Оливия Штен
Брак во имя Альянса
ПРОЛОГ
Я смотрела в глаза своему первому мужчине. Нелюбимому и почти забытому. И отказывалась верить тому, что он только что сказал. Слишком это было жестоко для меня, слишком жестоко даже для него…
- Марго, - повторил он, - почему ты молчишь? Ты вообще меня слушаешь?
Этот вопрос, «ты вообще меня слушаешь?», и вернул меня к действительности. Мишель всегда любил, чтобы перед ним благоговели и в рот заглядывали. Алекс… он был другим. Был.
Стараясь, чтобы рука не дрожала, я молча потянулась к белой чашечке с горьким эспрессо. Сделала глоток. Мне нужно было подумать, не отвечать сгоряча. Но как здесь думать, когда мысли скачут, остро, болезненно. Еще немного – и сорвут те покровы из пепла, что так надежно укрыли мои воспоминания. Этого не хотелось, шесть лет прошло.
Мишель внимательно смотрел на меня, а я вдруг подумала, что он очень сильно изменился за эти годы. Когда-то он напоминал мне стальную пружину, или змею, готовящуюся к броску. За шесть лет человек, в которого я так по-детски влюбилась, изрядно располнел, почти облысел и обзавелся очень дорогим костюмом и часами, которые наверняка стоили, как мое жалованье за год. Единственное, что не изменилось, так это глаза – темно-карие, блестящие, словно зеркала. Не понять, о чем думает Мишель, до тех пор, пока сам не скажет. Вот он и сказал – предложил нечто такое, отчего у меня руки дрожат, и хочется упасть на колени прямо посреди кафе, обхватить голову руками, зажмуриться… Ничего не видеть и никого не слушать.
Я все же спросила:
- Как ты можешь мне… такое предлагать?
Мишель усмехнулся, поелозил ладонью по скатерти, а потом взял меня за руку. Пальцы у него оказались теплыми, чуточку шершавыми. Такое прикосновение было приятным, успокаивало. И я вспомнила, как он обнимал меня, прижимая к себе, шесть проклятых лет назад. Уговаривал меня быть сильной и как-то жить дальше. А мне тогда хотелось сдохнуть, потому что вместо сердца получилась жуткая обугленная дыра с рваными краями.
Впрочем, все прошло. Только вот ненависть осталась к тем, кто сломал, безжалостно растоптал мой… наш с Алексом мир.
Я снова попыталась сосредоточиться на том, что говорил Мишель.
- Ну а что, Марго? Что такого? Прошли годы, достаточный срок, чтобы как-то успокоиться. И вместо того, чтобы обслуживать вот это все, - тут он не без легкого презрения оглядел помещение кафе, - тебе предлагается занять неплохую должность при консуле на «Содружестве».
- То есть, - я освободила руку и спрятала ее под стол, - то есть сейчас ты мне предлагаешь все бросить, отправиться на «Содружество» и работать там с девиранами?
- Кажется, я довольно ясно изъясняюсь, - сварливо ответил Мишель.
- Ты же знаешь, что…
- Да все это знают, брось. Сколько еще должно пройти лет, чтобы ты, наконец, пришла в себя? Нет его, Марго. И не вернуть, как и многих других. Так что не нужно считать себя уникальной и пострадавшей от действий девиран. Почему ты тогда Альянс не обвиняешь, а? Почему не задаешься вопросом, кто нанял нас, кто отдал приказ атаковать неопознанные корабли? - Он пожал плечами, и ткань дорогого пиджака сморщилась у ворота.
Я задумалась. В чем-то он был прав, мой старый друг и первый мужчина, которого я любила ровно до тех пор, пока не поняла, что ничего толком у нас не получится. В самом деле, почему я обвиняю только девиран? Это ведь Альянс принял решение атаковать корабли чужаков, появившиеся у скопления даториума. А потом, когда многие навсегда исчезли в ловушке, Альянс все перевернул с ног на голову. Оказалось, что с девиранами можно и нужно сотрудничать, потому что все, что им было нужно – это даториум. Ученые Альянса так и не научились его толком перерабатывать, лишь пришли к выводу, что информация в определенных условиях может перейти в материальное состояние. Даже кусочек такой материи смогли разложить на информационные составляющие, но на этом все и закончилось. Наши оказались в тупике.
