Кэтлин охватило какое-то странное разочарование — в действительности ей не верилось, что это Эдуард послал розы, но она не знала больше никого в Венеции, кому могла бы приписать это деяние, и все же втайне была склонна поверить, что это мог быть Морок. Совершенно ясно, что он человек не бедный и, вероятно, цветы для него сущие пустяки — он, возможно, посылает их охапками хорошеньким девушкам, хотя и в это ей почему-то не вполне верилось. Но если это был не Морок, то кто? И тут к ее разочарованию добавилось отвращение. Не граф ли? О нет, не он! Тот, кто был так связан с Арлетт, что ей пришлось исчезнуть, — Кэтлин начинала в это верить.
— Что-то вы выглядите озабоченной, — обратился к ней Морок, не отводя внимательного взгляда, — что-то не так? Вас беспокоит, как бы не разочароваться в неизвестном поклоннике, когда в конце концов его личность раскроется? — И насмешливо-смущенное выражение промелькнуло в его взоре.
— О нет! — воскликнула она, подумав, как легко ей было с ним какой-то миг, а после возникло впечатление, что он просто над ней потешается. — Да, собственно, я и не думаю, что розы были для меня, вероятно, это была ошибка.
— Они разве не были адресованы мисс Кэтлин Браун? — скорее констатировал он, чем вопросил.
— Да.
— Ну, так они были для вас, — заключил он, будто поставив все точки над «i», словно это не имело больше никакого значения. Затем вновь спросил о ее намерениях в первый день отпуска. — Если у вас нет никаких планов, может, вы разделите со мной завтрак, а затем позволите быть вашим гидом и начать осмотр достопримечательностей? Вы ведь, полагаю, как и все туристы, действительно хотели бы многое здесь увидеть?
Его приглашение вернуло краску ее щекам. Ей вспомнилась старинная гондола, которую он раскопал накануне вечером, дабы осуществить то, что ей всегда хотелось сделать; она решила, что он действительно добр. Глаза его лукаво улыбались, он погладил ее руку, лежавшую на столе.
— Не смотрите так удивленно, моя дорогая. Вы очаровательны, а делать мне нечего… точнее, все мои дела могут подождать. Когда желание малевать овладевает мной, я застреваю у холста и меня трудно оторвать — но пока такого желания нет. Я полностью в вашем распоряжении, и, если вы отклоните мое предложение, я буду столь же разочарован, как, возможно, и вы, обнаружив отправителя роз. Теперь же, поскольку лучшего завтрака, чем в отеле, нам не найти, предлагаю отправиться туда… а перед тем, может, вы не возражаете взглянуть на собор изнутри? Потом я вас отведу к Джино на аперитив перед завтраком, а после завтрака…
Дневная программа явилась столь обширной, что Кэтлин подумала: не размышлял ли он над ней ночью или все утро? У нее не было ни малейшего желания воспротивиться предложенному, и она была польщена тем, сколь много времени он готов посвятить ей. Почему-то ей почудилось, что Бьянка ди Рини перестанет ухмыляться, узнав об этом, и она горячо его поблагодарила за проявленный интерес и, как она выразилась, за доброту.
— Потом вы узнаете, добр ли я, — лукаво усмехнулся он, — то есть добр ли я по натуре… по собственному наблюдению, это словечко не из моего лексикона. Я могу позаботиться о других… но я не добрый!
Он предложил ей руку и предупредил:
— В соборе очень прохладно, и нет нужды надевать эти темные очки — не люблю их на привлекательных молодых девушках, они воздвигают ненужный барьер и не позволяют следить за меняющимся выражением глаз.
Впоследствии день этот вспоминался как весьма удачный — такого у Кэтлин никогда в жизни не было. Масса удовольствий и тепла, роскоши и веселья, время текло незаметно. Вместо одиноких прогулок, она общалась с человеком, знавшим все о фантастическом городе Венеции. Он обращал ее внимание на вещи, которые она могла бы упустить из виду. Это был совершенно восхитительный день.
Для начала знакомство с кафедральным собором — она готова была пробыть там очень долго, плененная таинственной атмосферой, но Эдуард объявил, что они вернутся туда при случае; он не считал собор восьмым чудом света. Многие его сокровища были вывезены из разграбленных столиц, например из Константинополя, и казались диссонирующими. Он спросил, видела ли она парижский Нотр-Дам, и, получив отрицательный ответ, покачал головой, словно осуждая пробелы ее образования.
— Когда-нибудь, — настаивал он, — вам следует посмотреть на него! Нельзя прожить жизнь, не увидев Нотр-Дам.
Завтрак протекал беззаботно и долго, гораздо дольше обычных завтраков Кэтлин, и под влиянием замечательной пищи и хорошего вина — хотя она, как обычно, лишь пригубила — девушка рассказала о своей прошлой жизни и окружении, приоткрыв некоторые секреты, заставив его кое над чем посмеяться, а порой и призадуматься. Например, когда он узнал, что из двух дочерей мать обожала Арлетт, он нахмурился и не удивился, выслушав ее разъяснение, что Арлетт стала носить фамилию Браун после того, как мать вышла замуж снова, неудовлетворенная первым браком и воспринявшая с чувством облегчения столь восхитившие ее душевные качества простого священника Брауна. Но у Брауна не было денег, и миссис Браун, казалось, не могла ему этого простить. Кэтлин, обожавшая своего отца, воспринимала это с горечью.
Но когда она заявила, что Арлетт нужно простить некоторые ее отрицательные качества, которые та, несомненно, унаследовала от отца, за ее красоту, она ведь, настаивала Кэтлин, была и в самом деле красива, он посмотрел на нее с искренним удивлением.
— Но, дорогая Кэтлин, — заметил он (к тому времени они уже звали друг друга по имени), — ваша сестра не красивее вас, а будучи художником, я бы сказал, что ваши черты более выразительны. — Он заглянул ей прямо в глаза. — Временами вы просто бесподобны с этой кожей, как лепестки роз, и золотистыми ресницами, которые вы чуть-чуть подцвечиваете тушью. У Арлетт же почти всегда было слишком много косметики плюс несколько завышенная потребность производить впечатление на других. Разумеется, она тоже могла смотреться очаровательно, но была подвержена переменам настроения.
— Может, она была несчастлива? — спросила Кэтлин, всегда готовая обсуждать проблемы сестры.
— Возможно, — пожал он плечами, — но ведь все бывают несчастливы?
— Может… Как вы думаете, была у них любовь с Паоло ди Рини?..
Лицо его приняло вдруг непроницаемое выражение.
— Паоло — очаровательный молодой человек, и женские сердца трепещут при его появлении, но определенно сказать затрудняюсь. Весьма вероятно, что она была им увлечена, тем более что виделась с ним часто, живя в палаццо. Если же она влюбилась и получала от него серьезные авансы, то старая графиня виновата, что не предостерегла ее. Когда он женится, то женится ради денег — семейство ди Рини в трудном финансовом положении, а вовсе не потому, что хорошенькая англичаночка временно вскружит ему голову.
