— Спасибо, Вики. Дай мне пару минут.
Она обернулась к Тэгу. Он спокойно стоял и смотрел на нее.
— У нас все равно ничего не выйдет, — медленно произнесла она.
— Потому что моя мать твой пациент?
— Да, это одна из причин. — Рене вздернула подбородок.
Тэг сунул руки в карманы:
— А другие причины?
— Мы не подходим друг другу. Ты — белый, я — афроамериканка. Ты богат, а я живу на зарплату.
Тэг продолжал пристально смотреть на нее:
— Разве все это имеет значение?
Рене напряглась. Неужели не понятно?
— Я не встречаюсь с белыми мужчинами. И я не люблю богатых.
Он засмеялся:
— Неужели цвет кожи и деньги так важны для тебя?
Рене снова разозлилась:
— Почему ты хочешь встречаться со мной, Тэг? Думаешь, твоя семья одобрит меня?
Его глаза потемнели от гнева, он быстро подошел к ней.
— Во-первых, — сердито начал он, — моя семья никогда не диктовала мне, как жить и с кем. А во-вторых, конечно, у моей семьи есть предрассудки, но мы воспринимаем человека как личность, а не как вешалку для одежды. Очевидно, тебе этого не понять, раз ты судишь обо мне по цвету кожи и банковскому счету. Ты права, мы разные.
Он развернулся и вышел.
Рене была рада, что может уйти с работы пораньше. Она хотела избавиться от сомнений в отношении Тэга. Его слова все еще звучали у нее в голове. Почему он не понял, что она лишь хотела избежать ненужных страданий и сплетен? Да, она знала несколько счастливых пар с разным цветом кожи, которые преодолели предрассудки. Но реальность в большинстве случаев была жестока. Рене слишком хорошо помнила историю своей подруги Черил, которая тайно встречалась с белым парнем в средней школе. Вскоре она забеременела. Родители парня были богаты, но пригрозили выгнать его из дома, если он признает ребенка своим. И парень бросил Черил с ребенком на руках.
Ладно, Тэг не был школьником. Но он был Элиотом. Его семья общалась с Кеннеди и Бушами. Его бабушка, наверно, запросто могла пригласить Опру Уинфри на обед.
Ей будет трудно забыть Тэга. Он напомнил ей, что она женщина, зажег огонь в ее душе. Рене устало вздохнула. Она поступила правильно, высказав свои сомнения. Но почему она не находит себе места?
— Пап, я не понимаю, о чем ты говоришь. Мама не хочет нас видеть? — спросил совершенно сбитый с толку Тэг.
Майкл Элиот встретился глазами с озадаченными взглядами своих четверых отпрысков. Он знал, что этот разговор будет трудным, однако ему необходимо объясниться с детьми начистоту.
— Вы знаете, что Карен сегодня выписывают из больницы. Я отвезу ее в «Морской прилив», где она сможет восстановить силы после операции. Она просила оставить ее одну на некоторое время, после того как мы приедем туда. Мама никого не хочет видеть, даже вас.
— Как? — одновременно раздались потрясенные голоса Тэга, Лайама, Кеннона и Бриджит.
— Пап, а ты уверен, что она именно это имела в виду? — спросил Кеннон, покачивая головой. Просьба матери казалась ему невероятной и совершенно непохожей на Карен.
Майкл печально кивнул.
— Да. Вы должны понять нынешнее состояние мамы. Сколько физических и моральных страданий она перенесла. Сейчас ей нужно побыть одной.
— Что ей действительно нужно, так это побыть в кругу семьи. — На Майкла смотрели полные сострадания огромные черные глаза Бриджит. — Мы должны сделать для нее все возможное. Мы можем поговорить с ее социальным работником?
Ведь совершенно понятно, что у мамы глубочайшая депрессия.
— Я полностью согласен с Бриджит, — кивнул Лайам. — Необходимо что-то предпринять для поднятия ее духа.
— Я тоже поддерживаю Бриджит, — вступил в разговор Тэг. — Я поговорю с Рене Уильямс и выясню, что можно сделать. — Упоминание имени Рене пронзило его сердце болью. В памяти всплыл тот день, неделю назад, когда он, раздраженный, покинул ее офис. Тэг знал, что Рене пару раз навещала Карен в больнице, но делала это в его отсутствие, чтобы случайно с ним не столкнуться.
— Когда ты сможешь встретиться с мисс Уильямс? — спросил Кеннон, задумчиво глядя на Тэга.
— Я зайду к ней в офис сегодня.
Это был один из тех дней, когда Рене пришлось задержаться в офисе после работы для решения неотложных вопросов.
Она взглянула на часы и выключила компьютер. Было около семи. Обычно она уходила гораздо раньше. Вики тоже задержалась, чтобы помочь Рене доделать отчет.
— Ну, я пошла, — улыбнулась светловолосая Вики, заглянув в комнату Рене.
— Спасибо тебе за помощь, — с улыбкой ответила Рене. — Здорово, что мы успели все подготовить для завтрашней встречи.
— Я тоже рада. Увидимся утром. Не засиживайся.
— Не волнуйся, я скоро.
Через несколько минут Рене, сложив все необходимые документы в портфель, услышала стук в дверь. Решив, что пришла уборщица, она сказала, не поднимая головы:
— Заходите, я уже заканчиваю и…
Рене подняла голову, и слова замерли у нее на губах, когда она увидела в дверном проеме Тэга.
Ее тут же бросило в жар, и кровь забурлила в венах. Он молчал. Она тоже. Молчание как будто связало их невидимой нитью.
Рене глубоко вздохнула. Она не видела Тэга с того самого дня, когда они поссорились, и не могла объяснить его внезапное появление. Они высказали друг другу все, что думали, они смотрели на вещи по-разному, так зачем он здесь?
Она защелкнула портфель и инстинктивно распрямила плечи. Лицо Тэга являло собой непроницаемую маску.
— Тэг, что ты здесь делаешь?
Он вошел в комнату и закрыл дверь.
— Твоя секретарша сказала, что ты еще на месте. Мне надо с тобой поговорить.
Рене покачала головой:
— Думаю, нам больше не о чем разговаривать.
— Я не собираюсь говорить о нас, Рене. Я хочу поговорить с тобой о моей матери. — Заметив ее удивление, он добавил: — Это правда.
Только сейчас Рене увидела, что Тэг изменился. Его ссутулившиеся плечи, потухший взгляд и неестественная бледность навели ее на мысли о самом плохом. Она подбежала к нему:
— Что случилось, Тэг? Что-то с Карен?
— Нет, — со слабой улыбкой произнес мужчина. — С мамой ничего не случилось.
— Тогда в чем дело?
По-прежнему не веря во все происходящее, он с трудом выталкивал из себя слова:
— Она сказала отцу, что не хочет видеть никого из нас, пока будет восстанавливаться после операции в доме моего деда.
Рене понимающе кивнула. Во время последней встречи с его матерью она поняла, что Карен погружается в депрессию. Это было в тот день, когда врач инструктировал Карен по уходу за швами на груди после выхода из больницы. Несчастная женщина рассеянно кивала и вряд ли была в состоянии что-либо запомнить. Как потом узнала Рене, Майкл Элиот нанял для жены частную сиделку.
