— Ох, замолчи, отец, и давай продолжим с этим! Я собираюсь выйти замуж, а ты только мешаешь этому. Ну и что, что он не приехал? Не могу сказать, что я осуждаю его за это.
В часовне установилась гробовая тишина. Эдриен могла поклясться, что она чувствовала — человек рядом с ней дрожит от подавляемого смеха, хотя она и не осмеливалась снова посмотреть на него.
Шепот «Безумная Джанет» пробежал по часовне, и Эдриен почувствовала прилив облегчения. Эта слава сумасшедшей может быть полезна. Поскольку она подчиняется приказам Комина сегодня, она может быть странной, как квадратный мячик, и никто не посчитает это неподобающим.
Эдриен беспокоилась, что не сможет запомнить всех деталей, о которых ей рассказал Комин; что она ошибется, и кто-нибудь в доме ее будущего мужа обнаружит, что она притворщица. Как только выясниться, что она самозванка, то Комин выполнит свою угрозу и убьет ее.
Внезапно это давление исчезло как облачко дыма. Здесь и сейчас (если она действительно находится здесь и сейчас) она была сумасшедшей Джанет Комин. Как она может отвечать за то, что она сказала или сделала, если это не имело смысла? Безумие было правом на свободу.
Право делать и говорить все, что она хочет — и без последствий.
Ни Эберхарда, ни пистолетов, ни плохих воспоминаний.
Возможно, это и не такое плохое место, в конце концов.
Эдриен бродила по землям Далкита уже несколько часов, когда набрела на кузнеца. После изнурительного двухдневного путешествия из замка Комин до ее нового дома Далкит-на-море на капризной лошади, она планировала завалиться в ближайшую мягкую постель и спать сутки напролет, и когда проснется (если она все еще будет здесь), найти бутылку хорошего шотландского виски и напиться до бесчувствия. И после снова проверить, будет ли она все еще в этом месте.
Но мало того, что она не смогла найти мягкую кровать в шумном замке, но там не нашлось ни виски, ни признаков ее мужа, да и все вокруг попросту игнорировали ее. Чертовски сложно было почувствовать себя дома. Гримм быстро отделался от ее компании, как только они вошли за розовые гранитные стены замка Дуглас, хотя он вел себя по-джентльменски во время путешествия.
Но она не была дурой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что она не была желанной женой. Женитьба по доверенности, никакого приема в замке, да и мужа не видно. Определенно, она нежеланная жена.
Эдриен оставила бесплодные поиски своего мужа, кровати и бутылки, и отправилась прогуляться, чтобы исследовать свой новый дом.
Так что это вышло случайно, что она протиснулась через рябиновые деревья и натолкнулась на кузницу на краю леса. Натолкнулась на человека, одетого только в килт, качающего кузнечные мехи и кующего стальную подкову.
Эдриен слышала, что ее муж по договоренности слишком красив для смертного, но рядом с этим мужчиной великолепный Гримм действительно выглядел бы настоящей жабой.
Просто в двадцатом веке уже нет вокруг таких настолько неукротимых мужчин, думала она в беспомощном очаровании наблюдая за его работой. Чтобы увидеть такого мужчину в двадцатом веке, женщине придется каким-то образом проникнуть в святилище гантелей и свободных тяжестей, где мужчины создают свое тело с уважением к себе. Но в этом веке такие мужчины существовали просто по воле природы.
Его мир требовал, чтобы он был сильным, чтобы он выживал, командовал, терпел.
Когда кузнец повернулся и нагнулся, чтобы поменять молоток, она увидела ручеек пота, который каплями сбегал от его брови по щеке, с брызгами падал на его грудь, и струился, о, так медленно, вдоль мощных рядов мускулов на его животе.
К его пупку, к поясу его килта и еще ниже. Она зачарованно посмотрела на его ноги, ожидая, когда капли пота вновь появятся на этих мощных икрах, и отчаянно размышляя о каждом дюйме пути в промежутке.
Таким сильным жаром веяло от кузницы, такой странной казалось ее потребность, что Эдриен не осознала, что он остановился уже несколько мгновений назад.
До того, как подняла глаза от его груди, чтобы встретится взглядом с его темными, неулыбчивыми глазами.
Она задохнулась.
Он приблизился к ней и она поняла, что должна сбежать. И все же она знала, что не сможет сбежать, даже если от этого зависит ее жизнь. Что-то такое в его глазах…
Его рука была шершавой, когда он сжал ее подбородок, заставив ее снова посмотреть в его глаза горящими серебристыми глазами.
— Есть ли какое-нибудь поручение, которое я могу выполнить для вас, моя прекрасная королева? Может быть, вам нужно что-то, нуждающееся в страстном формировании и лепке? Или, возможно, я смогу изменить форму моего стального копья в печи вашей кузницы, миледи?
Ее глаза дико блуждали по его лицу. Спокойствие, скомандовала она себе.
Он безжалостно встряхнул ее.
— Вам нужны мои услуги?
— Это просто жара, и ничего больше, — хрипло произнесла она.
— Да, да, это, несомненно, жара, красавотка. — В его глазах был дьявольский блеск. — Идем. — Он схватил ее за руку и начал продвигаться быстрым шагом.
— Нет! — Она ударила его по руке.
— Идем, — скомандовал он, и ее посетило странное чувство, что своими глазами он проник внутрь ее и приказал ее воле повиноваться его приказам. Это испугало ее.
— Отпусти меня! — задохнулась она.
Его глаза глубже заглянули в ее, и хотя она знала, что это сумасшествие, Эдриен чувствовала, что она как будто сражается за что-то страшно важное для себя. Она знала, что она не должна идти с этим мужчиной, но она не могла понять с чего она это взяла. Она чувствовала опасность, темноту и первобытность. Неестественная и древняя опасность, выходящая из-под ее контроля. Если он откроет свой жестокий красивый рот и скажет еще раз идем, она может просто это сделать.
Он открыл свой рот. Она собрала волю в кулак, чтобы выслушать команду, которая, как она знала, последует.
— Отпусти мою жену, — приказал низкий голос позади них.
Итак, этот мужчина в кузнице не был ее мужем. О, Господь небесный, что же она увидит, когда повернется? Осмелится ли она повернуться?
Она немного обернулась, думая, что взгляд искоса и украдкой будет безопаснее. Сможет уменьшить воздействие. Эдриен скоро поняла, как она ошиблась. Ничто не смогло бы уменьшить впечатление от этого мужчины.
Валгалла[5] справа. Обретенный рай слева[6].
Она зажата между трюфелем Годивы и шоколадным эклером.
