на кухне, так и не добравшись до дивана. Новый папа что-то бухтел ей и трехэтажно матерился, но ситуации не изменил и в гордом одиночестве удалился досматривать свои сны.
Я же, когда в квартире все стихло, мышкой прошмыгнула в ванную. Почистила зубы, умылась и, одевшись, поспешно выбежала за дверь. А там уж до метро, но спуститься в подземку не получилось — расклеился ботинок, пришлось разворачиваться и бежать обратно, но не домой, а к ларьку у рынка, где уже за работой сидел дядя Ваге.
— Новые нужно покупать, тут уже вон дерматин весь в труху превратился, — сетовал старенький сапожник.
— Да, наверное, уже пора, — кусала я губы и стыдливо поджимала под себя ногу в носке.
— Вчера слышал твоей матери хахаль говорил, что работой обзавелся. Что бы вот не купить обновку, а?
— Ну, они отметили вчера это дело. А до обувного магазина еще дойти надо.
— Сейчас латку поставлю и снова прошью по кругу. Второй нормальный?
— Нормальный, дядя Ваге.
И мужчина перешел на родной язык, очевидно ругая мою непутевую мать и все на свете. Я же только молчаливо была с ним солидарна. А что еще тут скажешь?
— Ну вот держи, Таня. Готово. Еще пробегаешь немного, но на весну нужны новые, уже не спасу.
— Спасибо вам и вот, держите, — протянула я свои скудные накопления. Пятьсот рублей, еще с лета остались, когда я объявления расклеивала по району.
— Сдурела совсем? А ну иди отсюда. Иди! Обижаешь, э!
— Но…
— Иди! На уроки не успеешь! — пришлось ретироваться, так как сапожник был настроен уж больно решительно не брать с меня деньги. Ну, а я что сделаю?
Как итог — на первый урок я, конечно же, опоздала. А на выходе из метро увидела на телефоне пропущенный от Марка и сообщение с вопросом:
«Ты где?»
Вот так. Сказала, что подумаю, а он решил, что я уже на все согласилась. Не парень, а таран.
Отвечать ничего не стала. Некогда. Только припустила со всех ног в сторону школы, а там, краснея и бледнея, объяснила классному руководителю почему заработала прогул. Женщина даже слова в ответ мне не выдала, лишь кивнула, скривилась брезгливо и дальше пошла по своим важным делам.
Я же только выдохнула и потопала на урок. А там уж погрузилась в тонны информации, что нам выдавали преподаватели. Два урока прошли спокойно, но вот на четвертом, перед большой переменой, Марк Хан снова дал о себе знать.
Он: «Ты меня динамишь?»
Я: «Нет. Просто запара с утра».
Он: «Какая?»
Что я должна сказать? Поведать богатенькому мальчику, что в мире есть семьи, где родители топят себя в бутылке? Что есть люди, которым не в чем ходить по улице? Что я хронически не высыпаюсь от почти перманентного напряжения в ночное время суток?
Я: «Проспала».
Он: «Почему не позвонила? Я бы за тобой заехал?»
А-а-а! Это какой-то сюр!
Я: «Потому, что я не позвонила».
Он: «Логично».
Я: «Да, очень. Я пишу тебе, что подумаю, но ты все истолковал по-своему».
Он: «Ладно. Давай проясним. Я тебе не нравлюсь?»
Боже!
Я: «Мне не нравится, когда на меня давят».
Он: «А мне не нравится, когда мне отказывают».
И следом прилетает дурашливый смайлик. Да кто бы сомневался, правда?
Он: «Ладно. Увидимся на перемене».
Блин!
А у меня, как назло, маковой росинки в желудке не было со вчерашнего вечера, так что пропустить обед не вариант. Я и так скоро на скелетинку похожа буду. Как-нибудь отмажусь, что-то придумаю.
Но я была слишком самоуверенна и недооценила пыл Хана. Стоило мне только приземлиться за свой привычный столик и протянуть шоколадный маффин Майе, как неожиданно в столовой зазвенела почти оглушающая тишина, а рядом со мной присел кто-то, от кого пахло пряным деревом и сочным грейпфрутом.
Марк!
— Привет, Тань, — и костяшка его указательного пальца легонько коснулась тыльной стороны моей ладони. И как молнией прострелило.
— Привет.
— Можно пригласить тебя за мой стол? — чуть наклонил голову, пытаясь заглянуть в мои глаза.
— Мне и тут нравится.
— Тогда может я приду сюда. Ты как? Твоя соседка не против?
— Соседка не против, — потянула Майя и я бросила на нее укоризненный взгляд.
— Марк, послушай…
— Да, Тань?
Подняла на него глаза и на мгновение забыла, что хотела сказать. Потому что он так смотрел на меня, скользя взглядом по моему лицу, по волосам. Сильная рука потянулась и поправила значок класса на моей груди.
— Ну ты чего такой упертый? — прошептала я чуть слышно, но парень только подпер подбородок рукой и улыбнулся мне.
— Действительно, загадка века.
— Марк…
— Ты хочешь, чтобы я ушел?
— Да, — закивала.
— Ладно, но с одним условием.
— М-м?
— После уроков пойдешь со мной есть мороженое.
— А куда?
— Решим…
Молчим, смотрим друг на друга. Я хмурюсь. Он медленно облизывается, пока продолжает пристально и со вкусом меня разглядывать. И чего интересного?
— Блин.
— Давай, Тань. Это же так просто.
— Ладно.
— Ладно, — смеется парень, а затем неожиданно стискивает меня в своих объятиях и только после отпускает, уходя за свое привычное место.
И столовая вновь начинает гудеть как улей. Все учащиеся пребывают в реальном шоке, а затылок мне жжет пристальный и злой взгляд Барби.
— Ну, Сажина, теперь поняла, почему на тебя наш Кен так пристально пялился целую неделю? — хихикает за столом Майя, а я ошарашенно перевожу на нее глаза.
— Я этого не хотела.
— А у тебя никто не спрашивает, что ты хотела. Хан за тебя уже все решил. Так что, расслабься, детка, и получай удовольствие.
— Удовольствие? — нахмурилась я.
— Ага…
Но никто из нас не знал, что удовольствие мне в этой чертовой школе даже близко не светит. Потому как уже после основных занятий, перед факультативом меня ждали неприятные последствия случая в столовой.
Их было пятеро.
Батурина и ее свита.
Меня подкараулили в переходе между корпусами и на полном ходу выдрали рюкзак с плеча, толкая и уносясь прочь с диким смехом. Я, естественно за ними, ведь в сумке был мой телефон, ключи от дома, а еще те самые пятьсот рублей — для меня целое состояние — которые не принял дядя Ваге.
На повороте в большой холл, где располагалась раздевалка, меня неожиданно тормознули, сильно дергая за косу.
— Куда торопишься, Моль?
— Отдайте рюкзак, — оглядывала я Кристину и еще трех ее подружек. Четвертая где-то потерялась.
— А где же волшебное слово?
— Пожалуйста, верните.
— Не нравится, да, Моль, когда забрали то, что принадлежит тебе?
— Нет.
— Вот и мне тоже не понравилось
