— Так она была не случайной — та встреча! — ахнула она.
— Совсем не случайной, — твердо заверил он. — Но, больше всего на свете желая поговорить с тобой, я обнаружил, что не могу держаться естественно в твоем присутствии. По крайней мере не мог, — уточнил он, сухо улыбнувшись, — пока не услышал, что ты осматривала достопримечательности в Больцано, после чего — поскольку ты, очевидно, была там с каким-то мужчиной — я пришел в ярость от ревности!
— Как здорово! — просияла Элин.
— Я тебя задушу поцелуем за эти слова, — мрачно пообещал Макс, впрочем, довольно, ухмыльнулся, когда она счастливо рассмеялась, услышав такую угрозу. — Но все по порядку! — напомнил он. — Дальше я узнал от Фелиции, что ты собираешься провести выходные с Тино Агостой…
— Мы должны были остановиться в разных комнатах, — поспешила уточнить Элин.
— Вы не должны были останавливаться в одном городе! — твердо заявил Макс и, к ее полному изумлению, добавил: — Мне не составило труда найти повод, чтобы отправить его на эти выходные в противоположном от Кавалезе направлении.
— Так курсы подстроил ты? — Глаза Элин стали огромными от наслаждения.
— Ты моя, а не его! — ответил ей Макс с пугающей властностью. — Первой моей мыслью было уволить его немедленно, но потом проснулось чувство справедливости.
— И ты просто отослал его, — заметила Элин, но тут удивилась другому. — А что за странное совпадение, что ты тоже оказался в Кавалезе в те выходные?
Макс хитро глянул на нее и признался, не в силах сдержать улыбку:
— Не было никакого совпадения, cara. Просто я «случайно» оказался неподалеку от тебя в конце рабочего дня в пятницу. Придя в себя от сообщения, что ты все-таки едешь кататься на лыжах, я вспомнил, что и сам давно не был в горах.
— Ты до этого не собирался… — ахнула она.
— Конечно, не собирался, — согласился он. — Но мне не составило никакого труда позвонить другу и договориться с ним относительно шале. Я поехал в Кавалезе рано утром в субботу и провел немало времени в безуспешных поисках.
— Ты искал меня!
— Я прочесывал город, пока не пришел в ярость оттого, что так одержим тобой. В конце концов, решил, что с меня хватит, что ты, наверное, поехала в Гермис… Но и там тебя не оказалось. Находясь уже в полной прострации, я решил, что физические упражнения могут пойти мне на пользу, и сел в кресло канатной дороги, чтобы подняться выше. Было уже поздно прыгать, — улыбнулся он, — когда я увидел тебя направлявшейся к тем деревьям.
— Ты увидел меня с канатной дороги? — переспросила она.
— И, боясь снова потерять тебя, никак не мог дождаться, пока это чертово кресло прибудет на место.
— Ага, — вздохнула она и вспомнила: — А я вышла на лыжный спуск.
Он помотал головой.
— Это я спускался не там, где положено. Но мне было необходимо добраться до тебя. Совершенно необходимо, — нежно сказал он. — И меня немыслимо обрадовал твой страх, когда, стараясь избежать столкновения, я повернул слишком резко и не удержался на ногах. Я был так рад этому страху, — жульнически улыбнулся он, — что, хотя со мной все было в порядке, вдруг услышал, что заверяю тебя в обратном.
— Негодник! — с любовью воскликнула она.
— Это точно, — согласился Макс. — Но — пусть я не понимал природы своих чувств к тебе — я точно знал, что не хочу, чтобы ты жила в какой то гостинице, пока я в одиночестве сижу в шале. После ужина и последовавшего за ним разговора я был совершенно очарован тобой. Потом, моя милая, дорогая Элин, мы начали заниматься любовью, и я пропал.
Элин пребывала в мире грез и вовсе не хотела возвращаться оттуда, но, вспомнив, как все это было, просто не могла не спросить:
— Макс… я… э-э… слишком… поторопилась?
— Слишком поторопилась? — серьезно переспросил он, вглядываясь в ее взволнованное лицо. — Что ты имеешь в виду, cara? — мягко спросил он.
Элин сглотнула, но отступать было поздно. Макс хотел, чтобы она его поняла, хотел избавиться от всех недоразумений… И она хотела того же.
— Когда мы… э-э… любили друг друга… я подумала, что ты… э-э… остановился, потому что я слишком быстро сдалась… — Она замолчала, увидев его изумленное лицо.
— Нет! — с чувством воскликнул Макс. — Вовсе не поэтому! — запротестовал он. — Любовь моя, неужели ты не понимаешь, что я забыл обо всем, наслаждаясь твоим теплом, твоей естественностью? Пока ты не произнесла слов «Я никогда еще не хотела мужчину», я не думал ни о чем, кроме нашего общего восторга.
— Мои слова все испортили? — нерешительно спросила она.
— О, Элин, Элин! — воскликнул Макс, прижимая ее крепче. — Ты ничего не испортила! Я с ума сходил от желания. Но когда ты сказала это, я вспомнил, что буду у тебя первым, что лишу тебя невинности. Я не стал желать тебя меньше, но не знал, как отнестись к этому. Единственное, в чем я был уверен, так это что наш разговор о твоей семье, о твоей боли от неожиданного развода родителей сделал тебя беззащитной. А вдруг наутро ты возненавидишь меня за то, что — беззащитная по моей вине — отдалась мне?
— О! — вздохнула она в восхищении. — О, Макс, ты и вправду чудесный!
— Говори мне это всегда, — улыбнулся Макс. Они поцеловались и сидели, тесно прижавшись друг к другу, пока, будто решив разобраться со всем сразу, Макс не признался: — Я не слишком хорошо чувствовал себя в воскресенье утром.
— Конечно! После ночи на жесткой кушетке… — вспомнила она.
— Если бы только это, — сказал он. — К тому времени ты настолько завладела мной, что я уже не знал, на каком свете нахожусь. Но одно мне было ясно: ты должна быть рядом. Что было невозможно, потому что при виде тебя меня охватывало непреодолимое желание — обнять тебя и не выпускать из своих рук. Но накануне вечером я уже обнимал тебя, а вышло из этого то, что вышло…
— Поэтому ты стал держать меня на расстоянии, — вставила Элин.
— Поэтому вместо приятной беседы мы обменивались колкостями, — согласился он. — Мы поехали на прогулку, и я узнал, любимая моя, что из-за страха перед долгами ты продала машину. Я чуть не умер от сострадания, услышав это, но ты снова огорошила меня, обвинив в разорении Пиллингеров. Ты все еще считаешь виноватым меня? — мягко спросил он.
Элин помотала головой.
— Крушение надвигалось давно, — признала она и продолжала, не желая оставлять ничего недосказанным: — Я не раз говорила Сэму, как плохо обстоят дела, но, наверное, мне не хватило настойчивости. Когда Хаттон, наш главный оптовик, обанкротился, задолжав нам многие тысячи, и после этого поставщики отказали нам в кредите, мы уже не могли удержаться на плаву. Э-э… между прочим, Гай, мой сводный брат, подал заявление в твою фирму — на место Хью Баррелла.
