Максим садится за стол и выжидающе смотрит на меня, сложив руки в замок перед собой.
Я тяжело сглатываю.
— Ты бы… мог приезжать почаще пока, если… обещаешь, что мы будем вести себя как друзья. Мы… можем быть друзьями?
— Друзьями, Ами? Конечно, мы можем дружить, но ты должна понимать, что мои чувства к тебе далеки от дружеских, поэтому друзьями в полном смысле этого слова, думаю, мы не станем никогда.
— Хочешь сказать, что будешь приставать ко мне при случае?
— Буду, разумеется. А ты не хочешь? — он выгибает бровь, пройдясь многозначительным взглядом по моему телу.
— Нет. Не хочу. Я же тебе все сказала, — отворачиваюсь от него, беру дрожащими пальцами коробку с заваркой и насыпаю в чайничек.
Я действительно не хочу, чтобы он ко мне приставал, но лишь потому, что не уверена в своей способности сопротивляться его натиску.
— Если ты собираешься переходить мои границы, то тогда я не желаю, чтобы ты чаще приезжал. Уж лучше временная няня!
По скрежету за спиной понимаю, что Максим отодвинул стул и встал. Машинально сжимаю коробку с заваркой сильнее, когда ощущаю его приближение сзади. Он ещё не касается меня, но уже так близко, что шея и область между лопаток начинают гореть.
— У тебя ведь никого не было за это время, Ами? — хрипло спрашивает он, наклонившись чуть ближе к моему уху.
— Это не твоё дело!
— Нет, моё. Зачем ты убегаешь? У тебя никого не было. У меня тоже. Это что-то да значит, Ами. Я сделал тебе больно — этого я не отрицаю. И готов исправить все, если ты позволишь.
— Я не позволю! И не надо сравнивать. У меня никого не было, потому что я была беременна, и сейчас малышка слишком мала! Ещё рано заводить отношения. Но это вовсе не значит, что я не хочу ни с кем встречаться!
— Тогда встречайся со мной, — одна его рука ползёт по моей талии, ложится на живот и слегка надавливает.
Мои бедра вжимаются в его, спина ощущает жар груди и сильный стук сердца мужчины.
Вторая рука Максима отводит в сторону мои волосы, открыв доступ к шее, горячие губы проскальзывают по плечу, затем запечатываю поцелуй под ухом.
По телу пробегает дрожь и концетрируется сгустком жара где-то внизу живота, напоминая мне о том, как долго меня никто не касался. Как долго меня не касался он.
— Макс… Пожалуйста, не надо… — хныкаю, вцепившись в его руку, поглаживающую мой живот. — Ты же сдался. Ты не звонил, не писал. Ты понял, что я не хочу.
— Ами, глупости не говори. Я просто занимаюсь сейчас переездом сюда. К тому же не хочу слишком сильно на тебя давить.
— А сейчас ты что делаешь?!
— Соблазняю тебя, — он хрипло смеётся, лизнув мою шею и потянув за пояс халата.
— Даже если мы переспим, это ничего не изменит!
— Хорошо, — его пальцы касаются моего голого живота.
— Это просто физиология. Голод. Страсть. И ничего больше. Я не стану хотеть отношений после этого!
— Хорошо… — пальцы отгибают резинку трусиков и тянут вниз.
— Прекрати со мной соглашаться!
— Хорошо… — он резко поворачивает меня к себе, выключает плиту, на которой со свистом кипит чайник — как-то я упустила этот момент, после чего приподнимает меня и усаживает на стол.
— Ты пахнешь карамелью, а на вкус такая же?
Я лишь успеваю глотнуть ртом немного воздуха, прежде чем он меня целует. Не знаю, какая на вкус я, но Максим на вкус, как прошлое, как ностальгия, как потерянный однажды рай.
Он целует жадно, будто до дна пытается выпить, и я так же целую его в ответ, пальцами цепляясь за волосы, царапая его затылок и шею ногтями.
Его руки шарят по моему дрожащему телу, суетливо раздевая, пока на мне совсем ничего не остаётся.
— Ты стала ещё красивее, — выдыхает Макс, пальцами ведя по небольшим растяжкам на груди, затем опустившись к животу и потрогав тоненький шрамик.
— И да, на вкус ты тоже как карамель.
