– Что это за травы? – поинтересовалась она.
– Разные. Собранные вместе, они дают человеку силу.
Солнце совсем закатилось, но в небе оставались размазанные багряные краски, «словно пятна крови», – подумала Яна со смутной тревогой. Но они выпили еще по чашке, и девушка почувствовала, как нервное напряжение, не отпускавшее ее в последние дни, понемногу спадает.
– Это точно сбор силы? Не успокаивающий? – поинтересовалась она
– Это одно и то же. Сила – в спокойствии, разве нет?
– Думаю, нет… Сила – это сила, а покой – это покой.
– А когда человек спокоен, а значит, уверен, то разве он не сильный?
Яна подумала, а потом кивнула, соглашаясь с Евгенией. И, тем более, после чая ее не клонило в сон, скорее, наоборот, обострилась четкость и ясность восприятия.
– Евгения, тут здорово, и спасибо за прекрасный закат и не менее прекрасный ужин, но теперь, наверное, пора поговорить о том, о чем ты хотела? Завтра рабочий день, и мне еще ехать домой. Кстати, Алекс меня отвезет или надо вызвать такси?
Евгения откинулась на спинку кресла и тихонько вздохнула.
– Алекс уже уехал. Твоя машина будет на стоянке у работы. Переночуешь здесь, в доме нет недостатка в спальнях.
Яна посмотрела на нее, в наступающих понемногу после заката сумерках было непонятно, то ли Евгения покраснела, то ли это загар создавал такое впечатление.
– Но ты права, – продолжила босс, – нам действительно надо поговорить.
– О вчерашнем? – уныло отозвалась девушка.
– Нет. Об этом мы поговорили вчера и все выяснили. Я хотела поговорить с тобой о правде.
– Сейчас? – удивилась Яна.
– Ну, а когда? На работе мы работаем, да еще завтра у Эли день рождения, а в выходные мне придется уехать. Прошло почти две недели после рафтинга, а у нас так и не нашлось времени: мне рассказать, а тебе – выслушать.
Яна кивнула.
– Только пойдем в дом. Становится прохладно, – Евгения зябко передернула плечами.
– А может, оденемся потеплее и останемся на улице? – нерешительно попросила помощник.
Евгения достала телефон и негромко сказала в трубку несколько фраз по-французски.
– Жаклин сейчас принесет нам пледы. И давай переместимся к пруду. Вечером там более уютно.
К водоему вела посыпанная гравием дорожка, по бокам освещаемая миниатюрными светильниками, всего лишь сантиметров на десять возвышавшимися над подстриженной травой. «Разумеется, на солнечных батареях, производимых собственным светотехническим заводом, экологично и практично», – машинально отметила по дороге Яна.
У пруда оказались такие же кресла, как и на веранде; горничная появилась почти мгновенно, неся под мышкой два одинаковых клетчатых шерстяных пледа. Яна с наслаждением укуталась в свой и удобно устроилось в кресле. Выбранное Евгенией место действительно оказалось уютным, несмотря на опускавшиеся на сад сумерки: прямо посередине пруда и на нескольких яблоневых деревьях, стоявших чуть в отдалении, были укреплены небольшие светильники; освещенная дорожка и подсвеченное крыльцо создавали ощущение комфортной близости дома, и Яне было приятно смотреть на отблески огоньков на ровной водной глади. Она ни о чем не спрашивала Евгению, ожидая, когда та сама начнет свой рассказ: что-то подсказывало девушке, что их разговор будет продолжительным и непростым.
Глава 27. Рассказ Евгении.
– Я родилась в семье талантливых и успешных ученых. И отец, и мать были уже в возрасте, поэтому долго думали, прежде чем решились меня родить, – Евгения произносила слова тихим ровным голосом и не отрывала взгляд от кончиков своих голубых мокасин. – Может, так бы и не отважились, если бы не настойчивые уговоры моей старшей сестры, которая все время просила брата или сестренку.
– У тебя есть сестра? – удивилась Яна.
Евгения вздохнула.
– Я все тебе расскажу… по порядку. Светлане было уже двенадцать, когда я родилась. Это приличная разница, но мы всегда были очень близки, как и должны быть родные люди. Родители все время пропадали на работе, которой были очень увлечены, поэтому сестра стала мне и другом, и няней, и даже в какой-то степени заменила мать. Когда НИИ, где трудились родители, стал приходить к краху, они сразу начали оформлять документы на выезд за границу, и даже выбирали, куда уехать – их приглашали серьезные люди из разных стран.
Родители не имели отношения к оборонке, но все равно процесс оформления выезда занял целый год. И этот год был непростым. Родителей никогда не было дома, Светлана училась в аспирантуре и тоже вечно пропадала то в институте, то в библиотеке. В магазинах не стало продуктов, и озлобленные люди – в основном ученые закрытого городка, где мы жили – стояли в очередях за водкой и хлебом, ругали власть и строили планы, куда переехать. Я была еще ребенком, и, когда мы, наконец, уехали – сначала в Орлеан, а потом в Марсель, то мои воспоминания о родине постепенно размылись и превратились в грязное серое пятно: длинный хвост очереди в магазине, угрюмые лица, конфеты по праздникам… Мне потом никогда не хотелось вспоминать об этом и тем более возвращаться сюда.
– Ничего себе, – пробормотала Яна, с возрастающим интересом рассматривая босса. – Но ведь это ты сейчас здесь, рядом со мной, в средней полосе России, укрывшись пледом, сидишь в кресле около пруда, в твоей собственной усадьбе?
– Не совсем я, – загадочно ответила Евгения. – Не та, что была раньше.
Они посмотрели друг другу в глаза, но почти сразу обе отвели взгляд. «Когда она уставится вот так, то очень походит на булгаковскую Маргариту… И даже в сумерках видно, что глаза зеленые и бездонные, как у ведьмы». Яна боролась с собой, чтобы снова не повернуться к боссу и не продолжить ее рассматривать; ей казалось, в этом было что-то неправильное, то есть не в том, чтобы рассматривать, а в таком сильном иррациональном желании это сделать. И еще ее очень заинтересовала вся эта история. При всей видимой открытости и доброжелательности Евгения всегда казалась ей загадкой, скрывавшей в своей душе, может быть, не меньше тайн, чем сама Яна. И это делало ее рассказ еще более значимым. «Кем бы ни была эта Таисия и что бы на самом деле за этим ни скрывалось, мне действительно стоило всё тогда вынести… ради этой драгоценной исповеди», – подумала помощник.
Евгения скрестила руки на груди, но потом спрятала их под плед, прежде чем продолжить рассказывать.
– Я не была примерным ребенком, а подростком стала и вовсе трудным. Конечно, Светлана старалась уделять мне внимание, да что там, почти все свободное время она отдавала мне одной, даже когда стала работать и о ней заговорили как о подающем огромные надежды молодом ученом. Но проблема в том, что этого свободного времени у нее почти никогда не бывало. Как и родители, она работала на стыке наук: биология, физика, химия. И тоже, как и родителей, ее не раз приглашали работать в США, но она отказывалась. Она вообще всегда мечтала вернуться в Россию.
