class="p1">Он же не монах. Не торопил Ануш. Он мужчина, и ему надо. Это как сходить перекусить, просто потребность организма. И вообще Ануш сама виновата. Но как только они поженятся, как он говорил, никаких «обедов» вне дома.
Не поженились, она не простила. И я бы не простила.
Готова ли я?
Я готова.
Но…
— Леш, сейчас не время ведь, – сказала я. — Нам нужно быть осторожными, не подставляться, и…
— Да знаю я! – перебил он весело. — В клубах есть кабинеты, мы можем быть наедине. Можем надевать маски, когда будем спускаться танцевать, нас никто не узнает. Тань, нам нужно отвлечься! Тебе это нужно, я вижу.
Я знаю про «делу время, а потехе – час», но Леша прав, и я устала. Не физически, а морально вымотана. А еще я знаю, что Горин – весельчак и тусовщик, душа компании. И ему сложно жить так, как живут миллионы людей в нашей стране, да и во всем остальном мире: дом-работа-дом, и иногда поход в кафе и в магазин.
— Ну же, давай расслабимся. Тань, все будет хорошо, я позаботился. Отцовские наставления я слышал, – он потянул меня за руку, и мы спустились с крыльца. — Никаких гонок, никаких скандалов и негативного внимания общественности. Мы не будем напиваться, и идти громить стриптиз-клубы… если ты сама этого не захочешь.
— Дурак, – расхохоталась я, представив нас с Лешей в образе эдаких кутил-хулиганов, про которых читала в новостных заметках.
— Все, Пчелка. Я твой муж, и я решил. Идем отдыхать! Куда ты хочешь?
Я хочу… черт, я и правда хочу в бар. И в клуб. Танцевать, веселиться, немного выпить, забыть обо всем, а потом с новыми силами в бой. Но я не хочу, чтобы нас засняла какая-нибудь моделька-подружка Алены, и появились видео, что мы не ребенком занимаемся, а на чилле и на расслабоне. Да еще и алкоголики.
— Идем в кафе, а затем в кино, – решила я.
— Ну, хоть что-то, – вздохнул он.
Мы пошли по улице. Так непривычно идти с Лешей рядом. Не ехать, не спешить куда-то, не переругиваться, а просто идти вдвоем. В кафе. Как обычная пара студентов.
— Устала?
— Терпимо, – улыбнулась ему, Леша помог мне снять пальто, и мы сели за столик. — Я же не вагоны разгружаю.
— Ник не пристает? На чай не зовет? – как бы между делом спросил Леша, и я фыркнула.
— Ммм… нет. А ты бы расстроился?
— Я бы набил ему морду, – оскалился Горин.
— А что бы ты сделал мне? Задушил бы, как несчастную Дездемону? – улыбнулась я.
Все же, моя маленькая месть Лешу задела. А ведь я всего-навсего сказала, что Никита Борисович весьма и весьма неплох.
— Тебе лучше не знать, что бы я сделал тебе, Пчелка, – Леша произнес это с улыбкой, но при этом хищно сузив глаза. — Будешь верной, и не узнаешь.
— А ты ревнив!
— Собственник. Виноват, – развел он руками. — Ты против такого? Современные отношения с личными границами, и все такое?
Раньше я бы ответила, что да.
— Хм, ну в телефон свой я не дам тебе заглядывать. И соцсети у нас будут разные, Леш. Пароль тоже не скажу.
— А в остальном? Мы ведь не говорили о том, как видим наше будущее, Тань.
— Пока ты мне верен, я тоже буду тебе верна, – серьезно ответила я. — И ты прав, мы не говорили именно о нас двоих. Леш, ты сказал, что пойдешь бить морды, если что. Я – нет. Просто уйду. Если узнаю про очередную Диану, даже не про постель, а про флирт… я этого не потерплю. Никаких скандалов не будет, битья посуды и мордобоя тоже. Но все закончится.
— Думаешь, я не способен на верность? – спросил он, когда мы вышли из кафе.
— Я…
— Пчелка, да скажи уже правду, – усмехнулся Леша. — Думаешь, что я наиграюсь в семью. Год-два-три, и появится какая-нибудь девушка, да?
Я вздохнула, позволила взять себя за руку, и мы подошли к светофору.
Думала. Еще как думала. И не могу не думать. Боюсь этого жутко – измены все портят, и невозможно после них жить как раньше. Простить-то можно, а вот забыть? Вряд ли. А Леша, зная его, не привык себе отказывать.
Но волков бояться – в лес не ходить. Изменить может и тусовщик, и ботан, никто не застрахован. Так разве это выход, боясь измен, не заводить отношения и семью?!
— Понял, ты так и думаешь. Но Тань, – Леша сжал мою ладонь, — я, без шуток, всегда хотел нормальную семью. Не могу сказать, что я планировал ее раньше тридцати, но раз уж так сложилось, я не подведу. И тебе боль не причиню. Никогда.
Обнял меня за талию, теснее прижав к себе, и так хорошо стало. На улице уже темно, красиво мигают вывески магазинов и кафе. За стеклянными панорамными окнами сидят люди – смеются, ругаются, целуются. Жизнь кипит. И Леша рядом.
Придется ему поверить.
— Я из-за мамы этого боюсь, – призналась. — Она всегда хотела жить красиво, и ее даже ребенок не остановил. Не хочу, чтобы у нас также вышло, как у моих родителей.
— У нас так не будет. Свои ошибки будем делать, Пчелка, – расхохотался Леша. — Слушай, я оказывается не хочу ни в клуб, ни в бар. Какая разница, куда идти, если мы вместе?!
— Я за Марьяну переживаю.
Телефон Леши просигналил о сообщении, он достал его из кармана, и открыл сообщение.
— Я попросил Марьяну снимать, и мне присылать. Знаю, что ты у меня ответственная. Вот, смотри.
Он протянул мне телефон, и я увидела нашу малышку, прикусившую язычок, и…
— Она вяжет?
— Видимо, захотела научиться, – Леша пригляделся к фотографии, на которой Марьяна сидит в кресле, держит в руках спицы, и вывязывает жутко кривое нечто. — Слушай, талантливая она у нас. Будет одежду производить, ты будешь моделью, а я буду ее продавать, – хохотнул он.
— Бизнесмен, – толкнула его в бок.
— Это семейное, Пчелка. Ну что, в кино?
Сердце немного успокоилось, тревога за Марьяну улеглась. И с Лешей вдвоем мне… Боже, да мне прекрасно! Вот так идти, говорить о нас, поближе узнавать его. Это так естественно
