— Ты имеешь в виду пропавшие чертежи? — уколола она.
Мгновение Макс молча смотрел на нее, потом пробормотал:
— А, эти чертежи! С них началась череда обманов. — И продолжал: — Хотя сначала ты, как и все, кто мог войти в кабинет Брайана Коула, действительно была под подозрением.
Элин стерпела.
— Поскольку мошенник обнаружен, я смолчу, — бросила она.
— Спасибо, — улыбнулся Макс и объяснил, как все это выглядело с его точки зрения. — Брайан был в восторге от своего проекта. Увидев, в какой эйфории он пришел докладывать о завершении работы, я предложил не нести чертежи ко мне, а показать их на месте.
— Но их там не оказалось.
— Ни следа! — улыбнулся Макс. — Брайан был в шоке. Это же его детище. Он оставил чертежи на столе — и они исчезли.
— Бедный Брайан, — посочувствовала Элин.
— Естественно, я начал выяснять, кто был в кабинете, пока он отлучался ко мне и ждал, когда я закончу телефонный разговор.
— Хью Баррелл сообщил, что там была только я, — подсказала Элин.
Макс кивнул.
— Я узнал твой телефон, позвонил — и, услышав милый голос, сразу понял, что он принадлежит гордячке, которую я встретил утром.
— Правда? — задохнулась она, но нашла в себе силы спросить: — Значит, ты не был удивлен, увидев именно меня, хоть и спросил, я ли Элин Толбот?
— Я мог ошибиться. — По его лицу видно, что у него тогда не было никаких сомнений, и Элин пришлось приложить не малые усилия, чтобы сосредоточиться на теме разговора.
— И ты стал расспрашивать меня о пропавших чертежах.
— И очень скоро убедился по твоему поведению, что ты не имеешь к ним никакого отношения.
— В самом деле? — изумленно спросила она.
— Да, cara, — тихо ответил он. — Но, разумеется, проверку это не исключало. Все говорило против тебя: требуемые цифры уже передали в отдел, и тебе вообще не надо было приходить; ты знала об отсутствии двух дизайнеров, заметив их в буфете; наконец, твоя связь с Пиллингерами позволяла тебе ориентироваться на нашем рынке. Однако чем больше косвенных улик указывало на тебя, тем больше я убеждался, что это не могла быть ты.
Элин не сомневалась, что он говорил правду. Но прежде он врал ей именно в этом вопросе.
— Ты по-прежнему так считал, когда вызвал меня к себе в конце того дня? — осторожно поинтересовалась она.
— А было бы лучше, продолжай я допрос в отделе на глазах Хью Баррелла, уже потиравшего руки при мысли, что план его удался?
— О, Макс, какой ты добрый! — воскликнула она в минутной слабости. Но быстро овладела собой. — Однако неделю спустя ты не дал волю своей доброте, когда вызвал меня снова! Тогда ты уже знал, совершенно точно знал, что я пальцем не трогала тех чертежей, что это сделал Хью Баррелл, и ты уже уволил его, но…
— Пожалуйста, попробуй понять, милая Элин, — перебил ее сердитую тираду Макс. — Всю ту неделю твое лицо преследовало меня в Италии. — Эти слова заставили ее забыть о злости. — Когда мне сообщили, что Баррелл заснят на пленку, я решил — хотя Брайан Коул вполне мог уволить его без моего вмешательства — прилететь в Англию и сделать это сам.
— Ты с-считал, что это твоя обязанность? — медленно спросила Элин.
— Разумеется, себе я сказал именно так, — согласился Макс. — Но позже понял, что желание лично уволить этого мошенника было только поводом. На самом деле я хотел увидеть тебя.
— Силы небесные! — прошептала она.
— Поэтому, едва закончив с ним, я вызвал тебя. И когда — пожалуйста, верь мне, — когда я уже собирался рассказать тебе, как Хью Баррелл спрятал чертежи, больше для того, чтобы подставить тебя, чем с целью украсть их, я вдруг услышал, что на твой вопрос — «Обнаружен ли похититель?» — почему-то отвечаю: «К сожалению, нет».
Элин была потрясена, узнав, до какой степени ненавидел ее Хью Баррелл, но речь сейчас шла не об этом.
— То есть ты до последнего момента хотел сказать мне правду? — настаивала она, нуждаясь в полной ясности.
— Да, верь мне, пожалуйста, — подтвердил он.
— Но зачем?.. — недоумевала она.
— Я сам не раз задавал себе вопрос, зачем мне понадобилась эта ложь, но ответить на него сумел лишь недавно. Тогда я знал только то, что я, не привыкший лгать, солгал. И что для прикрытия этой лжи нужно придумать повод, по которому якобы вызвал тебя. — Мучительную секунду он прямо смотрел ей в глаза, потом признался: — Я нашел этот повод, гладя на тебя — такую милую, такую честную. Я должен был возвращаться в Италию и понял, что хочу взять тебя с собой.
— Ты… Я… — Элин остановилась, чувствуя, что голова у нее раскалывается от напряжения. — Ты потребовал, чтобы я ехала в Италию на учебу, — напомнила она. — По моей обмолвке ты понял, как я нуждаюсь в деньгах, и знал, что не смогу отказаться. Но была ли необходимость, чтобы я летела на учебу уже на следующий день, даже в тот же вечер, если бы вышло по-твоему?
— Что я могу сказать? — Макс темпераментно, как-то очень по-итальянски пожал плечами, что вдруг показалось Элин ужасно милым. — Я хотел видеть тебя. Моя работа проходит в основном в Вероне, в Италии, твоя — в Пинвиче, в Англии. — Он вдруг улыбнулся. — Так не годится, Элин.
Она сглотнула и постаралась сохранить остаток здравого смысла.
— Но… — Голос изменил ей, и Элин попробовала еще раз: — Но все это время ты делал вид, что считаешь меня воровкой.
— Да нет же! — запротестовал он. — Может быть, я не говорил, но все мои поступки…
— Поступки! — оборвала она — и обрадовалась собственной вспышке гнева. Страсти Господни. — Ты… э-э… не хотел… уезжать? — спросила она, мгновенно вспомнив — как мгновенно вспоминалось все, связанное с ним, — что он неохотно уходил.
Макс кивнул.
— И не понимал себя, — признался он. — Видимо, мой инстинкт самосохранения позаботился о том, чтобы наши пути не пересеклись на следующий день. Но, — продолжал Макс с неотразимой улыбкой, — это не помешало мне распорядиться, чтобы Фелиция — ради твоего удобства, разумеется, — держала меня в курсе всех твоих действий, даже самых, на ее взгляд, обыденных.
— Силы небесные! — вздохнула Элин.
— Именно так, cara, силы небесные! В первую пятницу Фелиция доложила, что в выходные ты собираешься осматривать достопримечательности. Мне просто в голову не пришло, что ты можешь уехать за пределы Вероны. Догадайся я об этом, помешал бы и поездке в Больцано тоже.
— Тоже? Я…
— Извини, — перебил Макс, изучая ее лицо. — Извини. Во мне вспыхнула ревность, когда я узнал, что ты была в Больцано.
— Ты… ревновал? — недоверчиво переспросила Элин.
— Я знал, что ты ездила в Больцано не одна, — ответил он. — И подозревал, что твоим спутником был Тино Агоста. Ведь твой ужин с ним в пятницу вечером я предотвратил — придумал, что у меня заболела двуязычная секретарша.
