— Он использует свое обаяние и разум. — Кэтлин скривила губы, демонстрируя свое презрение к юмору Макса. — Чего вам явно не хватает.
— Да, конечно, очень легко быть обаятельным, если ты ребенок. А нам, взрослым, приходится трудиться, чтобы изображать обаяние. — Макс усмехнулся.
О Господи, да у него, оказывается, ямочки на щеках! Кэтлин решила, что пора уезжать, пока она не открыла для себя что-нибудь еще, с помощью чего Макс Купер сводил с ума таких женщин, как Лидия.
— Послушайте, моя клиентка, наверное, надеялась, что я приеду сюда и заберу Фрэнки. Если это не так, то почему она оставила мне вот это?
Достав из сумочки два листа бумаги, Кэтлин протянула их Максу. Когда он брал их, их пальцы соприкоснулись. При этом оба вздрогнули, словно от страха после удара молнии.
Кэтлин поспешно отдернула руку и добавила:
— Я нашла оба эти письма, когда вернулась домой. Одно из них с вашим адресом. Кстати, как Лидия его узнала?
— Наверное, прочла на чеках, которыми я расплачивался в супермаркете, — предположил Макс и поклялся себе пользоваться впредь только наличными.
— А еще здесь копия письма, которое она отправила вам. Если бы я не задержалась в конторе, то сумела бы вовремя отговорить Лидию от дурацкой причуды осуществить свою мечту... какой бы ни была эта мечта.
— Почему вы считаете дурацкой причудой желать, чтобы в вашей жизни произошло что-то чудесное?
Несколько секунд Кэтлин внимательно вглядывалась в темные глаза собеседника. Они светились теплом, которого ей не приходилось наблюдать у состоятельных клиентов, обращавшихся к ней в последнее время. На какое-то время Кэтлин попала под обаяние этого тепла.
— Думаю, вы сами не станете тратить время на планирование чудес, которые никогда не произойдут, — промолвила она, сглотнув подступивший к горлу комок. — Мечты — это пустая трата драгоценного времени.
— А я так не считаю. Мечты — это единственное, ради чего стоит жить.
— Лидии следует жить ради своего ребенка, мистер Купер. И не надо было ей бросать Фрэнки ради погони за радужными мечтами. Никакая мечта не может быть важнее благополучия ребенка. — Карие глаза Кэтлин с вызовом посмотрели на Макса.
— Целиком и полностью согласен с вами.
Господи, неужели ей удалось одержать победу? Наблюдая, как Макс читает письма, Кэтлин подумала: не стоит в случае с этим господином оперировать такими понятиями, как «победа» и «поражение»... В отношениях с ним нельзя ни в чем быть уверенной до конца. Однако Кэтлин трудно было перестроиться, поскольку в своей жизни и в работе она давно оперировала только такими понятиями. Все три года с того момента, как стала работать адвокатом, да еще несколько лет до этого. «Победа» — «поражение». Мировое соглашение — победа. Судебное разбирательство — поражение. Новый клиент — победа. Крушение надежд...
Кэтлин покачала головой. Она понимала, что такой человек, как Купер, оперирует другими понятиями. Например, «мечта» и «желание», а все трудности жизни — это просто вымышленные образы, с которыми надо не бороться, а игнорировать их. Что ж, ее игнорировать у него не получится.
Осознавая, что адвокат Лидии с грустным видом разглядывает его, Макс закончил читать переданные ему письма. Одно из них было копией того, что он получил. А во втором, написанном на той же бумаге и тем же прыгающим почерком, Лидия умоляла Кэтлин Седдрик позаботиться о Фрэнки... в случае, если Макс Купер не окажется тем образцом добродетели, каким он ей представляется.
Но если Лидия не была на сто процентов уверена в порядочности своего гуру, то почему все-таки оставила Фрэнки мне? — недоумевал Макс. Ох уж эти женщины, вечно они создают проблемы из ничего!
— Лидии следовало оставить ребенка вам и не втягивать меня во все это, — проворчал он, возвращая письма.
— Именно об этом я и говорю.
— Так почему же она поступила иначе?
Ответа на этот вопрос у Кэтлин не было, она могла только догадываться. Лидия Эштон пришла в ее юридическую контору и пожаловалась на плохие условия проживания в маленькой дешевой квартире. Кэтлин пообещала поговорить с нерадивым домовладельцем и заставить его сделать необходимый ремонт. Однако, занявшись делами других клиентов, которые в отличие от Лидии платили за услуги, Кэтлин не успела выполнить свое обещание. И, наверное, Лидия решила, что если адвокат так занята на работе, то у нее совсем не будет времени возиться с Фрэнки.
Но Кэтлин много работала для того, чтобы заполучить состоятельных клиентов и устроить свою жизнь так, как ей того хотелось. Однако она и стала адвокатом для того, чтобы работать с людьми, которые нуждаются в ее помощи.
— Какие бы ни были у нее причины для этого, — продолжил Макс, не дождавшись ответа, — она уехала и оставила ребенка мне, надеясь на мою порядочность. Поэтому, если я кому и могу отдать ребенка, то только его родственникам.
Глаза Кэтлин сверкнули огнем. Какое-то время Макс даже любовался ее глазами, пока не вспомнил, как она насмехалась над стремлением людей осуществить свою мечту. Нахмурившись, Макс напомнил себе, что в его жизни нет времени на женщин.
Правда, это не означало, что он не может смотреть на них.
— Будьте благоразумны, мистер Купер, — почти ласково попросила Кэтлин. — Я уверена, у такого занятого человека, как вы, нет времени ухаживать за ребенком. А у меня есть.
Ее вкрадчивый тон вызвал у Макса раздражение. Таким тоном говорили социальные работники, чтобы успокоить его, они обещали, что он скоро снова увидится с братом. И с тех пор Макс перестал доверять людям. Он не собирался отдавать Фрэнки этой женщине... нравится ей это или нет. Силы небесные убедили Лидию доверить ребенка именно ему, и он не станет гневить судьбу и отказываться от Фрэнки.
— Кроме того, — продолжила Кэтлин, которой показалось, что противник уже колеблется, поддавшись ее увещеваниям, — почему вы обязаны заботиться о ребенке, которого вам подкинули?
— Потому что мне хочется заботиться о нем, — просто ответил Макс. — Разве я не романтик?
— Да уж, это точно. — Кэтлин вздохнула. — Мужчины всегда доставляют мне массу проблем.
Ага, леди перестала гневаться и теперь изображает смиренную жертву, подумал Макс и усмехнулся.
— А почему вам так хочется забрать Фрэнки? — спросил он.
Кэтлин не собиралась сообщать ему истинную причину, поэтому привела то же самое объяснение, каким сама оправдывала свои действия.
— Я не считаю себя вправе оставлять его здесь с этаким современным торговцем чудодейственными снадобьями, который, правда, продает не склянки с непонятным содержимым, а торгует мечтами. Готова поспорить, что у вас имеется даже реклама.
