тебе не дает?
Фокин подхватил Изабеллу на руки, оттащил к красивому кожаному креслу, а сам устроился рядом, в ногах. И было что-то до жути неправильное в этой картине. Такое неправильное — в мужчине перед ней на коленях, что Изабелла попыталась опять вскочить.
— Да не трепыхайся ты! Что, голова кружится?
Гордей Александрович достал из кармана фонарик и зачем-то посветил ей в глаза, а потом вообще сжал пальцы на запястье. Изабелла попыталась вырваться, ведь так нельзя, нельзя, чтобы трогали, но он ее осадил:
— Стоять. Я же врач. Врачи вас могут осматривать?
Изабелла растерянно кивнула. Их взгляды с Фокиным встретились. И так он на нее смотрел, что губы Изабеллы дрогнули, а желание расплакаться стало совсем уж нестерпимым. Как давно ее не жалели!
— Та-а-ак, ну то, что слезами делу не поможешь, ты, должно быть, в курсе? — Изабелла затрясла головой. — Тогда чего ревешь?
— П-простите.
— Давай так. Ты успокаиваешься и рассказываешь мне все как есть. А я подумаю, чем тебе помочь можно.
— Ничем не помочь. Ничем. Все кончено.
— Ну, это, допустим, я буду сам решать. От тебя требуется лишь информация. У меня десять минут осталось!
Слушает он… И что? Думает, так легко ее историю рассказать чужому человеку? Мужчине!
Руки девушки мелко-мелко дрожали. Чем ближе она подступала к сынишке, которого бросила, тем невыносимее ей становилось. Будто все заслоны, которые она так старательно возводила в своем сердце, чтобы не спятить, сметало прочь. После вчерашнего, например, Изабелла насилу домой добралась, а что будет сегодня — ей даже страшно было представить.
— Для начала все-таки давай познакомимся. Я — Гордей. Хочешь, так зови, будет проще. А ты?
— Изабелла.
— Белка, значит? Не кукушка? — улыбнулся Фокин. Изабелла глазами хлопнула. Какие белки? Какие кукушки? Он ей прозвище придумал, что ли? — Ну и откуда ты, Белка, взялась в нашем зоопарке?
— Я приехала. Из Д*. На учебу.
— Студентка, значит?
— Да. Четвертый курс. Иностранные языки.
И как-то мало-помалу Гордей Александрович вытащил из Белки ее историю. Не иначе был у него дар — вести допросы. Белка сама не заметила, как выложила ему, что ее родители погибли еще семь лет назад, и что она три года перед поступлением жила в семье дядьки. И если до этого Фокин слушал ее, практически не перебивая, то тут спросил:
— Ну и как тебя отпустили одну? У вас же вроде не принято, чтобы барышни были сами себе предоставлены.
Белка смутилась, пожала плечами. Правда заключалась в том, что дядя Заур любил прихвастнуть по жизни. А поскольку самому ему хвастать особенно было нечем, он козырял успехами приемной дочери. А-ну попробуй поступи в лучший вуз страны! И толку, что в этом никакой его заслуги не было. Все в их ауле знали — Бага отправил названную дочь учиться, и не куда-нибудь, а в столицу! Да и вообще до недавних пор он не сильно рьяно следовал правилам.
— Так ты здесь, получается, парня нашла?
Изабелла распахнула глаза и опять головой тряхнула из стороны в сторону. Какого парня? Какой нашла? Да она кроме лекций и не видела ничего! Один раз за все время согласилась пойти с одногруппниками на каток, где к ней пристали какие-то нехорошие люди, и никто… вот вообще никто не помог. И она сама не могла на место поставить тех дураков. Просто не знала как. Хорошо, что все благополучно закончилось, все же они были в публичном месте. Но с тех пор Изабелла избегала подобных ситуаций. От греха подальше.
— Нет у меня никакого парня.
— Бросил, значит? — нахмурился Фокин. — Так ты поэтому ребенка оставила?
Белка опять покачала головой.
— Нет… Просто… Я не могла. Забрать. Точней, не могу…
— Ясно.
— Вы куда?
— Кое-что тебе покажу. — Гордей подхватил Белку под локоток и к двери потащил. А уже на выходе из кабинета вспомнил, что так и не дал ей халат. — Вот, накинь.
Она и понять ничего не успела, как оказалась возле того окна, за стеклом которого, будто рыбки в аквариуме, лежали детки. Вчера она гадала, где ее сын… Но молилась за всех не поэтому. Просто жалко было этих крох. И себя очень жалко. Особенно сейчас.
— Нет-нет, я не пойду.
— Ну, хоть посмотришь, от чего отказываешься.
И он ее затащил в бокс! Белка беспомощно поджала дрожащие губы.
— Вот он! Кило пятьдесят родился. Сорок сантиметров. В мою смену дело было, не помнишь?
Ноги Белки будто вросли в пол. Каждый шаг требовал неимоверных усилий, но она шла, не смотря на это, как будто что-то ее тянуло. Сердце бешено колотилось в груди. Волнение захлестывало, глаза наливались густым ядреным рассолом. Такой маленький… Такой умиротворенный во сне! Кто-то надел ему шапку со смешным длинным хвостиком, но не потрудился надеть ползунки и распашонку.
— Ему не во что одеться? — Белка в ужасе распахнула глаза. Чувство вины рвало ее сердце на части. Может, остаться? Ну, чем она рисковала? Жизнью? Так разве она сможет жить, взяв на душу такой страшный грех?
— Да тут все в одних памперсах. Возьмешь на руки?
Белка затрясла головой, в ужасе отпрянув. А потом и вовсе развернулась и побежала прочь, чуть не опрокинув попавшийся ей на пути столик из тех, что стояли у каждого инкубатора. Фокин рванул за девочкой следом.
— А ну стой!
— Отстаньте! Это преступление — удерживать человека против воли, — всхлипнула Белка, в отчаянии глядя на Гордея, который опять затолкал ее в уже знакомый кабинет.
— Я добра для тебя хочу. Ты уже сейчас места себе не находишь. А что будет через год, два? Подумала? Как ты будешь с этим жить? Ну, ведь нормальная девочка. Руки-ноги есть, универ оканчиваешь…
— Вы ничего про меня не знаете!
— Так расскажи! Сказал же — помогу.
— Мне жизни не будет, если об этом ребенке узнают. Понимаете? Мне просто не будет жизни…
— Ты не преувеличиваешь? Насколько я понял, твой дядька весьма современный человек. Может быть, не все так плохо?
— Дело не в дяде, — всхлипнула Белка.
— А в ком? В отце ребенка? Как ты вообще согласилась…
— Меня не спрашивали! — в отчаянии закричала девушка, стыдливо пряча лицо в ладонях. — Он сам…
— Тебя изнасиловали? — сощурился Фокин, чувствуя, как за грудиной разливается могильный холод. Белка задрожала, обхватила себя ладонями и затараторила:
— В тот день к моей сестре сватались. Дядя с тетей очень радовались, что породнятся с такой уважаемой, достойной семьей! А я… я как раз на каникулы приехала, ну и… Был там один человек, он высокую должность в полиции занимает, так
