Иисус.
Я слышу шаги, и когда оглядываюсь через плечо, то вижу, что Лука подходит и встает в дверном проеме. Он бросает взгляд на Розали, и это заставляет меня потянуться за одеялом и накинуть его на нее, чтобы скрыть ее тело от взгляда моего лучшего друга.
— Твоя шлюха? — спрашивает он, его тон ясно говорит о том, что он не знает, что делать с моими действиями.
Во время обратного перелета я оставался с Розали в спальне на случай, если она проснется, поэтому у нас не было возможности поговорить о том факте, что я похитил девушку.
— Я только сказал, что сделаю ее своей шлюхой, чтобы помучить Антонио Манно.
— Так ты позволишь ей уйти?
Я бросаю взгляд на спящее лицо Розали, прежде чем выйти из комнаты. Я закрываю дверь и запираю ее, кладя ключ в карман. Идя по коридору, я чувствую Луку позади себя, но отвечаю ему, только когда мы оказываемся в гостиной, и я наливаю нам напитки.
— Нет.
Его правая бровь приподнимается, когда он берет у меня стакан виски.
— Могу я спросить почему?
Я делаю глоток водки, наслаждаясь быстрым жжением.
— Девушка только что потеряла все, Лука. Ей некуда идти.
— Она может отправиться в Коза Ностру.
Качая головой, я издаю невеселый смешок.
— Этого не произойдет, брат. Брось это.
Глаза Луки встречаются с моими, беспокойство напрягает черты его лица.
— Просто не делай ничего, о чем будешь сожалеть.
Моя семья известна в криминальном мире многим: от торговли оружием и убийств особо важных объектов до киберпреступлений и отмывания денег. Но мы не причиняем вреда женщинам, и уж точно не потворствуем сексуальному рабству. Тетя Изабелла потратила свою жизнь на борьбу с синдикатами секс-торговли с помощью дяди Алексея.
Я бросаю на своего друга предупреждающий взгляд.
— Самое безопасное место для девушки – со мной.
Лука кивает, прежде чем допить свой напиток.
— Я планирую немного поспать. Постарайся немного отдохнуть.
Кивая, я делаю еще один глоток водки, мои глаза следят за Лукой, когда он открывает входную дверь и уходит. Я ставлю стакан на стол и медленно поворачиваю голову в направлении лестницы.
Я понятия не имею, что собираюсь делать с Розали Манно. Я взял ее, чтобы защитить, но я почти уверен, что она не поймет этого.
После того, как ей исполнится восемнадцать, я отпущу ее. До тех пор я буду кормить и одевать девушку.
Достав телефон из кармана, я набираю номер Саши. Он был в Братве еще до моего рождения и является моим самым надежным человеком. Этот человек практически член семьи. Я поручил ему забрать все вещи Розали, чтобы у нее, по крайней мере, было что-то знакомое, пока она остается со мной.
— Виктор? — он отвечает после второго гудка.
— Ты все забрал?
— Да. Я на обратном пути.
— Хорошо.
Вздохнув, я засовываю устройство обратно в карман и направляюсь в свою спальню, чтобы принять душ и переодеться в удобную одежду, прежде чем встретиться лицом к лицу с сицилийской принцессой.
Пока я стою под теплыми струями воды, мои мысли переполнены событиями дня. Страх Розали, когда я слизнул слезу с ее щеки, был осязаем. Это породило во мне инферно защитных и собственнических чувств.
Ни одна женщина никогда не производила на меня такого эффекта.
Конечно, я чувствую защиту к женщинам в своей семье, и я бы не задумываясь умер за любую из них.
Но Розали вызвала во мне другие эмоции.
Не желая разбираться в причинах, я отбросил эти мысли и вышел из душа, чтобы обсохнуть.
Натянув черные спортивные штаны и футболку, я беру запасную рубашку и иду в комнату для гостей. За дверью тишина, когда я отпираю ее, и открыв ее, вижу Розали, высунувшуюся из открытого окна и смотрящую на сад внизу.
— Если ты прыгнешь, то, вероятно, сломаешь ногу, — бормочу я, входя в комнату. — Или две.
Она оборачивается, ее грудь вздымается, так как страх быстро сковывает воздух.
Я бросаю рубашку на кровать.
— По всей территории расставлена охрана, так что ты далеко не уйдешь.