Вновь глаза начинают гореть от слез, а горло стискивает спазмом. Он на меня так смотрит, словно и не было ничего плохого, будто это в какой-то другой реальности случилось, а в этой мы никогда не расставались, всегда любили друг друга и насмотреться не могли.
— Я так по тебе скучал. Только не плачь, маленькая.
Подхватив меня на руки, Макс направляется в спальню, где бережно укладывает на кровать, не переставая целовать мои губы, щеки и шею. Я, конечно же, плачу, цепляясь за его плечи и прижимая к себе в страхе, что происходящее окажется просто сном, и Макс исчезнет, растает в воздухе, как туман.
Но он не исчезает. Продолжает шептать ласковые и успокаивающие слова, гладит и обнимает, вновь и вновь просит прощения, признается в любви.
И мне очень хочется ему поверить. Хочется, чтобы больше не было больно, страшно и одиноко. Хочется верить, что мы сами решаем, что в жизни можно исправить и простить, а что нет.
— Ты должен быть плохим. Должен кричать и говорить, что отнимешь дочь, что будешь судиться, что я не имею никаких прав. Ты должен быть тираном. Ты не должен быть хорошим, — шепчу ему в губы сквозь слезы, когда он, раздевшись, ложится на меня.
— Прости, что и в этом не оправдал твоих ожиданий, — Макс смеётся, но глаза серьёзные.
Он не торопится сделать последний шаг в нашем сегодняшнем безумии. Ждёт сигнала от меня.
— Мне было бы проще тебя не любить, если бы ты был этой любви не достоин…
— А разве я достоин, Ами?
— Не знаю. Ты мне скажи…
Закрываю глаза, позволяя ему любить себя. Вновь впускаю его в свое сердце, задыхаясь от страсти и нежности. Вздрагиваю, когда его движения становятся резкими, расслабляюсь, когда он тихо просит меня не бояться и довериться ему, плачу, когда он говорит о любви, смеюсь от счастья, когда меня уносит до высот и там разрывает на части, прижимаюсь к нему, когда он взлетает вместе со мной.
— Позволь мне остаться в твоей жизни, Ами. Не только в жизни Лалиты, но и в твоей тоже. Позволь мне быть всегда рядом. Я все для вас сделаю. Всё исправлю. Только позволь…
25 глава
Амилия
Просыпаюсь утром, не сразу вспомнив, что происходило прошлой ночью. Чувствую лишь приятное покалывание во всем теле и умиротворение. Довольно потягиваюсь и зарываюсь носом в подушку.
Пахнет Максом. Память тут же возвращается ко мне, накатывая лавиной из эмоций — мы занимались сексом, он признавался мне в любви, кажется, тысячу раз, и просил позволить ему остаться рядом.
Я пока ничего не ответила.
Переворачиваюсь на спину, подставив лицо солнечным лучам, пробивающимся через зашторенные окна. Они ласково касаются моих щёк и разомлевшего тела. Я невольно улыбаюсь.
Так. Стоп. Солнечные лучи?
Иисусе, сколько времени?! Лалита!
Я вскакиваю с постели, быстро накидываю халат и несусь в детскую. Ночью я, как обычно, вставала несколько раз, чтобы покормить малышку и ещё чтобы дать лекарство. Макс все это время спал рядом со мной, а сейчас его нет, как и Лали в кроватке.
Их обоих нет! Их нет!
Боже мой… Неужели все, что он говорил мне ночью, было ложью?! Неужели он пытался затуманить мне мозг, чтобы забрать малышку пока я сплю?!
В панике выбегаю из детской и несусь вниз. Сердце бешено колотится, лёгкие горят — так часто я хватаю ртом воздух.
Кому звонить?! Что делать?!
— Проснулась? — вдруг раздаётся хриплый голос со стороны кухни.
От неожиданности я спотыкаюсь и чуть не падаю на пол, но в последний момент успеваю схватиться за перила. В дверном проёме стоит Максим с малышкой на руках. В помещении царит приятный запах кофе и какой-то выпечки.
Синие глаза недоуменно проходятся по мне, задержавшись на растрепанных волосах и перекошенном халате. Максим иронично выгибает бровь, словно спрашивая "в чем дело?"
И я выдаю первое, на что способен мой вспухший мозг в данную секунду:
— Вы… здесь?
Вторая бровь мужчины тоже взлетает вверх.
— Ты же не думала, Ами, что я украду нашу дочь?
