уходила слишком далеко. Я не гиперзаботливый отец, и уж точно не идеальный. Я скорее олицетворение того, каким отцом не нужно быть. Но мне повезло, что меня окружают люди, понимающие в воспитании и готовые дать совет или оказать помощь. Приехав с другую страну, я вдруг осознал, насколько все они были важны в нашей с Лиззи жизни.
Прямо сейчас я пытаюсь найти Лиззи. Всего на минуту отвлёкся, обсуждая со Стивеном дела, а её уже и след простыл. Я обошёл номер, осмотрел коридор — нигде нет. Я тут же ударился в панику. Воображение уже нарисовало мне хмурых носатых мафиозников, что звонят мне и требуют выкуп. Я бегу к лифту, чтобы спуститься на ресепшен. В конце концов, у них есть камеры. Можно проверить, куда она пошла. Лифт, как назло, занят. Раздумываю спуститься по лестнице, но вдруг вспоминаю, что в детстве любил кататься на лифте у отца в офисе. Это было диковинкой для мальчишки, выросшего в частном доме. Понимаю, что лучше дождаться на всякий случай, вдруг Лиззи и эта черта передалась на генетическом уровне.
Нервное ожидание моё вознаграждается. Двери лифта открываются, и я действительно вижу дочку на руках у белокурой незнакомки. Память играет со мной злую шутку — кажется, что я вновь вижу Киру перед собой, ту дерзкую и дикую, как когда мы только познакомились. Я пару секунд стою совершенно обескураженный. Постепенно приглядываюсь и понимаю, что передо мной не кто иной, как моя прекрасная переводчица Инга. Осознание этого меня тоже поражает. Девушка выглядит полной противоположностью той, кем предстала передо мной утром в аэропорту. У неё вечерний яркий макияж с красной помадой, что в сочетании с небрежно уложенными волосами выглядит дико сексуально. И одета она в узкие брюки и короткую кожаную куртку, что кажется совершенно невообразимым для местной зимы. Она приветствует меня и опускает Лиззи на пол. Та улыбаясь бежит ко мне и шепчет мне на ухо.
— Она совсем как мама.
У меня мороз по коже от такого заявления. И откуда Лиззи вообще может помнить Киру? Ей ведь было всего-ничего, тогда та покинула нас. Мой испуг и непонимание выливаются в раздражение на Ингу. Мне не нравится, что какой-то чужой человек, эксплуатируя образ Киры, втирается Лиззи в доверие.
— Что вы тут делаете? — задаю я переводчице резонный вопрос. Рабочий день давно закончен, и ей незачем меня сторожить.
— Я тут живу, — отвечает она со снисходительной улыбкой. — Ниже на два этажа.
Вот я идиот! Возомнил, что мир вокруг меня вращается. Но раз Инга живёт тут, то она не из Санкт-Петербурга. А это, в свою очередь, означает, что до конца съёмок мы будем жить в одном отеле. Отчего-то эта мысль чрезвычайно волнует меня. Не могу только сказать точно в хорошем или в плохом смысле. Вроде бы это удобно. В случае чего, она бы могла мне разъяснить культурные особенности и прочие неясные моменты. Но с другой, я, кажется, становлюсь стариком — не могу доверять слишком красивым женщинам. Всё мерещится, будто они сплошь охотницы за состоянием. Хотя, может быть, я просто боюсь признаться самому себе, что мне Инга понравилась с самого начала. Впервые за долгое время я ощутил что-то к девушке, и это меня испугало.
— Не носите такую причёску на работу, — зачем-то говорю я ей угрюмо. Замечаю, как обида появляется на её лице. Ну вот, что ты наделал, Рик? Она ведь такая красивая, когда улыбается.
Инга становится подчёркнуто холодной. Говорит со мной официально, не улыбается. И мне неприятно от этого, но я лишь расхлёбываю то, что сам сподобился устроить. Я немного завидую Лиззи. Она такая непосредственная и искренняя. Но может, оно и к лучшему, что я не могу говорить, что думаю. Романы на работе, это не для меня. Мы расходимся, и остаток вечера я не могу не думать об Инге. Я не заметил обручального кольца, так что она, вероятно, не замужем. Интересно, у неё есть кто-то?
Совершенный идиот… Вместо того чтобы позаботиться с вечера о няне для Лиззи, я думал об Инге. И вот наутро Сергей сообщил мне пренеприятную новость, что мне придётся брать Лиззи с собой на съёмки. Это какое-то безумие! Съемочный день — испытание и для взрослых, а для ребёнка — это просто издевательство. Но оставить её одну в номере я не могу. Пытаюсь с помощью переводчика в телефоне самостоятельно найти варианты, но вдруг осознаю, что всё равно не смогу с ними объясниться. Вот тут бы мне могла помочь Инга. Но после моей вчерашней грубости идти к ней с просьбой о помощи — поступок крайне жалкий. В итоге я собираю Лиззи как на прогулку. Она в восторге. Без конца повторяет:
— Я поеду с папой на работу!
А я в панике продумываю план действий, если она вдруг подхватит простуду.
В лобби отеля мы встречаем Ингу. Она за ночь, кажется стала ещё красивее. И мой собственный жалкий вид на её фоне жутко раздражает. Я снова делаю ей замечание по поводу причёски, но на сей раз за неё вступается Лиззи и выставляет меня сексистом. Понимаю, что против двух женщин у меня нет ни единого шанса. И хотя меня смущает, что Лиззи так быстро привязалась к моей переводчице, я всё же ненадолго успокаиваюсь. По крайней мере, непосредственно в момент съёмок за Лиззи будет кому присмотреть.
Только когда я попадаю на съемочную площадку, меня отпускает. Я наконец лично знакомлюсь с режиссёром, который, к слову, весьма сносно говорит по-английски. До этого я знал его лишь по переписке и статьям в интернете. Журналисты рисуют ему весьма неоднозначный образ. Кто-то утверждает, что Артём Бурич — надежда российского кинематографа, а кто-то, что он однообразно копирует западные кинохиты. Лично у меня о нём складывается приятное впечатление. Я сходу чувствую в нём профессионала. А по тому, как он взаимодействует со мной и окружающими, делаю вывод, что мы сработаемся.
Следующим открытием для меня становится коллега актриса Ольга Макарова. Несмотря на её опыт работы в американской киноиндустрии, я мало что слышал о ней прежде. Ольга принимала участие в эпизодической сцене фильма, за который меня потом номинировали. Но во время съёмок мы прежде не пересекались. Теперь же у меня появилась возможность познакомиться с ней поближе.
Я сразу замечаю её потрясающую энергию. Ольга обаятельна и общительна, английский знает
