Карла Кэссиди - Укради меня у судьбы

Нельзя сказать, что она не получала предложений исправить такое необычное состояние души и тела. Каждую ночь по крайней мере один подвыпивший ковбой заявлял о своей вечной любви к ней и предлагал отвезти домой, чтобы испытать восторги, о которых она и представления до сих пор не имела. К несчастью, у Шерри было слишком хорошее воображение.

Она полагала, что когда-нибудь встретит разведенного мужчину старше себя, у которого уже была семья и который не захочет больше иметь детей. Но пока ни один мужчина не заставил ее сердце забиться в учащенном ритме.

К пяти часам Кэтрин начала беспокоиться, и Шерри решила, что та голодна. Снова пристегнув девочку к сиденью, Шерри заглянула в холодильник Клинта.

Здесь явно преобладали гастрономические пристрастия холостяка. Молоко, горчица, кетчуп и гамбургеры в пластиковой упаковке, покрытой изморозью. Шерри знала, что Клинт в основном обедает в армодейлском кафе, но сегодня он явно планирует разогреть на ужин гамбургеры.

Отлично. С гамбургерами он разберется сам. В буфете Шерри нашла банку тунца, консервированный горошек и персики. Она приготовила себе сандвич с тунцом, протерла горошек и порезала персики тонкими ломтиками — для Кэтрин. Мысленно взяла на заметку наказать Клинту купить и привезти детскую смесь и прочее питание для девочки.

Шерри кормила девочку, и та открывала ротик, как птенец, ждущий из клюва матери червячка. Она пыталась помочь Шерри, хватаясь за ложку и смеясь, когда ей это удавалось.

— Не будь такой очаровательной, — попеняла Шерри, сочтя смех малышки заразительным, а ее ужимки слишком обаятельными, чтобы продолжать игнорировать их и дальше. Кэтрин дрыгала рожками и улыбалась, демонстрируя крохотный белый пенек первого зуба.

Шерри возблагодарила Бога, когда обед закончился. Она отерла личико Кэтрин, убралась на кухне и снова отнесла ребенка на одеяло в центре гостиной.

— Я здесь всего на пару дней, — объявила она Кэтрин. Та сидела в подушках лицом к ней, и широкая улыбка все еще изгибала розовые лепестки [ее губ. Шерри отвернулась от сияющего личика маленькой девочки. — Я не хочу, чтобы ты стала мне дорога, — прошептала она самой себе, словно боясь, что ребенок может услышать, понять и обидеться на нее.

Кэтрин рассмеялась, словно приглашая Шерри присоединиться к ней. Та вдруг почувствовала, что слезы жгут ей глаза.

— Если я расслаблюсь, ты разобьешь мне сердце. Я не могу допустить это, — шептала она в слезах.

Кэтрин снова рассмеялась, словно Шерри сказала что-то чрезвычайно остроумное.

Звук хлопнувшей дверцы автомобиля заставил Шерри подняться с дивана и пойти к входной двери. Со вздохом облегчения она наблюдала, как Клинт ставит машину, выходит из нее и идет к дому. Потом вдруг он возвратился назад и открыл багажник. Вытащив какие-то деревяшки, снова направился к дому.

Уходящее солнце заканчивающегося дня запуталось в его волосах, придавая им оттенки красного дерева. Клинт был из тех мужчин, которые умели носить форменную одежду. Даже широкие темно-коричневые брюки так обрисовывали его длинные стройные ноги, как будто были скроены личным портным. Коричневая рубашка туго обтянула плечи, когда Клинт в очередной раз склонился над багажником и вытащил матрас и еще несколько деревянных частей детской кроватки.

Шерри понимала, что следует выйти и помочь ему с вещами, но она все еще была немного возмущена, как он ловко вовлек ее в эту историю, воспользовавшись дружеской и искренней заботой о нем. Теперь она находится здесь, где ей совсем не хочется быть.

Однако же недовольство не помешало Шерри открыть входную дверь Клинту, когда тот ступил на крыльцо.

— Где ты все это достал? — поинтересовалась она, пропуская его в дом.

— Этта Мэй одолжила. — Клинт приставил свою ношу к стене и улыбнулся Кэтрин. — Там у меня есть еще кое-что. Сейчас вернусь.

Клинт побежал обратно к машине, и Шерри увидела, как он махнул рукой кому-то из соседей, потом открыл заднюю дверцу машины и вытащил несколько пластиковых пакетов.

Он медленно возвращался к дому, а Шерри гадала, что стало причиной его холостяцкой жизни все эти годы. Он привлекательный мужчина, у него красивые черты лица и голубые глаза, в которых светились ум и чувство юмора. Он считался завидной партией в Армодейле, но редко ходил с кем-то на свидания и тем более ни разу, кроме случая с Шерри, не сделал никому предложения.

— Этта Мэй составила мне целый список необходимых вещей, — сообщил Клинт, распаковывая покупки прямо на крыльце.

Этта Мэй, пятидесятишестилетняя женщина, работала диспетчером в полиции. Она необъяснимым образом сочетала в себе обязанности матери, советчика и доверенного лица для всех, с кем работала бок о бок, и могла излагать свод законов и пояснять уголовные процедуры с такой же легкостью и уверенностью, с какой делилась мудростью и практическими советами.

— Рисовая каша, детское питание, еще подгузники… — Клинт нагибался и вытаскивал из сумки называемый по списку предмет, кладя его на пол рядом с собой. — Погремушки, кольцо для зубов, ночной комбинезон.

Шерри осматривала кучу покупок.

— Здесь никак не на две недели, — заметила она.

Клинт выпрямился и пожал плечами.

— Детям нужно много вещей.

Он вытащил последний предмет из сумки — мягкого белого медведя с ярко-розовым носом.

— Да, вот без этого никак нельзя было обойтись, — сухо подметила Шерри.

Клинт снова пожал плечами и глуповато улыбнулся.

— Я не смог устоять. — Его голубые глаза искрились удовольствием, как будто он уже усаживал мишку рядом с Кэтрин.

Конечно, он не смог устоять, подумала Шерри, и сердце ее пронзила боль. Каждый папочка считает долгом купить своему малышу первого плюшевого мишку.

— Я уже поужинала и покормила ее. Подгузник сменила практически только что, поэтому некоторое время ей ничего не будет нужно. Поскольку ты теперь дома, я наконец пойду распакуюсь и устроюсь у себя в комнате.

Клинт посмотрел на нее с удивлением, потом его темные брови сошлись к переносице.

— Ты уже поела? А я-то думал, может, мы… ну, понимаешь… поужинаем вместе.

— Клинт Грэм, тебе не одурачить меня, — ответила Шерри, собирая детские вещи с пола. — Ты полагал, милый, что придешь домой к ужину — ужину, над которым я потела бы целый день. — Она с видом всезнайки усмехнулась. — Я всегда подозревала, что в тебе скрывается домашний тиран.

Он засмеялся и поднял руки, словно сдаваясь.

— Ладно, признаюсь, я не отказался пофантазировать немного насчет того, что приду сегодня домой и с порога учую фантастический запах домашней стряпни. Насколько я помню, ты имела обыкновение готовить тушеное мясо.