уже в палате. Общей. Здесь помимо меня еще две роженицы лежат.
В принципе условия не самые плохие. Да не Московская больница, оборудование еще с советских времен, как, наверное, и ремонт, но все же телевизор в палате есть.
Тихие шуршащие звуки новостей будят. Поворачиваю голову и смотрю на экран, где прямо сейчас крутят новостную передачу, едва слушаю галдеж диктора, как вдруг цепляю знакомое имя…
— Сегодня миллиардер Александр Ставров подписал знаменательный финальный договор с Японской корпорацией. Еще несколькими месяцами ранее многомиллиардная сделка сулила бизнесмену полное банкротство. Многие считали, что компания Александра Владиславовича не сможет вытерпеть все удары и перегрузки…
На экране появляется Лекс и мне словно в сердце выстреливают. Я не видела его так долго и совершенно неожиданно я подмечаю, что он отпустил бороду. Не сильно, но все же. Эта модельная бородка меняет его лицо, делает черты более жесткими, резкими.
Мужчина на экране уверенно пожимает руку невысокого азиата. Оба держат папки, которыми обмениваются под вспышками фотокамер.
Затем идет раскадровка, а я как одержимая смотрю в телевизор и даже не моргаю.
Все это время я запрещала себе интересоваться этим мужчиной. Вычеркнула его. Попыталась забыть. Боялась, что увижу фотографии гламурной свадьбы и умру на месте, боялась за ребенка.
Жить в глуши, в неведенье — в моем случае это лучшее решение, но сейчас он добрался до меня через экран телевизора и опять рана в сердце открывается, кровоточит.
Она так и не зарубцевалась.
— Господин Ставров, что вы скажете журналистам? Довольны ли вы проделанной работой?
— Безусловно. Это был весьма трудный бой, который мы выстояли. Сейчас подобный контракт поможет поднять всю инфраструктуру нашей страны, это огромная удача.
Мужчина отвечает на вопрос, а у меня сердце останавливается, потому что в кадр влезает женщина, становится радом с Лексом, и я ее узнаю…
— Задам еще вопрос, немного пикантный, а когда у вас появятся наследники, Александр Владиславович?
Та самая “без пяти минут жена’, наверное, уже окольцованная кладет руку на рукав его пиджака. Сердце начинает болеть и живот выкручивает словно мне скальпель вонзили.
— Медсестра! Медсестра! Тут роженице плохо! Помогите!
Слышу голос но не понимаю, с трудом до меня доходит, что крик в палате подняли из за меня.
Уже через мгновения вижу лицо медсестры, которая охает и колет мне в капельницу коктейль из седативных вероятно, веки опять наливаются свинцом, я падаю в тьму спокойного сна без сновидений…
72
Просыпаюсь резко, от хлопка двери. Замечаю, как врач подходит ко мне. Тетя Варя несет в руках целлофановый пакетик с фруктами.
Подходит. Ставит рядом на тумбочку. Улыбаюсь слабо.
— Мамка твоя передала, я пока ее сюда не пускаю, — улыбается, извиняясь, а я смотрю в лицо женщины. Глаза у нее обеспокоенные, морщинки на лбу собрались, — Алина, как ты себя чувствуешь?! У тебя гемоглобин сильно упал. Много крови потеряла. Я с тобой цацкаться не буду, мы с тобой коллеги все же.
Слабо улыбаюсь на теплую улыбку тети Вари. Озираюсь по сторонам, ищу кувез с моим ребенком.
— Где мой сын, Варвара Борисовна, почему его до сих пор не принесли ко мне? Вы не бойтесь, я уже в порядке, справлюсь.
— Пока не могу разрешить.
— Хоть на несколько минуточек, я хочу подержать его на руках.
Хмурится, в глазах проскальзывает странное выражение.
— Ты пока отдыхай.
Хочет подняться, ловлю ее за руку, приподнимаюсь на постели и заглядываю в глаза.
— Тетя Варь, вы мне правду скажите. Я де чувству. Вижу, что-то не так!
— Все хорошо, — отвечает и взгляд отводит
А я чувствую, что лжет. Что-то не так.
— Правду скажите мне. Где мой сын?!
Напрягаюсь. Приподнимаюсь на постели еще сильнее. Тетя Варя опускает руки на мои плечи и укладывает обратно. Заглядывает мне в глаза.
— Тетя Варя, скажите мне правду. Что с моим ребенком?! — голос дрожит, — что… что с ним?! Я… Я должна увидеть его! Покажите мне моего сына! — слова вылетают рыданием.
Сердце сжимается. Что-то не так. Заливаюсь слезами, тетя Варя садится на мою постель, держит меня.
— Не дергайся, кровотечение начнется. Я второй раз тебя не спасу. Слишком много крови потеряла. Серьезно все, Алина. Очень серьезно. Соберись. С тобой как с врачом говорить будут. Только так. Сможешь?!
Киваю. Падаю на подушку и во все глаза смотрю на врача.
— Ателектаз легких у сына твоего.
— Ты будущий врач, Алина. Знаешь что это.
— У сына нерасправление легочных альвеол? — голос предает, дрожит, получается скорее сипом.
— Именно. Есть сложности.
— Это из-за того, что роды были тяжелые, он нормально не раскричался, да?! Легкие не раскрылись как-следует?!
— Не исключаю этот вариант. Обычно после периода функционирования в течение первых двух суток жизни легкие расправляются. Но у Владислава этого не происходит. Пока не критично. Но мы теряем время. Алина. Если на ситуацию не повлиять и случай станет тяжелым, то это грозит сердечной недостаточностью и пороками развития внутренних органов.
Пока мамина подруга апеллирует скупыми фактами, как из моего учебника, я понимаю, что сейчас не могу быть холодна. Нейтральна, как врач. За каждым термином стоит жизнь и судьба моего малыша. Его здоровье. Его будущее.
Как же это больно. Мне словно бетонной плитой придавливает все конечности.
Я хочу, чтобы мой мальчик рос, хочу видеть, как будет гонять в мяч с ребятами, как будет бегать, как вырастит и станет копией своего отца. Почему-то я не сомневаюсь, что Влад будет таким же…
Но все мои мечты и надежды на мое крохотное счастье решаться…
Как карточный домик, все идет прахом. Я так надеялась, что после месяцев тоски и боли по Лексу, я наконец-то обрету смысл жизни, но судьба ударяет с новой силой.
Моя ни в чем неповинная крошка…
Слезы катятся по щекам, их так много, что они мочат ночнушку…
— Не реви, Алинка. Слезами делу не поможешь, — отвечает тетя Варя и поднимает мое лицо за подбородок.
— Что мне делать?! Я не знаю…
— Бороться нужно. Не размякай, девочка. Ты прежде всего врач, Алина. Соберись. Ты в Москве училась. Наша гордость. Я в отделении всем тебя в пример ставила. Девчонку, которую с детства знаю, как в два года голозадая у меня в огороде бегала и всю клубнику мне истоптала, как цель поставила в лучший медицинский университет страны поступить. Как спала с книжками, а мне все мать твоя жаловалась, что изводит дочка себя пустыми мечтами. А я ей и тогда говорила, и сейчас тебе говорю. Жизнь — это схватка. А ты умеешь держаться за свое. Иначе бы не поступила. Не училась в столице. В деканате не работала. Из всех тебя выбирали. Без связей. Без денег. Своим примером показала,