Ее язык высовывается, чтобы нервно облизать губы, ее глаза прикованы ко мне.
Господи, у нее самые выразительные глаза, которые я когда-либо видел.
Я ничего не могу сделать, чтобы не любоваться ее миниатюрным телом. У нее изгибы во всех нужных местах, а гребаная V-образная форма между ее ног заставляет член шевелиться под тканью моих спортивных штанов.
Скрещивая руки на груди, я приказываю:
— Надень рубашку. Твоя одежда откровенна и чертовски отвлекает.
Она бросается к кровати и, дрожа, как лист, попавший в ураган, натягивает рубашку через голову, скрывая волосы под тканью. К счастью, рубашка ниспадает до середины бедер.
Я делаю шаг вперед, и это заставляет ее замереть, как загнанного оленя, ее дыхание быстро становится поверхностным, пока она практически не начинает задыхаться.
Когда я делаю еще один шаг, она отшатывается назад, ее наполненные страхом глаза не отрываются от меня. С каждым моим шагом она повторяет мой, пока не прижимается спиной к стене. Ее взгляд дико мечется по комнате, и когда я поднимаю руки, она отшатывается, низко опускает подбородок и зажмуривает глаза.
Я запускаю руки под шелковистые пряди ее волос и нежно вытаскиваю их из-под ткани, чтобы они свободно ниспадали ей на спину. Ее глаза поднимаются к моим, только чтобы быстро опуститься обратно на пол.
Она пахнет мягко и сладко, и выглядит такой чертовски уязвимой, что у меня сжимается сердце.
Когда она снова поднимает на меня взгляд, я спрашиваю:
— Ты знаешь, кто я?
Она качает головой, единственное слово, дрожащее на ее губах, наполнено уязвимостью.
— Н-нет.
— Виктор Ветров.
Мое имя отзывается шоком и ужасом, заставляя ее покраснеть.
Она определенно слышала обо мне.
Глава 3
РОЗАЛИ
После того, как я очнулась и поняла, что он не убил меня, у меня появилась надежда, что я смогу пережить это. Она угасла в тот момент, когда я услышала его имя.
О. Мой. Бог.
Виктор Ветров – глава Братвы. Он сделал себе имя два года назад, когда взял под свой контроль Братву и уничтожил часть чеченской мафии за то, что она ступила на американскую территорию. Мой дедушка был очень впечатлен и говорил об этом в течение нескольких дней.
Единственная причина, по которой Коза Ностра продолжает править Нью-Йорком, заключается в том, что Священство уважает древнюю кровь. Пять правящих семей Коза Ностры всегда имели власть над Нью-Йорком, и до тех пор, пока они не занимаются торговлей на территории Священства, сохраняется негласный договор.
Иисус, он часть Священства.
Я случайно услышала, как мой дедушка и дядя Рикко говорили о пяти мужчинах, составляющих самую страшную преступную группировку в мире, и о проблемах, которые они создали для семейного бизнеса в Чикаго и Канаде.
Их больше всего беспокоили Виктор Ветров и Лука Котрони, глава итальянской мафии. Я слышала, что эти двое мужчин – лучшие друзья и непобедимы.
Виктор также известен как Адский пес. Говорят, что от него нигде не спрячешься, потому что он лучший следопыт. Он очень умен, безжалостен и убивает без колебаний.
Черт. Это чудо, что я все еще жива.
Мое горло сжимается от ужаса, когда я смотрю на человека, вторая натура которого – пытать и убивать.
Он слегка наклоняет голову, отчего выглядит еще более хищным, когда его взгляд сосредотачивается на моем лице, затем он бормочет:
— Ты слышала обо мне.
Неудержимо дрожа, я киваю.
Уголок его рта приподнимается в довольной ухмылке.
— Хорошо. Тогда ты знаешь, как глупо было бы убегать.
Боже. У меня нет ни единого шанса против него.
Миллион вопросов бомбардируют меня, и я оглядываю комнату, чтобы получить столь необходимый перерыв от жестокой интенсивности, сияющей в его глазах.
Вышитые белые покрывала и подушки выглядят такими же плюшевыми, как и на ощупь. Все в комнате сделано из темного дерева – дверные рамы, оконные стекла, туалетный столик и стул, встроенный шкаф и даже пол. Есть еще один дверной проем, который, как я полагаю, ведет в ванную.
