Когда же дверь была наконец открыта, готовое дежурное приветствие так и застыло на губах смущенной до крайности хозяйки: она узнала этого мужчину. Он вошел, и Джорджия с ужасом поняла, что в его присутствии лишилась дара речи.
Гость первым нарушил молчание и протянул руку:
– Митч Флетчер. А вы – мисс Барнз? Из разговора с Луизой Мейтер я узнал, что вы хотите сдать комнату. Надеюсь, она объяснила, что я ищу пристанище лишь на время, пока не закончу здесь свои дела?
Не дожидаясь ответа, он двинулся прямо на Джорджию, и она невольно отступила, впуская его в прихожую.
И тут до нее дошло, что в полутьме тесного коридора посетитель пока не успел ее хорошенько разглядеть.
Когда же он остановился и присмотрелся, выражение его лица мгновенно изменилось – он тоже узнал девушку, с которой сегодня так неудачно столкнулся на улице, и весь его вид говорил, что повторная встреча его не очень обрадовала.
Реакция Митча Флетчера вновь всколыхнула в Джорджии чувство вины и неловкости за свое поведение. Нагрубив незнакомцу, она утешала себя тем, что они виделись в первый и последний раз в жизни и ее дурацкая выходка не повлечет за собой никаких последствий. Но все оказалось иначе – и вот теперь ей приходится краснеть, подавляя глупое ребяческое желание немедленно выставить гостя за дверь и больше не мучиться от его тягостного присутствия.
Похоже, он выжидал, когда Джорджия заговорит, и ей оставалось только сделать вид, будто ничего особенного между ними не произошло, будто она еще не понимает, что их совместное проживание под одной крышей абсолютно невозможно.
– Да, Луиза сказала об этом, – подтвердила Джорджия. – Давайте пройдем на кухню, там все и обсудим.
В разговоре с Луизой она просила никоим образом не упоминать про бабушку и ее болезнь, а то Митч Флетчер, чего доброго, подумает еще, что его хотят разжалобить.
Кухня была залита светом закатных лучей солнца. Тетя Мей особенно любила эту часть дома, напоминавшую, по ее собственному признанию, кухню ее детства. Одного слова было вполне достаточно, чтобы после переезда Джорджия отказалась от задуманного ремонта и сохранила в неприкосновенности старомодную газовую плиту, тяжелые шкафы и громоздкий стол. Чтобы доставить бабушке удовольствие, она потратила уйму сил и оттерла каменную раковину, испортив все ногти, плиту же оставила в покое, хотя электрическая им подошла бы больше. Готовить на плите она тогда еще не умела, за что не раз пришлось жестоко поплатиться. Но сейчас они со старушкой плитой живут душа в душу.
Джорджия не сомневалась, что при виде ее кухни золотые искорки в глазах Митча Флетчера тут же померкнут и, привыкший к современной чудо-технике, он не удержится от изумленной и презрительной ухмылки. Вопреки ее ожиданиям гость выглядел очень довольным и, погладив рукой стол, заметил:
– Середина девятнадцатого века, угадал? Прекрасный экземпляр… Сделано добротно и на совесть. Хорошо, просто и без ненужных излишеств. Дизайн – это мой конек, давнее увлечение, поэтому… – он осекся. – Прошу прощения. Не буду утомлять вас своими воззрениями на различные стили мебели, – сухо продолжил он и добавил, не скрывая иронии: – К тому же я знаю, что вы чрезвычайно дорожите каждой минутой.
Джорджия было решила, что он намекает на их дневное столкновение, и лицо у нее запылало, но Митч Флетчер имел в виду совсем другое.
– Луиза предупредила, что наша беседа должна быть предельно краткой. Она недвусмысленно дала мне понять, что вас устроит лишь такой жилец, который не будет особенно посягать на ваше время. – Он как-то странно посмотрел на нее и спросил, не скрывая язвительного любопытства: – Если не секрет, зачем вам понадобился квартирант?
Джорджия от усталости не могла ничего придумать – к тому же какая разница, что он услышит? Оба прекрасно понимают, что он вовсе не намерен здесь оставаться.
– Мне нужны деньги, – коротко отрезала она.
В кухне воцарилось молчание.
– Ну что ж, по крайней мере честно и прямо, – криво улыбнулся он. – Ваши мотивы мне понятны. Однако подозреваю, что вам не совсем подойдет общество человека, который…
От его проницательности Джорджию даже передернуло, словно ее укололи чем-то острым, нарочно провоцируя на резкость.
– Мистер Флетчер, Луиза ведь предупредила вас, что у меня мало времени. Мне очень жаль, что вам пришлось совершить эту бесполезную поездку, но обстоятельства таковы, что…
– Постойте-ка! – перебил он. – Вы хотите сказать, что передумали? Вы уже не собираетесь ничего сдавать?
Джорджия оторопела.
– По-моему, это вы не собираетесь…
– С чего вы взяли? – строго спросил он, сверля ее взглядом.
Джорджия не нашлась с ответом. Она почувствовала, что все лицо у нее горит, а щеки эапунцовели как маков цвет.
– Ну, дом стоит на отшибе… Он очень маленький, и я думаю… Я вполне допускаю…
– Никогда не надо притворяться, – спокойно перебил Митч Флетчер, и от его невозмутимого тона Джорджии снова стало не по себе. – Если вы считаете, что меня может отпугнуть небольшое недоразумение, которое произошло на улице… Но я вовсе не обязан вам нравиться, мисс Барнз, и, по правде говоря, в отношении вас меня удерживало только одно обстоятельство – то, что вы незамужняя молодая женщина. – Джорджия едва не задохнулась от возмущения, а он продолжал медоточивым голосом: – Было бы несправедливо обвинять в глупости весь женский пол из-за легкомысленного поведения его отдельных представительниц… Надеюсь, вам приятно будет узнать, что, пока мы с вами не познакомились, я, каюсь, полагал, что вы одна из тех…
Это уж слишком!
– Если вы подозреваете, что мне от вас нужно что-либо еще, кроме денег… – начала Джорджия, но он, не повышая голоса, оборвал ее на полуслове:
– Нет, конечно. Теперь, когда я вас увидел… Если можно, покажите, пожалуйста, комнату.
Он желает посмотреть комнату! Ну и дела! Джорджия была просто уверена, что Митч Флетчер ни за что не захочет тут оставаться. Она и сейчас уверена!
Все еще сердитая, девушка повела его наверх и открыла свободную комнату.
– В доме только одна ванная, – отрывисто сказала она.
Он подошел к окну и выглянул в сад. Под скошенным потолком мансарды гость казался еще выше ростом. Налюбовавшись видом из окна, он обернулся, и под его изучающим взглядом Джорджия почувствовала, как легкий озноб – сигнал о надвигающейся опасности – пробежал по коже. Охваченная необъяснимой тревогой, она вдруг подумала, что перед ней сильный и грозный противник.
Противник? Что за глупая мысль! Нужно всего лишь сказать, что она передумала, – только одно слово, и он благополучно исчезнет из ее жизни.
