– Ну вот видишь, папа приехал. – Брюс вошел и остолбенел, увидев две пары горящих глаз, устремленных на него. В его взгляде Дорис прочитала такое откровенное недоумение, как будто он хотел задать вопрос, на каком основании она опять вмешивается в их сугубо семейные дела. Затем его лицо расплылось в удивительно доброй улыбке, и перед ней возник совершенно другой человек, когда он переключил все внимание на сына. Дорис потихоньку вышла из палаты в комнату для посетителей и нос к носу столкнулась с Милдред Оуэн.
Так вот с кем он проводил время! – резанула ее мысль. Видимо, это отразилось на ее лице, потому что Милдред улыбнулась ей с издевательски победоносным видом.
– Если вы сумели перетащить на свою сторону мальчика, то это вовсе не означает, что вы сможете заполучить его отца.
Дорис, чтобы не нагрубить, постаралась держаться максимально холодно.
– Я приехала, потому что меня об этом попросили.
– Но не Брюс, потому что он все время находился со мной!
– Поздравляю вас с оказанной вам милостью! – Дорис сумела вложить в слова столько неприязни и презрения, что Милдред почувствовала себя не ловко.
Итак, от нее он отправился прямиком к этой дыме, которую явно не надо просить дважды. Для таких, как она, совершенно не имеют значения эмоции и душевное состояние партнера. Для них, кроме физической стороны, не существует ничего!
И тут она услышала голос Милдред:
– Вам нет больше смысла оставаться здесь!
Дорис присела на жесткую скамейку.
– Ничего, я подожду результата операции.
Брюс вошел почти бесшумно. Подняв глаза и увидев его, Дорис не была уверена, что он не стоит тут уже несколько минут, наблюдая. Он выглядел усталым и изрядно выпившим, щеки портила щетина.
– Он уже в операционной, врачи считают, что это аппендицит без каких-либо осложнений… – Видимо, он хотел сказать еще что-то, но его прервала Милдред, точнее ее довольно фальшивые рыдания. И она словно растение-паразит обвила Брюса руками. Видеть это было невмоготу, и Дорис потихоньку вышла на улицу.
Вся эта ночь слилась для нее в какой-то сплошной кошмар. Мелкие детали стерлись, в памяти осталось только самое важное.
Она помнила взгляд, который Брюс бросил на сына, – сколько в нем было любви и тревоги! Ей стало стыдно за зависть, которую она испытала к малышу за этот подаренный ему отцом взгляд. С омерзением вспомнила, как тянула к Брюсу руки Милдред. Как ей хотелось изгнать из памяти эту изящную фигурку в объятиях дорогого ей человека.
Дорис беспомощно остановилась не в силах вспомнить, где припарковала машину, совершенно потеряв ориентировку в рядах автомобилей, и горько заплакала.
– Что ты рыдаешь? Ты что же не веришь, что все будет хорошо?
Как долго стоял он здесь? Она посмотрела снизу на его лицо, выражение его не предвещало ничего хорошего.
– Я потеряла свою машину. Неужели вам не понятно, почему я стою здесь.
Ее больше всего сейчас раздражало его самообладание. Однажды Дорис довелось увидеть, как он утратил свою царственную осанку, и хотела бы лицезреть это опять.
– Ничего себе папаша, пирует с подобной особой, когда сын в опасности! – Голос ее дрожал, она понимала, что со стороны может казаться смешной, но сдержаться была уже не в силах. – В конце концов, если она мать Пола, то и женитесь на ней!
Он удивленно всплеснул руками.
– Ну и ну! Мать Пола сейчас, по-моему, состоит уже в третьем браке. Мне удалось соскочить с крючка лишь за приличную цену. Может быть, в это трудно поверить, но когда мы встретились, я был юным романтиком. Она не проявляет никакого интереса к сыну… И вообще у меня нет ни малейшего желания возвращаться в мое прошлое или обсуждать его. И как это ты пришла к мысли, что Милдред – мать Пола? А что касается моей пирушки, то я предпочел бы провести время с тобой, но ты меня прогнала. – Он рассмеялся, споткнувшись на старомодном слове «пирушка». – Зачем ты меня прогнала?
– Неправда, это вы меня бросили и ушли. – Она не чувствовала облегчения от того, что ее домыслы относительно этой женщины рухнули. Однако факт оставался фактом – от нее он поехал к Милдред.
– Неужели ты можешь думать, что, покинув тебя, я мог отправиться к другой женщине?
– Я не собираюсь думать о вас, освободите мне дорогу. Я хочу домой.
– В таком состоянии нельзя садиться за руль, – сказал Брюс при виде ее бледного напряженного лица. – Отдай мне ключи! – Голос его звучал властно, но глаза были полны искренней тревоги. Но она услышала только командный тон, так раздражавший ее.
– Это не ваше дело, позвольте мне пройти. Вы… вы буйвол!
Схватка была молниеносной, ожесточенной, но силы оказались неравными. Ключи от ее машины оказались в его кулаке.
– Сейчас я закричу, и прибегут люди из службы безопасности!
– Ты, мой ангел, слишком упряма и самолюбива, чтобы просить о помощи кого-либо из посторонних, – сказал Брюс абсолютно трезвым голосом. А ведь совсем недавно ей показалось, что он довольно пьян.
– Отдайте мои ключи. Почему вы считаете, что имеете право распоряжаться мною и моими поступками? И впредь не называйте меня «мой ангел». Это противно!
– Вы сварливая баба, ведьма… колдунья. – Он издал странный смешок. – А распоряжаться вами и вашими делами я право имею. Когда кого-нибудь любишь – это дает определенные преимущества.
Дорис показалось, что ей это все чудится, она не разрешила себе верить в то, что Брюс говорил. Он просто не очень удачно пошутил.
– И не надо твердить, что для тебя не существует любви, – продолжал он. – Не уподобляйся Милдред.
То, что он вспомнил ту другую, ненавистную ей женщину, подожгло ее утихавшую ярость.
– Вот и отправляйтесь прямехонько к ней!
– Рад бы, да не получится. Я отослал ее домой…
– Могу себе представить, что умеют вытворять в постели некоторые мастерицы…
– Так ты по-прежнему считаешь, что я от тебя отправился к Милдред, – спросил он, хитро прищурившись.
– Да именно так вы и сделали.
– Нет, выгнанный тобой, я преследовал одну-единственную цель – надраться. – Он заметил, как удивленно округлились ее глаза. Уж не считала ли она его трезвенником? – И, к сожалению, наткнулся на компанию, в которой оказалась Милдред. Она относится к разряду людей, которые не чувствуют, что надоели. Меня разыскали в каком-то баре. И она предложила подвести до больницы, поскольку я, мягко говоря, был… а точно, еще и сейчас нахожусь под хорошим газом. Я принял ее предложение…
Настроение Дорис неожиданно стало улучшаться, но все же она заявила:
– Милдред, однако, сказала, ну, скорее, намекнула… что вы собираетесь жениться на ней.
– Эта женщина – настоящий вампир, – подвел итог Брюс, – но при этом чертовски хороший архитектор. Никаких серьезных намерений в отношении ее у меня нет.