А вот девиране – очень даже хорошо знали, что с этим даториумом делать. После заключения перемирия они предложили Альянсу то, чего не предлагал никто и никогда: информацию обо всем и обо всех в ближайшей галактике. Разумеется, на взаимовыгодных условиях.
И сразу все стало хорошо.
И очень быстро на границе области, где объявились девиране, построили станцию «Содружество». И даже консула туда отрядили для решения некоторых формальных вопросов. Девиране изредка появлялись в разного рода информационных лентах… При этом, правда, никому не было известно, сколько их прилетело, и сколько прилетит еще.
Только вот никого не вернуть из тех, кому было приказано атаковать девиран в тот самый первый раз. Я вернулась. Моему до сих пор любимому мужчине повезло куда меньше.
- Я их ненавижу, - буркнула я, вцепившись в чашечку с кофе, как будто она могла меня спасти, - я их видеть не могу и не хочу. Я бы их перебила всех. Вот где от плазменных бомб был бы прок.
- Марго, - медленно произнес Мишель, - ну подумай ты хоть немного. У тебя появляется возможность отправиться в стан врага. А вдруг получится и бомбу им подложить? Поверь, далеко не все влиятельные люди Альянса в восторге от того, что на наших границах висит это чудовище, построенное на основе странных биотехнологий, а другие чудовища – которые еще не факт, что живые - жрут даториум, им же гадят, а потом снова жрут.
Подняв на него взгляд, я пристально рассматривала красивое, холеное лицо. Даже полысев, Мишель сохранил шарм и привлекательность. Но вот что внутри?.. Никто не знает, Мишель никого не пускает дальше этой довольной внешней оболочки.
- Ты сейчас намекаешь на то, что сам представляешь это меньшинство в Альянсе? – спросила тихо, - и меня туда отправляешь исключительно потому, что вам нужен верный человек на «Содружестве»?
- Ничего такого я не говорил, - ответил он и улыбнулся, - я всего лишь пытаюсь тебя вытащить из той дыры, куда ты засунула голову. Мир, дорогая, гораздо больше и лучше, чем эта забегаловка, куда ты забилась после того, как ушла со скандалом. В конце концов, давно пора понять, что любая военная операция чревата жертвами, и пилотов это тоже может коснуться. А ты как маленькая. Ну, в самом деле…
***
Это его «в самом деле» еще долго перестукивало безжалостно-звонкими молоточками в голове, вызывая мигрень. Предложение Мишеля – совершенно дурацкое, даже думать о нем не хотелось… Домой я добиралась общественным флайкаром, держась за поручень и почти утыкаясь носом в непомерно пышную прическу дамы весьма солидного возраста. Прическа была ярко-зеленого цвета и почему-то пахла новым пластиком. Можно было отодвинуться, но сзади все свободное место заняла шумная компания подростков, выкрашенных во все цвета радуги. В результате к концу поездки я старалась не делать резких движений головой, кое-как выбралась на тротуар и медленно пошла к высотке, почти не выбиваясь из людского потока. Да и не нужно выбиваться: это ведь в прошлом я – пилот первого класса в одной частной военной компании. Сегодня я – самый обычный администратор кафе «Розалин», где можно попробовать капкейки с малиновым джемом, чудесные эклеры и черничный пирог.
Над головой мягко светилось небо, изрезанное по бокам силуэтами многоэтажек, и срывался редкий снежок. Пахло сыростью и свежестью, невзирая на суетящиеся над головой флайкары. Под ногами хрустел ледок, что успел затянуть мелкие лужицы. И я вспоминала, невольно вспоминала, как точно так же, семь лет назад, шла по улице, и точно так же перламутрово и мягко светились низкие снежные облака, и точно так же срывались первые снежинки. Только вот пальцы мои грела другая рука, сильная, горячая. И душа пела, мне казалось, что я могу запросто взлететь и окунуться в небо… Мы могли взлететь, но…
