Ценнее власти (СИ) - Ольга Арунд

— Оль, ты издеваешься? — Марек раздражённо смотрит на часы, на которых без двух минут то время, когда они должны выходить.

— Ты что-то сказал? — слышится приглушённый дверью спальни голос.

— Слэчно Щенкевич, будьте так добры, явитесь уже пред мои светлые очи, — издевательски повторяет он, всё ещё чувствуя себя неуютно под подозрительным взглядом Ириам.

Словно эта собака точно знала ход его мыслей.

— Ты в курсе, что на такие мероприятия принято опаздывать? — Голос приближается и, подойдя к нему, Оля поворачивается то одной стороной, то другой.

— На собрание волчьих кланов не опаздывают.

Его удовольствие от представленного вида вполне вписывается в её планы, потому что Оля насмешливо фыркает.

— Значит, я буду первой. Как тебе?

Как ему? И Марек бы притворился, но чёрта с два он может скрыть истинно мужской оценивающий взгляд, как всегда вылезший не ко времени.

— Гхм, — прокашливается он. — Может, переоденешься? Во дворце холодно, а ты только из больницы.

— Меня выписали три месяца и полтора дела назад, — хмыкает она, задумчиво обводит взглядом собственную гостиную и идёт за сумкой, оставшейся лежать на острове.

— Почему полтора? — хрипло и с желанием никуда не идти.

Нет, это невозможно. После той её самоубийственной выходки он чувствует рядом с Олей слишком много лишнего. И это мешает.

— Потому что найти на теле кровь убийцы и поймать его в тот же день не дело, а так, побаловаться только.

— То есть тебе нужны кровавые ритуалы, могущественные ведьмаки и полутораста летняя предыстория? — Пусть она смеётся, но позволяет ему вольности.

Например, коснуться замороченного кулона, спускающегося до середины обнажённой спины. Коснуться, и лёгким, якобы случайным движением спуститься до поясницы.

— Мне нужен интерес, — ёжится Оля, поведя плечами, — а предыдущее убийство отдавало тухлятиной.

— В следующий раз могу снова посадить тебя в камеру, чтобы было интереснее, — фыркнув, он тянется через неё, чтобы забрать ключи от машины. И это она тоже позволяет.

— И кто тогда будет делать всю грязную работу? — Оля поворачивается с усмешкой, находясь от него на расстоянии каких-то двух пальцев. — Отлично смотришься.

— Вот давай без этого, — кривится он, отстраняется и первым идёт на выход.

— А что не так? — Цоканье туфель преследует, но такой слежке он только рад. — Петя сказал, что ты там большая шишка, сын Главы над главами, так что парадный костюм вместо бесконечных футболок вполне вписывается в роль.

— Калата бы лучше акты быстрее сдавал, а не языком чесал направо и налево. — Марек спускается первым, придерживая Олю под локоть, иначе ей нечем стало бы приподнимать подол длинного платья.

— Зато он много рассказал мне про все эти ваши заморочки, — покачав головой, она отпускает его руку, выходя на брусчатку.

И пусть до машины два шага, но взгляд не отпускает стройную фигурку, осторожно переступающую с камня на камень. Ещё бы, в таких-то туфлях.

— А должен был рассказать ты, — вскользь замечает Оля, дойдя до машины. — И не вчера, как Петя, а неделю назад, как только узнал о вечере.

— У тебя нашёлся информатор поболтливее, — недовольство прорывается, заворочавшимся в глубине сознания зверем, но к этому он почти привык.

— А что, ревнуешь? — Вскинувшись, Марек видит, что Оля без насмешки, но всё же улыбается, впервые настолько чётко обозначив их непонятные отношения.

— А если да?

Два хлопка и они сидят в тёплом, не успевшем ещё остыть, салоне авто.

— Глупо и недальновидно, — вроде бы бесстрастно пожимает плечами она, но ему виден уголок, дёрнувшихся в улыбке, губ. — А к трупам не ревнуешь?

— Они не треплются о чём ни попадя, — хмыкнув, Марек заводит мотор.

— Это смотря с кем.

***

— Оля, ты просто… — Петя восторженно цокает языком, поворачивая меня вокруг своей оси, как на рынке.

Стоило нам с Мареком войти в массивные двустворчатые двери, как всё великолепие «Волчьей тени» попыталось нас ослепить. Мы не ослепли. Я с той стороны видела ещё и не такое, а Марек наверняка привык ко всему этому богатству.

— Убрал бы ты р-руки, Калата. — Марек высматривает кого-то в толпе и игнорирует мой насмешливый взгляд.

— Рычит? — громким шёпотом издевается Петя.

— Порыкивает, — фыркаю в ответ, чувствуя, насколько сильнее сжимается рука Марека на моей талии.

Собственнически.

А всё потому, что наши отношения после моей смерти приобрели интригующий оттенок. Для нас интригующий, потому что Тени всё ещё смотрели на меня с угрозой. Всерьёз считали, что я испугаюсь? Тогда мозгов у них нет вовсе. Марек, похоже, считал также и тоже не боялся подчинённых, которым, по идее, запрещались служебные романы.

У нас романа не было, чтобы там не придумывали Тени.

Да и назвать его служебным… нет, мне, конечно, вручили удостоверение с пометкой «консультант» и печатью в виде оскаленной волчьей морды сразу после развоплощения Тадеаша. Причём, вручал даже не Марек, оставив величественное действо на совесть сотрудников. У которых с совестью было так же, как с мозгами, потому что вручение, названное торжественным, прошло в тусклом сером кабинете без окон и с кислой миной кого-то из канцелярии.

Так что Тени по-прежнему меня любили. Настолько, что придушили бы за углом, если бы могли, но они не могли, и это придавало особую пикантность нашим близким отношениям. Действительно близким, потому что теперь мне приходилось таскаться к ним в офис чуть ли не через день.

Даже Ириам уже выучила маршрут, вместо любимого парка утягивая меня в сторону реки. Туда, где стояло тёмно-серое трёхэтажное здание без опознавательных знаков.

— То ли ещё будет, — многозначительно заявляет Калата. — Не страшно?

— Волков боятся в «Волчью Тень» не ходить. — Мгновение осознания, и мы с Петей весело смеёмся, привлекая неодобрение богатых, высокомерных и кислых.

Мне плевать, потому что я вижу их насквозь, Пете — потому что своим он, полуволк по рождению и полунаследник по желанию отца, не станет никогда. Петя и не стремится, демонстрируя, что хоть у кого-то из Теней есть ум, но всё равно регулярно таскается сюда из-за дурацких волчьих правил.

— Идём. — Похоже, Марек нашел, кого искал.

— Ещё увидимся, — подмигиваю я Пете и иду, увлекаемая Мареком в сторону лестницы.

Хорошей такой, мраморной. С коваными перилами и шириной с мою гостиную. Она прямо просит кого-нибудь с неё сбросить. Тряхнув головой, я отгоняю дурацкие мысли.

Только этого нам сейчас не хватает.

— Отец. — Марек тем временем подводит меня к этой самой убийственной. Точнее, к тому, кто стоит рядом с ней. — Познакомься,