будто исполняем дуэт на сцене – то поем в лицо друг другу, то одна наступает на другую, то поворачиваемся спинами и немного присаживаемся, не забывая энергично водить руками и изо всех сил изображать эстрадных див. И у нас, видимо, неплохо получается, потому что в конце песни мы срываем всеобщие овации. Алька со сцены аплодирует громче всех. На ее лице отчетливо читается горделивое "Да! Вот это вот мои девочки!".
Еще через полчаса мы поем вечную "Enjoy the silence", но не классическую ее версию, а танцевальный кавер, и снова она приходится по душе остальным гостям клуба. В общем, в этот вечер мы явно в ударе, имеем оглушительный успех и чувствуем себя суперзвездами. Но когда к нам подсаживаются парни с соседнего столика, я незаметно сваливаю, не предупредив даже Лельку. Не хочу портить ей вечер, но сама ни с кем знакомиться сейчас не расположена.
Да чего врать? Я и завтра не буду к этому расположена.
Удрав по-английски, захожу в полностью зеркальный с приглушенным верхним светом туалет, мою руки и разглядываю себя. Выгляжу, несмотря на душевные песнопения и жаркие танцы, нормально, так же, как в зеркале у себя дома перед выходом. Даже помада на губах ничуть не стерлась. Аленка – или Лёшка, как зовет ее любительница мужских прозвищ на женские имена Альбина – не зря ее хвалила.
Возвращаясь в караоке, прохожу через другой зал, более плотно уставленный столиками. Тут тоже экран, но на нем демонстрируют не музыкальные клипы с дорожками текста, а шоу-показ "Виктория'с Сикрет".
В этом зале заметно тише, потому что он больше ресторанного типа – для еды и общения, хотя здесь тоже звучит музыка и есть танцующие между столиками пары.
У одной из стен установлена длинная, стилизованная под кирпичный камин, барная стойка с удобными стульями. И ни один из них не занят, поэтому я, не задумываясь, располагаюсь во втором с краю. Надо же мне где-то пересидеть, пока мои соседки очаровывают новых мальчиков. Если никто им не приглянется, Лелька меня найдет, если же они решат уехать без меня, я не пропаду. Тут и Лелька, да и на такси я спокойно доберусь до дома.
Может, даже и к лучшему – лягу спать пораньше. Хотя кого я обманываю? Во сколько ни ложусь, уснуть я все равно не могу. Приходится даже прибегать к валерьянкам и прочим маминым настойкам, но и они не особо помогают. Да и не должны. Они вроде как от нервных состояний, а я не нервничаю, я просто учусь жить по-новому. Жить жизнью, в которой нет Никиты. И получается у меня, честно говоря, фигово.
27 То самое чувство: Любовь
Я заказываю коктейль и смотрю, как бармен его готовит, развлекая меня профессиональными трюками. Больше-то все равно никого нет.
– Привет, – слышу над своим ухом небрежный голос, от которого по моей коже поземкой закружились, рисуя замысловатые узоры, колкие мурашки.
Медленно поворачиваю голову направо и вижу опускающегося на соседний стул Никиту.
Я перестаю дышать.
– Почему ты ушла от подруг? – спрашивает он, не глядя на меня, а тоже наблюдая за барменом. – Вы так здорово пели. Публика требует продолжения.
– Компания наша неожиданно разрослась, а я не люблю толпу.
Сглотнув, отвечаю таким же отрешенным тоном, хотя внутри все бурлит, клокочет и пузырится как кипящая, готовая к извержению, лава.
Он здесь!
Но как он здесь оказался? И зачем он здесь? Случайно или пришел ради меня? Он меня простил или, наоборот?..
От кишащих в нем вопросов мозг взрывается, но я их не задаю, боюсь спугнуть этот первый за долгое время момент вместе. Тот самый момент тишины, о котором мы только что пели и которым я точно хочу насладиться.
Спрашиваю о другом.
– Ты видел, как мы пели?
– Конечно, – он ставит свой стакан на столешницу и, зажав его между ладонями, крутит туда-сюда.
Черная с пузырьками жидкость в нем плещется и вздымается волнами к краю, норовя выплеснуться наружу.
– Не знал, что ты так классно поешь. И танцуешь. Видимо, придется изучать тебя заново.
Мне кажется, я даже моргать забываю.
– Заново? Ты… – я не договариваю, потому что боюсь произнести свою отчаянную надежду вслух. Вдруг, если я ее озвучу, она рассыпится в воздухе и окажется нереальной, не сбудется?
– У тебя хороший адвокат. Убедительный.
– К-кто?
Он наконец поворачивается ко мне и улыбается. Широко и искренне. Как раньше.
– Ты не знаешь?
Я так напряжена, что едва заставляю себя мотнуть головой. Идей у меня, и правда, никаких. Юлька точно бы не стала за моей спиной связываться с Никитой, тем более после нашего последнего разговора, а больше и некому. Подробностей нашего разрыва никто, кроме Дэна, не знал. В его протекцию я ни за что не поверю.
– Вика, – с улыбкой фокусника выдает он.
– Вика? Тебе звонила Вика?! – В ее участие поверить еще труднее.
Он поднимает вверх указательный палец.
– Приходила. Сегодня явилась ко мне в универ и назвала придурком. При всех. Я офигел и сразу проникся.
Чтобы не думать о невероятности его слов, я сосредотачиваюсь на фактах.
– Но Вика не знает, что я здесь. Это никак не объясняет…
– Зато знает Алиса. Сестра не прочь тебя сдать за еще один чизкейк, – смеется он и меняет интонацию. – Еще вопросы будут или пойдем споем что-нибудь дуэтом?
– Ты тоже поёшь? – удивляюсь я.
– С тобой я даже танцую, – говорит он низким бархатным голосом, встает и берет меня за руку.
Мы идем в караоке-зал, но у входа он останавливается и, повернувшись ко мне, легко целует в губы.
– Я скучал, – признается тихо.
Потемневшие глаза мерцают знакомым блеском неприкрытого желания, и меня затопляет ощущение счастья.
– Что будем исполнять? – спрашиваю с улыбкой.
– Как насчет "Нас не догонят"?
– Годится!
И, крепко держа и поглаживая мою руку, Никита ведет меня в зал.
– Не спишь уже? – приоткрыв дверь в нашу комнату, тихо спрашивает мама.
Я мотаю головой.
– Рановато ты проснулась для 31 декабря. Всю ночь же, наверное, спать не будете, – она улыбается.
– Не знаю. А сама чего не спишь?
Мама глубоко вздыхает.
– Поговорить хотела. Пойдем?
Я скидываю с себя одеяло и шлепаю босиком по ламинату – тапочки просто ненавижу. Поэтому предпочитаю ковры или любые другие напольные покрытия, но и теплый пол, как в этой квартире, вполне меня устраивает.
Иду за мамой в гостиную, с ногами залажу на диван, она садится
