Он взглянул на горшок с петуньей, стоящий возле двери, затем его презрительный и одновременно странно голодный взгляд вернулся к ней. Мрачные линии залегли вокруг его рта.
— Вы… вы абсолютно неуправляемы, — повторил он своим скрежещущим голосом.
— А вы слишком много себе позволяете. Хоть вы и нашли меня, вам меня не испугать, поэтому вам лучше уйти и никогда больше не переступать моего порога.
— Как театрально, — сказал он с усмешкой, смахивая дождевые капли со своей резко очерченной скулы. — «Никогда не переступать моего порога».
— Я говорю серьезно. Вы не получите здесь никаких денег. И, вообще, ничего не получите — лучше уходите.
— А вот здесь вы не совсем точны. Это не ваш порог. Это мой порог. Или почти мой.
Линда была слишком возбуждена, чтобы обратить внимание на его слова.
— Возможно, вы думаете, что можете запугать меня только потому, что я женщина. Те времена, мистер, ушли навсегда. Добро пожаловать в новое время. Все права на моей стороне, и бороться за них я могу так же упорно, как любой мужчина. И даже упорней. Особенно когда дело касается моего ребенка.
— Совершенно не управляема, — пробормотал он, покачав головой. Он пожал плечами, при этом его рот скривился от негодования. — Может быть, вы успокоитесь, и мы войдем в дом? Мы же стоим словно в реке.
— Нет, — отрезала она. — Я не собираюсь больше вас слушать. Вы не войдете в мой дом и не заберете кота у моего сына — ни сегодня, ни завтра. Никогда.
Его лицо снова скривилось от неудовольствия.
— Хорошо, — пробормотал он. — Раз вы не желаете разговаривать со мной сейчас, тогда вам придется самой нанести мне визит. Все очень просто — этот кот мой, и я хочу его вернуть. Я заплачу за него, если это то, чего вы хотите. Мы обсудим все спокойно — без этой вашей истерии.
— Мне прийти к вам? — недоверчиво переспросила Линда. — Почему я должна к вам приходить? И почему я вообще должна что-то обсуждать с вами?
— Потому что, — он снова нагнулся к ее лицу, — это мой кот и этот порог тоже мой. Я очень скоро стану владельцем этого дома. Вот так, Трещотка.
— Не смейте называть меня Трещоткой! — потребовала она и внезапно умолкла. Лицо ее стало бледным. Она с трудом сглотнула и уставилась в его сверкающие глаза. — Что?
— Я ваш новый домовладелец, Трещотка, — повторил он, с издевкой растягивая слова. На его лице появилась торжествующая саркастическая Усмешка. — И знаете что? Вы произвели на меня не самое лучшее впечатление. В следующий раз постарайтесь обращаться со мной повежливее.
— Но… но… — Линда запнулась, не в состоянии закончить фразу.
— Время — деньги. Я не могу тратить его на сцены, — проворчал он. — Поостыньте немного. Я смогу принять вас завтра вечером. Приходите в гавань в Ки Уэсте. Между семью и девятью. Если вы не пожелаете сотрудничать, я вернусь сюда уже с полицией. Тогда вашему адвокату придется встретиться с моим. Правда, у меня их несколько больше, чем один. У меня их шестнадцать. А может, семнадцать. Я уже забыл.
Он помедлил и бросил на нее холодный уничтожающий взгляд.
— Так что, если вы умная женщина, — произнес он ледяным голосом, — вы принесете с собой кота. Я говорю серьезно.
Она застыла в ужасе.
— Вы тот самый?.. Тот самый человек? Вы Грэг Хьюстон?
Он кивнул, с воинственным видом выдерживая ее взгляд.
— Он самый, единственный. Иногда меня называют сумасшедшим Грэгом. Не вынуждайте меня показать вам почему.
Его слова зловеще отозвались в ее голове. Сумасшедший Грэг? Сердце у нее оборвалось. Сейчас он не пытался запугивать. У него был вид прирожденного бунтовщика, человека, который жил по своим собственным правилам и с улыбкой нарушал правила других.
— Буду ждать вас на судне завтра в семь, — произнес он высокомерно. — И не забудьте кота. Иначе вы окажетесь бездомной, и плюс к тому с предъявленным вам иском, огромным, как Эмпайр Билдинг. Так что выбирайте.
Он резко повернулся на пятках и зашагал большими шагами под проливным дождем. Изумленная Линда осталась стоять на крыльце, дрожащая и босая, глядя ему вслед.
Внезапно гнев снова захлестнул ее, придав новые силы. Она сжала кулаки.
— Вы никогда не отберете этого кота у моего сына! — закричала она вслед темной удаляющейся фигуре. — Никогда!
Линда стояла, смущенно и нерешительно, на пешеходной дорожке в гавани, удивляясь, куда же делся «Большие Надежды». Она была уверена, что правильно нашла место, но старой печальной развалины нигде не было видно.
Она крепче сжала свою сумочку. Это было все, что она держала в руках. Кота она, конечно, не принесла. Он был дома, в безопасности, вместе с Саррой и Томми.
Так и не заснув до самой зари, они с Саррой пытались выработать такую линию поведения, которая смогла бы убедить Грэга Хьюстона позволить ей сохранить и кота, и коттедж. В конце концов, после очередной чашки кофе, Сарра устало закрыла лицо руками.
— Честность — лучшая политика, — сказала она, качая головой. — Расскажи ему всю правду, конечно, с достоинством, а потом отдайся на его милость. У тебя нет другого выбора.
С тяжелым сердцем Линда поняла, что ее подруга права.
И теперь она стояла, нервно надеясь, что Хьюстон не заденет ее чувства собственного достоинства, сочтет ее человеком здравомыслящим, добропорядочным и честным. Было бы лучше, горестно подумала она, если бы вчера она не тыкала его в грудь, не называла бы вором и не угрожала разбить голову цветочным горшком.
Ну и что ж! В конце концов, идеальных людей нет.
Оделась она для этого визита столь тщательно, как если бы ей предстояло совершить ритуал жертвоприношения. Слегка подкрасилась и зачесала волосы нарочито просто — назад, на французский манер.
На ней были скромное серое платье и строгий белый жакет из льна, украшенный красной шелковой гвоздикой. На шее нитка жемчуга. Широкополая белая шляпа из соломки имела весьма величественный вид на ее голове, а белые лаковые туфли были безупречны.
Это Сарра настояла на шляпе.
— Ты будешь выглядеть как истинная леди, — твердо сказала она. — И как скромная молодая мать. Тогда ему и в голову не придет ничего плохого. Такая экипировка как бы говорит сама за себя.
Еще Линда надела большие солнечные очки, которые служили ей одновременно и маской и щитом. Она осторожно взглянула поверх оправы, пытаясь понять, как она могла пропустить «Большие Надежды».
Но у причала вместо «Больших Надежд» стояла изящная белоснежная яхта под названием «Капер». Небольшая, красивая и скромная, если так можно выразиться о яхте.
