хвастать местным мужикам, что поднялся и теперь у него всегда будет в карманах густо. Работу нашел у серьезных людей. Веришь в такие чудеса?
— М-м… нет.
— Но ты не ходи туда, Татка. Томка уже в дугу. Не заметит, что тебя нет. Останься у меня, комната Нины свободна.
— Если вы не против, — с огромным облегчением выдохнула я и прошмыгнула в ее квартиру, где так сладко пахло домом, что на глаза тут же навернулись слезы.
Ее дочка была почти на десять лет меня старше и давно вышла замуж, но когда супруг ее уезжал в рейс, то та часто наведывалась к своей матери в гости. Это была очень милая и красивая девушка, стройная как тростиночка и с толстой косой ниже пояса. И я так завидовала ей. Тому, что у нее есть такая чудесная мама, которая ласково ее обнимала при встрече.
Меня моя не обнимала. Никогда.
— Голодная? — ласково провела мне рукой по спине теть Рая и я, нечаянно вздрогнув, боязливо вскинула в защитном жесте руку.
— Нет, — выдохнула испуганно.
— Опять мать тебя бьет? Или уже оба?
— Никто не бьет. Я просто задумалась и вздрогнула от неожиданности.
— Врать сначала научись. Ну?
— Мне нельзя в детский дом, теть Рай, — почти взмолилась я, — мне доучиться надо. Пожалуйста, прошу вас!
— Да все, все, успокойся! Я ж просто волнуюсь за тебя, глупая.
— Если так, то просто молчите. Лучше вы мне не сделаете, если меня заберут из семьи. Пусть лупит, я потерплю два года как-нибудь. В конце концов не сахарная, не растаю.
— А отец твой что?
— Ну… прошлый раз он поздравил меня с Днем рождения на месяц позже. Написал сообщение на телефон, и матери денег скинул. Все, — и мазанула себя ладонью по подбородку, потому что он предательски задрожал.
— Только не плачь, шут с ними. Бог их накажет еще, Татка, вот увидишь. А мы будем жить дальше. Сейчас дождемся одиннадцати, и я милицию вызову. Идем, покормлю тебя.
Последний раз я была с ночевкой у Раисы Сергеевны по лету, когда мать пропивала спонсорскую взятку. Она тогда и правда даже не заметила, что я домой не пришла. Но в нашу квартиру лучше было заходить до начала попойки, а не после. Это я знала, как «отче наш».
Сегодня гуляли особенно эпично. Под вечер на первом этаже подъезда даже была слышна пьяная драка. Но так как в подъезде жили в основном люди преклонного возраста, никто не осмеливался выйти и утихомирить бедлам.
Уроки я делала под закольцованную по кругу всю ту же любимую песню матери, ее врубили так громко, что было слышно, наверное, во всем доме. А ближе к десяти вечера, после того как сходила в душ и расчесала свои длинные волосы, мой старенький телефон вдруг ожил и на экране высветилось сообщение от незнакомого номера. Наивно подумала, что, может, мать ищет, но ошиблась.
«Зачем сбежала сегодня?»
И сердце от этих трех слов забилось где-то в горле, а затем рухнуло в пятки, да так и скукожилось от шока. Это он! Это Хан!
«В молчанку играть будем, будто нам по пять лет?»
О, да! Я бы не отказалась…
Поэтому сидела как мышка и только, затаив дыхание, смотрела как на экране высвечивает очередное сообщение.
«Ты Батурину испугалась или дело во мне?
Блин, да тут все в кучу! Потому я только прикусила нижнюю губу и все-таки решилась ему написать, уводя разговор чуть в сторону.
Я: «Где взял мой номер?»
Он: «У старосты».
Я: «Ясно».
Он: «Ты не ответила на вопрос, Тань».
Я: «Мне не нужны проблемы, Марк».
Он: «Будь со мной и никакая Кристина тебя пальцем не тронет».
Он: «Обещаю».
Он: «Ты будешь неприкосновенна».
Он: «Не бойся».
Он: «Дай мне шанс».
Черт! А я не знаю, что сказать. Мне сейчас вообще не до амурных дел. Да, Марк мальчик очень красивый и видный, но я не могу сказать, что мне нужны какие-то отношения с ним. Уж лучше бы он и дальше встречался со своей Барби, не обращая на меня ровным счетом никакого внимания.
Мне учиться надо, а не о мальчиках думать!
Прикрыла глаза и нахмурилась.
И тут же передо мной как приклеенный возник образ парня. Стальной, уверенный в себе взгляд. Пухлые губы. Хищный разлет бровей.
М-м-м…
Вздрогнула. Это за окном притормозил полицейский воронок. Еще через несколько минут туда нагрузили пьяных собутыльников моей матери. Спустя час она сама пьяная в хлам начала стучаться в дверь Раисы Сергеевны.
— Танька, с-сволочь! Выходи! Тварь! Выходи с-сказала! Убью падлу…
Дверь открыла со скалкой в руке теть Рая, и я услышала ее гневный голос.
— Спит твоя дочь, Тамара. Ей в школу завтра, а ты орешь, как потерпевшая. Не стыдно, а, Том? Ничего нигде не свербит?
— У нее дом есть, нечего по углам м-мыкаться!
— Дом есть, говоришь? Это тот дом, в котором у тебя вечно пьяных мужиков, как тараканов, м-м?
— Да что ты понимаешь? Завидуешь, да? Это ты уже десять лет одна, поди мхом там уже все з-заросло? Вот и бесишься! — и рассмеялась пьяным, истеричным смехом, а мне стало так стыдно за эту женщину, что в груди протяжно заныло и налилось свинцовой тяжестью.
Мама, что же с тобой стало?
Оделась, подхватила рюкзак и вышла в коридор.
— Не надо, теть Рай, подъезд веселить. И спасибо. Я пойду.
— Узнаю, что тронула ее, — пригрозила соседка и помахала скалкой в воздухе, — и я сама тебя отхожу по горбу так, что месяц ходить не сможешь.
— Ой, боюсь…
— Бойся, Томка, я не шучу!
На удивление мы молча поднялись в нашу грязную и разгромленную квартиру, в которой отчетливо разило перегаром, рвотой и куревом. Я прошла к себе. Мать на кухню.
Спустя минуту я услышала, как она громко и протяжно завывает за столом, вливая в себя остатки горячительного. Видимо, оплакивала Валеру, которого забрали за дебош. Зачем за мной ходила? Непонятно…
Закрыла дверь на всякий пожарный, придвинула к ней хлипкий комод, разделась и легла в постель, накрываясь одеялом с головой. А потом протянула руку и вытащила из рюкзака телефон.
Я так ему и не ответила. А он так и не смирился.
«Таня?»
«Не молчи».
Ну вот что мне делать? Мы с разных планет. Зачем ему я?
Но пальцы зачем-то упорно печатали ему обещание:
«Я подумаю».
Под утро проснулась от того, что домой заявился Валера. Матери слышно не было, видимо беспробудно спала
