мастерства. Очевидно, что она старается не только хорошо выглядеть, но и играть свою роль. И пусть на уровне эмоций она мне не нравится, я не могу не отдавать ей должное.
— Ведьма, — тихонько произносит Лиззи, глядя на актрису. Я вопросительно смотрю на девочку, думая, что мне, вероятно, послышалось. Но Лиззи очень категорична в своём мнении. — Не хочу, чтобы она заколдовала папочку.
— Лиззи, всё будет хорошо. Никто твоего папу не обидит, — пытаюсь я успокоить малышку.
— Правда? — она поднимает на меня свои чёрные блестящие глаза.
— Честное слово, — я невольно улыбаюсь ей, а потом беру за руку. — Ты не замёрзла? Хочешь пойдём в трейлер кушать вкусные булочки?
— Нет, хочу ещё немного тут посидеть, — отвечает она, с огромным трудом мотая головой из-за капюшона. Я проверяю температуру воздуха через приложение в телефоне и думаю, а не слишком ли её закутали. Впрочем, я не родитель, так что лучше мне не вмешиваться. Но я отчасти понимаю Лиззи, которая несмотря на неудобство продолжает следить за Ричардом в кадре.
Он производит на меня невероятное впечатление. И не остаётся никаких вопросов, почему его называют самым перспективным актёром и сравнивают с настоящими иконами Голливуда. Ричард очень харизматичен. И пусть он по сюжету всего лишь возлюбленный главной героини, попадая в кадр он полностью сосредотачивает всё внимание на себе.
Впрочем, возможно я просто предвзята. Ничего не поделать — увидев Долсона на съёмочной площадке, я даже перестала на него злиться или обижаться. Он вне всяких сомнений талантливый актёр и звезда мирового уровня. Наверное, было бы странно, если бы у такого не было своих закидонов. Но отчего-то от осознания этого мне становится грустно, словно я только сейчас поняла, что мы с ним совершенно на разных уровнях. Причём, я даже не могу толком ответить себе, почему это так меня задело. Ричард же мне не нравится как мужчина. Не нравится же, так?
Мы с Лиззи греемся в трейлере. Я раздумываю про себя, возможно ли, что я запала на Ричарда. Обычно у меня очень чёткая грань между личными и рабочими отношениями. Но в этот раз всё с самого начало пошло не так. Ещё до встречи с ним я из-за него пережила сильное эмоциональное потрясение. И то, что после знакомства я в некоторой степени оказалась вовлечена в его личные проблемы, тоже сыграло свою роль. Мне не хочется быть какой-то наивной дурочкой, что влюбилась в кинозвезду, а потому собственные эмоции вызывают у меня большую тревогу. Вдобавок, я прониклась огромной симпатией к Лиззи. Её, по моему мнению, вообще очень трудно не любить: милая, забавная и развитая не по годам.
Я оглядываюсь по сторонам и понимаю, что девочки нет рядом. Сердце пропускает удар. Спешу к месту съёмок и замираю на полпути, слыша детский плач. Вижу впереди Лиззи, распластавшуюся на брусчатке, и застывших вокруг неё в нерешительности членов съёмочной группы. Я срываюсь с места и бегу к ней, поднимаю осторожно, стряхиваю легонько пыль с комбинезона.
— Тише-тише, малышка, — пытаюсь успокоить, но Лиззи продолжает плакать, прильнув к моей груди.
Буквально через минуту появляется Ричард. Я чувствую, что даже воздух вокруг него пропитан злостью. Мне стыдно и страшно. Я не знаю, что мне делать. Просто выпускаю девочку из объятий и она перекочёвывает на шею к отцу. Мне кажется, что это конец. Я не справилась с поставленной задачей и теперь меня с позором уволят. И вроде бы это не самое страшное в жизни, но становится очень больно от этой мысли. Чёрт... Кажется, он мне действительно нравится. Всё происходящее следом смазывается в памяти. Помню только самодовольное лицо Ольги при взгляде на меня. Не понимаю, откуда взялось такое злорадство.
Как результат, мне, не оправдавшей ожидания, Ричард Лиззи больше не доверяет. Отчего-то я чувствую себя отвергнутой, хотя мы и продолжаем работать вместе. Вообще всё это начинает больше походить, на обычную схему взаимодействия с клиентами, когда мы оба держим дистанцию и соблюдаем субординацию. Этим я себя и успокаиваю.
— И няня сразу нашлась подходящая, — говорю я сама себе, ощущая неясную обиду. — А сразу так нельзя было сделать? Обязательно было доводить меня до невроза?
И вроде бы инцидент исчерпан, и в результате у меня появилось больше свободного времени. Но я не могу никак успокоится. Мне хочется снова увидеться с Лиззи, но больше меня тянет к Ричарду, теперь холодному и недоступному для меня.
Свободные вечера, шопинг, прогулки — я стараюсь искать положительные моменты в дистанции между мной и Ричардом. Мы общаемся в процессе работы, но как-то натянуто. Я то и дело замечаю его напряжённые взгляды на себе и пытаюсь понять, что на сей раз сделала не так. Это уже начинает походить на абсурд. Три с лишним недели прошло с того инцидента с Лиззи. Уже и все царапины зажили, и даже новые были получены в результате вот таких же точно падений, а он всё ещё держит на меня обиду. Вдвойне некомфортно оттого, что с остальными на площадке Ричард абсолютно раскован и свободен, даже умудряется находить общий язык с теми, кто в принципе английского не знает. Я чувствую себя бесполезной.
Вечером двадцать четвертого в заведениях и на улицах чувствуется праздничная особенная атмосфера. В Питере европейские традиции ощущаются острее, пусть и не так много людей празднуют католическое Рождество. Гуляя по новогодней ярмарке на Манежной, замечаю красивую тряпичную куклу в виде ангела. В голову почему-то приходит образ Лиззи. Грустно вздыхаю, но всё-таки покупаю куклу с мыслью о сувенире на память об этой поездке. Не магнит же на холодильник мне покупать в самом деле.
Я возвращаюсь в отель с намерением завалиться спать пораньше. Режиссёр в честь праздника дал съёмочной группе выходной на завтра, так что можно будет съездить посмотреть достопримечательности или погулять.
— Простите... простите, — слышу я в свой адрес со стороны ресепшена. Оборачиваюсь и смотрю вопросительно на девушку за стойкой регистрации.
— Вы мне?
— Да, — кивает администратор. — Вы ведь работаете вместе с отцом этой девочки?
Она кивает на Лиззи, одиноко восседающую на одном из диванов в лобби. Я даже и не заметила её.
— Д-да, — растерянно отвечаю я. — А что случилось?
— Как я поняла, его всё ещё нет. А няня, с которой её оставили, уже ушла,
