— Эй!.. — Матвей помахал ладонью у нее перед носом. — Кира! Ты с нами?
— Ага! — ответила она, в очередной раз зевнув и быстро закрыв рот.
— И о чем мы сейчас разговаривали?
— Откуда я знаю.
— А ты о чем думала?
— О мужских галстуках.
— Ого! Знаешь, что говорил по этому поводу Фрейд?
— Думаю, что это — целиком и полностью его проблема. Слушай, Мотька, я пойду. Спать охота.
— Тебе охота не спать, а остаться наедине с мобильным телефоном, чтобы продолжать в нем ковыряться. Смотри, я уже жалею, что купил тебе такую игрушку.
Ян улыбнулся, глядя на Киру:
— Все дети когда-нибудь бросают новые игрушки. Я вот свои ломал сразу же.
— Фи! Какая легкомысленность! — Кира надменно подняла брови и еще раз зевнула. — Я пошла!
— Мне кажется, в легкомысленности мы с вами могли бы посоревноваться.
— Что-о?
— Вспомните себя в трамвае.
— Да я вам знаете что!
— Да, девушке пора домой, — сказал Матвей, дернув ее за рукав.
— Я тоже, пожалуй, пойду, — неожиданно поднялся Ян.
— Тоже?
— Да. Вас проводить, Кира?
— Как-нибудь обойдусь! Тут рядом! — Она со злостью застегивала пальто не та ту пуговицу, от чего ворот криво лежал на плечах, а она злилась.
— Ну пока.
— Пока, Матвей.
— Да! Спасибо за все! Пока! Черт побери! Кривая застежка! Кривой капюшон!.. Пока, Мотя!.. Блин! Кривая дверь!
На улице было холодно.
— Вам в какую сторону? — по-джентльменски спросил Ян.
— В ту! — Она взмахнула рукой и задела его подбородок. — Извините.
— Ничего, я уже привык. Пойдемте?
— Я же сказала, что меня не надо провожать! Не надо быть таким занудой!
— Много о себе думаете. Я не собираюсь вас провожать.
— Тогда зачем идете за мной?
— Просто мне тоже в ту сторону.
— Да? — с подозрением в голосе спросила она. — А где вы живете?
Ян назвал ее улицу. Кира взволнованно прибавила шагу.
— А дом? — буркнула она в кривой воротник с торчащим верхним углом.
— Не помню. По-моему, там что-то про шляпы. Там еще магазин есть на первом этаже.
— Вы все врете, вы подсмотрели! — заявила она, не сбавляя скорости, проскакивая проезжую часть.
— Это вы о чем? И куда вы бежите?
— Я живу в том же доме!
Ян остановился:
— Правда что ли?
— Да! А вам я не верю.
— Почему?
— Потому!
Пару улиц они прошли молча.
— Ну так почему вы не верите? — снова спросил он.
— Я вас ни разу не видела.
— А я недавно переехал. Может, поэтому вы меня не помните.
Она остановилась и посмотрела ему в глаза. Под влиянием паров белого вина, выпитого у Моти, он казался очень даже ничего. Светловолосый, немного обросший, а глаза — хитрющие! Или это просто разрез такой? Необычно… Кира нахмурилась. Но этот вот полосатый шарф все портит. Ему подошел бы совсем другой стиль. Впрочем, все равно он не в ее вкусе.
Ян улыбнулся, прочитав по ее лицу:
— Я вам сильно не нравлюсь?
— Да. Тем более что я вам не верю.
— А у вас пальто криво застегнуто.
— В смысле?
— Пуговицы на одну сдвинуты. — Ян спокойно расстегнул ее пальто, а потом снова застегнул как надо. За всю процедуру оба не проронили ни слова. — Ну вот. Теперь хорошо.
— Спасибо. Но я могла бы и сама.
— Вы всегда такая колючая?
— Нет. Только последние пару дней.
— Тогда мне не повезло.
— Нет, это мне не повезло, поэтому я и колючая. Ну вот мы и пришли. Если вы действительно тут живете. А где ваши окна?
— Вон те три темных — с улицы, и еще есть три — во дворе.
— На верхнем этаже? — мысленно оползая, спросила Кира.
— Да. А ваши?
— Строго под вами. Спокойной ночи, сосед!
И, фамильярно дернув его за полосатый шарфик, она первая убежала к себе в подъезд. Осознавать.
Кира решила не рассказывать родителям и сестре о своей командировке. Потому что начнутся вопросы, охи-ахи, слезы и попытки ее отговорить. А потом можно позвонить из Штатов и поставить перед фактом. Петре — той вообще будет все равно. Она только скажет в который раз, что Кира — сумасшедшая, и ей давно пора образумиться. А мама с папой со временем смирятся с таким положением дел.
Отлет в Нью-Йорк у них с Яном был намечен на завтрашний обед. Все рабочее время она носилась по кабинетам, что-то подписывала и оформляла, потом — по магазинам, что-то покупала и выбирала, пока не поняла, что надо остановиться и отдохнуть.
— Ты что — думаешь, в Нью-Йорке продовольственный кризис? — оглядев содержимое ее пакетов, съязвила Златка — ее приятельница-бухгалтер и тайная страсть Матвея. — Зачем, например, тебе новая расческа?
— Ну… я же должна знать, что у меня все в порядке.
Златка поводила пальцами в воздухе и поморгала глазами.
— То есть новая расческа и «все в порядке» — это одно и то же?
— Нет, просто представь: я лечу в самолете, а мне срочно хочется расчесаться…
— Это тебе не поможет. — Златка взяла в руку прядь ее непослушных волос. — Тебя облагородит только стрижка налысо. Или тугой старушечий пучок. Это же… Какой-то шалаш!
— Не язви. Я просто хочу сказать, что мне приятней чувствовать себя в новой стране с новыми вещами.
— Слушай, ну а зачем тебе две пары колготок?
— Минуточку! Я в них хожу! Ты что — не замечала?
— Замечала, только неужели ты думаешь, что американцы настолько безнадежны, что не смогли придумать полосатые детские расцветки?
— Ничего я не думаю. Отдай пакеты и хватит в них рыться!
— Ну а как тебе твой Яник? — миролюбиво поменяла тему подруга.
— Какой-то странный тип. Меня за него сватает Матвей.
— Что — серьезно?
— Нет, конечно. Но иногда мне так кажется. Скажи, вот зачем посылать вместе двух посторонних людей? — Кира остановилась посреди кабинета и всплеснула руками. — Как будто мы там не можем встретиться! И перед этим он нас еще и поил за общим ужином!
— Он вас поил? — ревниво оживилась Златка. — Ну-ка расскажи.
— Да ничего интересного — позвал нас к себе на свободную квартиру…
— На нашу?
— Ну да. На вашу. И весь вечер говорил об этой командировке.
— А. А сам он был один?
— Да не бойся ты. Один.
— А Яник к тебе не… того?
— Не того. Ой, представляешь, мы с ним пошли домой и оказались соседями! Он живет прямо надо мной! Как тебе такое?
Златка молча крутила головой в знак восхищения.
— Слушай — да. Сам Бог велел. А Матвей что-то ко мне остыл последнее время.
— Работы много.
— Знаем мы эту работу. Ходит тут одна «работа» с рыжей крашеной гривой и задницей — величиной с твой стол.
