class="p1">Одно я знаю точно: я не могу в этой жизни доверять никому. Даже Егору.
Особенно Егору.
— Напрасно ты так. Я тебе не враг, — по-прежнему смотрит на меня Егор, и вдруг я чувствую, как его ладонь накрывает мою руку, лежащую на коленке.
И я в изумлении смотрю на него, хотя меня всю словно передёргивает током от его прикосновения.
— Ты можешь мне не верить, — продолжает он, и я молю, чтобы поскорее загорелся зелёный свет светофора. — Но помни, чтобы ни случилось, я тебя поддержу, — мягко говорит Егор, и его рука снова возвращается на руль.
Ну вот, зелёный.
А я сижу, словно пригвождённая к креслу горячей волной, окатившей меня с ног до головы.
Вот так, значит. Могу положиться на него. Что бы ни случилось.
Но я точно знаю, что вряд ли воспользуюсь когда-нибудь его предложением.
Потому что я уверена на сто процентов, что он никогда не пойдёт против своего брата.
Но я всё равно выдавливаю из себя бледную улыбку:
— Спасибо, Егор, — бормочу я, и даже не знаю, жалеть мне или радоваться, что мы уже как раз подъезжаем к моему спортзалу.
И пока нормальные девушки встречаются с подругами, ходят в клубы, театры и кино, я, как заправский шпион, просчитываю наперёд каждый свой шаг, и специально выискиваю студию пилатеса рядом со своим гинекологом!
— Тебя подождать? — снова окатывает меня своим огненным взглядом Егор, и я, уже захлопывая дверь, бросаю ему через плечо:
— Спасибо, не надо! У меня же будет телефон, и я вызову такси!
И стою на парковке, дожидаясь, пока он не уедет.
Ещё не хватало, чтобы он следил, куда именно я пойду.
И как только его авто скрывается за поворотом, я со всех ног бегу к своему врачу, и очень надеюсь застать её у себя.
— Зачем ты меня хотела обмануть? — спрашивает меня вечером Алик, когда мы сидим с ним уже за ужином в нашем гулком особняке.
— Ты о чём? — смотрю я на него невинным взглядом, хотя у меня всё сжимается внутри.
— Ты сама прекрасно знаешь, что я имею в виду, — сверлит мой муж меня своим тяжёлым взглядом, и я уже догадываюсь, о чём он…
Какая же я дура. Такая неосторожность…
— Зачем ты мне соврала сегодня? — продолжает Алик.
— Я не врала про Лоташа, — сглатываю я.
Надо тянуть время.
— Да по хер мне на твоего Лоташа! — рычит Алик, с грохотом отодвигая тарелку, которая скользит по столешнице и задерживается на самом краю.
— А вот и ваше жаркое, — радостно цокает каблучками в столовую Алла, и её вываливающаяся буквально на поднос грудь аппетитно колышется на ходу.
Но завидев Алика в таком состоянии, она сразу же понимает, что сейчас надвигается буря, и мгновенно ретируется: эта сучка отлично чувствует настроение своего хозяина.
Только в отличие от меня она его обожает, а он её держит за грязь под ногтями.
— Тогда я тебя не понимаю, — всё ещё стараясь казаться невозмутимой, продолжаю я держать оборону.
— Да всё ты понимаешь! — уже рычит, не сдерживаясь, мой монстр-муж, и, вскочив на ноги, направляется к моему концу стола.
Хватает меня за волосы, и со всей силы бьёт меня скулой о стол, и я вскрикиваю от боли, пока слёзы начинают заливать моё лицо.
— Сколько ты мне будешь, врать, дрянь?! — прижимает он моё лицо к столу, и я слышу, как звякает пряжка его ремня.
— Я. Тебе. Не врала… — только всхлипываю я, не в состоянии пошевелить ни рукой, ни ногой.
— А это?! — кладёт он перед моими глазами мой телефон, и, размахнувшись, со всей силы колотит им по столу, и я вижу, как тонкой паутинкой трещинок покрывается его экран…
Как и вся моя разбитая вдребезги жизнь…
— Ты думала, что я не отслежу твой сраный телефон?! — продолжает Алик, уже швыряя меня животом на стол и задирая мне на голову подол моего сдержанного изысканного платья.
Срывает одним рывком мои кружевные трусики, которые мне разрешается носить, чтобы ещё больше возбуждать своего ненасытного мужа, и их резинка больно щёлкает меня по оголённой коже.
Я лежу, прижатая животом и грудью к столешнице, не в состоянии пошевелиться, и тут чувствую, как Жёсткий кожаный ремень со свистом рассекает воздух и бьёт меня по оголённым ягодицам, и я вскрикиваю от боли.
Слёзы с новой силой текут у меня по лицу, но моего мужа это только возбуждает.
Я это прекрасно знаю.
— Твой телефон всё время был дома, ты меня обманула! — рычит он, и следующий удар ложится на мою попку. — Ты думала, твой муж идиот, а?! Говори?! — приподнимает он моё лицо за волосы от стола, и снова бьёт меня.
— Нет, я так не думала… — лепечу я сквозь слёзы. Я знаю, что в такие моменты с ним лучше всего соглашаться.
Чтобы не подзадоривать его.
Чтобы не вызвать новую волну жестокости.
И возбуждения.
— Зачем ты мне врала?! — снова бьёт он меня, уже не считая удары.
— Я не врала. Я на самом деле забыла телефон, — плачу я, потому что я не могу сказать правду.
За которую меня Алик просто убьёт.
— Я разучу тебя врать, сучка, — снова бьёт он меня, и затем, откинув ремень в сторону, отчего его пряжка со звоном брякает о посуду на столе и разбивает её, он, крепко ухватив меня за бёдра, со всей силы всаживает в меня свой затвердевший до каменного состояния член.
Он впечатывает, размазывает меня по столу яростными бешеными толчками, отчего моя грудь и живот смялись о жёсткую поверхность, но я терплю, крепко стиснув зубы.
Алик трахает и трахает меня, и я знаю, что в такой степени возбуждения всё должно скоро закончиться.
Чтобы потом начаться снова…
Ужин в столовой давно убран, и я лежу в тёмной спальне рядом с Аликом, пока он, крепко прижав меня к себе своими лапами, тихо хрипит мне на ушко:
— А помнишь наш первый раз? Ты была такой сладкой милой девочкой… Такой чистой. Такой невинной. Никогда мне не врала…
И я закрываю глаза, глотая слёзы. Я слишком хорошо помню
