чувствами, над своей жизнью.
– Мне не нужно было приспосабливаться, Лиз. У меня было достаточно денег, чтобы просто наслаждаться жизнью. А потом… Потом в один момент я всего этого лишилась.
– Как это ужасно, Джой! И ты чувствуешь себя несчастной из-за этого?
– Сначала. Теперь, как ни странно, все наоборот. Я чувствую себя свободной и очень счастливой. Потому что у меня есть все, что я хочу. Ты, Стефани, работа и мой маленький принц. Я просто счастлива, Лиз.
– А твои родители? Как они пережили это?
– Я не знаю.
– Ты не виделась с родителями два года?!
– Только написала прощальное письмо отцу. Как я теперь понимаю, жестокое письмо, а год назад еще одно, в котором черкнула пару строк, что у меня все в порядке. Я не хочу. То есть еще не готова встретиться с ними. Кроме того, они даже не подозревают о существовании Тая. Я так и не решилась сообщить им, что родила ребенка вне брака…
– Они не знают о внуке? – поперхнулась Лиз.
– Нет. Когда-нибудь я сумею им сказать… И, возможно, даже попытаюсь объяснить.
– И Уиверу ты тоже не сказала. Я помню твои слова, что мужчина, который является отцом твоего ребенка, будет последним на земле, у кого ты попросишь помощи.
– Так и есть.
– Разве он заслужил такое обращение? Я видела его лицо, когда он смотрел на Тая и прижимал его к своей груди. – Лиз до поры до времени решила придержать информацию о том, как Уивер смотрел на саму Джой! Для начала ей нужно прозондировать почву, а потом она будет действовать по обстоятельствам.
– Лиз, ты не понимаешь!
– Так расскажи. Я же вижу, как это мучает тебя.
– Не могу.
– Ты же знаешь, что можешь рассчитывать на меня.
– Ну хорошо, – вздохнула Джой и безрадостно пошутила: – Это все вино, оно развязывает язык. Видишь ли, Ник Уивер и есть тот человек, что лишил меня моей прежней жизни. Он разорил моего отца.
– Что?!
– Он устроил вендетту – око за око, а я была орудием его мести. Вот и все.
– Я и не подозревала. Господи, но это же ужасно! Но сейчас… Может, он раскаивается и хочет все исправить?
Джо горько рассмеялась.
– Ты сама-то в это веришь? Не глупи, Лиз.
– Что бы ты ни говорила и ни думала, теперь я абсолютно уверена, что его не интересовала наша компания. Он затеял это все из-за тебя. Бизнесмен такого уровня не нуждается в том, чтобы самому вести переговоры с такой мелкой сошкой, как мы.
– Мне все равно. – Джой налила себе еще вина и сделала большой глоток.
– Но он же хочет все обсудить, он пытается что-то сделать!
– Сделать? – горько воскликнула Джо. – Конечно, пытается: он до сих пор никак не успокоится. Ему мало того, что он сделал. Он просто садист.
– Ты не права, Джо. Почему ты так ненавидишь себя, Джо?
Это было последнее, что Джой помнила из их разговора с Лиз.
Джой открыла глаза, когда за окнами стал едва заниматься рассвет. Она открыла глаза и тотчас же зажмурилась, потому что даже этот неяркий свет резал глаза. Во рту было так сухо, что она поняла, что без немедленного глотка воды она просто погибнет. Но задача ей предстояла прямо-таки невыполнимая – встать, найти живительный источник и вернуться в постель живой и невредимой.
Она стала снова приоткрывать глаза, на этот раз пытаясь действовать с максимальной осторожностью. Распахнув ресницы, она вдруг с замиранием сердца поняла, что упустила из виду нечто очень и очень важное: а именно спящего на краю кровати прямо в одежде Ника Уивера. Джой велела себе немедленно закрыть глаза, но они почему-то не желали закрываться. Джой жадно разглядывала его, и в душе ее рос какой-то горячий комок. Это был не тот человек, которого она ненавидела и боялась, это был ее Ник. Ник, который околдовал ее и сделал своей, который был бесконечно нежен и бесконечно терпелив и который смеялся вместе с ней завораживающим смехом. Она все еще любит его! Она всегда любила его, черт его подери!
Нет, это совершенно невозможно! Она не собирается снова наступать на те же грабли. Она взрослая, самостоятельная женщина, она мать, удачливая бизнес-леди… Она возьмет все свои дурацкие чувства, уже однажды сыгравшие с ней злую шутку, сожмет их в маленький комочек и загонит так далеко, что они никогда снова не просочатся в ее душу и никогда больше не причинят ей боли. Только так. Джой не осознавала, что она плачет, пока Ник не открыл глаза и тихо не прошептал:
– Пожалуйста, Джой, не плачь.
Он был так мил со своими взъерошенными волосами, сонным выражением глаз и смягченными дремой чертами лица, что Джой, едва осознавая собственный порыв, протянула руку и погладила его колючую щеку.
– Джой, – прошептал он, и их губы слились в теплом и сонном поцелуе, в котором не было страсти, а только бесконечная нежность.
