Совет лордов щедро тратил ранее награбленное на вооружение наспех создаваемой армии да на развлечения, служившие, главным образом, для обработки народных умов. Обязательным условием для получения обещанной мзды, служила горячая патриотичная речь актеров и певцов в конце их выступления. На что только не шли голодные, загнанные в угол актеры!
Большинство левийцев все больше доверяло правительству. Как несмышленые дети, готовые закрывать глаза на недостатки родителя, пока тот щедро делится сладостями. Недовольных же становилось все меньше.
Помимо пряников, не скупилось правительство и на крепкие розги. Уже давно на городских площадях, рынках, у храмов и в прочих людных местах вовсю работали засланники тайной полиции. Втолковывали людям о величии блистательной Левии, о подлости грубой, неотесанной Фрии и призывали всеми силами бороться с фрийскими шпионами. Сулили награду за помощь в поимке таковых и народ из кожи лез вон, чтобы подловить кого-то на антилевйиских высказываниях. Сосед оговаривал соседа, чтоб расширить свои угодья. Жены возводили напраслину на собственных мужей, чтобы без помех предаваться любовным утехам. Темницы переполнились. Палачи трудились без отдыха, на износ, без конца исполняя приговоры тайной полиции.
Ардо, будучи наполовину фрийцем, не раз попадал под пристальное наблюдение полиции. И, если бы не особое положение служителя и не особый статус Храма в Левии, кормить бы ему сейчас ворон на городской виселице! Хвала богам, что родители в безопасности — успели вовремя уехать!
Поэтому и с капитаном Ардо всю дорогу осторожничал, умалчивая о своих истинных мыслях по поводу происходящего в Левии и своей невесты.
Когда до Пещеры Троллей оставалось всего ничего, капитан почуял, что Ардо не внемлет его неустанным уговорам, и вскипев разразился бранью:
— Бес тебя раздери! Ладно, твоя взяла! Я подтверждаю: прошел ровно год с момента вашей помолвки, и ты вправе представить свою невесту родителям. Очевидно и то, что у меня нет полномочий тебя остановить, и твоя невеста вправе согласиться на поездку. Но поскольку ехать сейчас во Фрию равносильно предательству, так и знай, я выскажу Лии как свое категоричное несогласие, так и верховного мага.
Ардо на это только кивнул. Делать что-либо против воли верховного мага считалось среди служителей наисерьезнейшим проступком, отводящим удачу богов. Однако даже верховный не смел пойти наперекор вековым традициям Храма. Фриец лишь надеялся, что дозволенный им с невестой разговор наедине поможет ей принять верное решение.
С Лией никогда ничего не складывалось просто, и признаться, по отношению к ней он испытывал самые противоречивые чувства. Иногда даже сомневался, та ли это красавица из его грез или он обознался!
Ее чистота и искренность умиляли, но наивная вера в иерархию Храма уже давно перестала казаться трогательной или даже забавной. Посвященность и самоотдача вызывали несомненное уважение, но частенько граничили с одержимостью. Красота же ее ослепляла, оглушала, лишала покоя и напрочь затмевала все ее недостатки.
Ардо редко общался с девушкой. За год помолвки их встречи можно пересчитать по пальцам одной руки — такие уж строгие порядки в их Храме! При этом слышал о ней лишь самые добрые отзывы. Даже завистники безоговорочно признавали в Лии образцовую служительницу.
Между тем парню вовсе не требовалась примерная послушница. Ему отчаянно не хватало дерзкой, свободолюбивой девы, давно переставшей звать к себе по ночам. При мысли о ней Ардо на миг забыл о бубнящем свое капитане и с теплотой улыбнулся. Странные то были ночи, припорошенные непонятными видениями. Вечерами он закрывал глаза, отключался для знакомого мира и просыпался для новой, волшебной реальности. Жадно наблюдал за чужой жизнью, понемногу сливаясь с увиденным, прорастая туда корнями.
Таинственная дева из его снов всегда стояла к нему спиной, лица не показывала. Медно-рыжие волосы не сплетала в узоры, как принято у левиек, а носила распущенными, ниспадавшими морскими волнами до лопаток. По утрам, едва встав с кровати под магию нежной мелодии, сбрасывала с себя тонкую, облегающую ткань. Походя дразнила недоступностью совершенных изгибов. Вставала под водопад, брызгавший из-под металлической трубки по приказу ее пальцев, сушила волосы ветром, дувшим из мелкого, твердого сапога, и долго-долго расчесывала свои локоны большим деревянным гребнем. Подходила к какому-то магическому агрегату, плюющемуся то черной водой, то белой пеной, выпивала зелье не одним глотком, как привычно было фрийцу, а медленно, не спеша, смакуя каждый глоточек.
Затем, на выходе из дома, попадала в еще более невозможный, придуманный кем-то мир. Вокруг нее проносились ревущие монстры на колесах, разных форм и размеров. Какими бы безумными, дикими те не казались, никогда они не обижали медноволосую диву. Напротив, прирученные, обласканные ее красотой, пускали в себя и доставляли в академию, где деву сразу обступали подруги. «Лия», — кричали они, едва ее завидев, — «просканируй плис фотки чуваков, с которыми мы вчера аффигительно туснули! Ни хрена не ясно, мутить с ними дальше или нет!» Почти никакого смысла в сказанном Ардо не улавливал, но главное он себе уяснил. Его избранницу звали Лия.
Каждый раз, погружаясь в очередной сон, он надеялся увидеть ее лицо, но тщетно. Ардо прикипел к той деве всей душою и отчаянно искал ее повсюду. Сам того не сознавая, пытался в каждой встречной разглядеть свою Лию. Каково же было его изумление, шок, счастье, когда однажды он увидел ее на пороге своего дома.
Она стояла, повернувшись спиной, поправляя на плечах ситу и поджидая отстающего парня, крикнувшего: «Погоди, Лия, я себе, кажется, ногу подвернул!» По очертаниям ее совершенной фигуры, по редко-медному цвету волос, а, главное, по имени, он сразу понял: это та самая дева, которую безуспешно искал долгие годы.
Узнав, откуда прибыла дева, он и обрадовался, и приуныл. По всей Левии о служительницах Белого Храма ходила слава безупречных жен, но жениться на них было совсем, совсем непросто.
Каждый год, во время ночного светостояния, потенциальные женихи из числа служителей впервые встречались с потенциальными невестами, мило и непринужденно общались под драконьми взглядами провидицы и старших сестер-наставниц. Под утро каждый парень записывал на тонкой бересте имена трех приглянувшихся ему девушек. Ардо тогда три раза вывел на древесной кожице одно и то же имя — то самое, от которого до сих пор колотится сердце, стоит его где-то услышать. С тех пор, как той ночью его взгляд упал на Лию, он до самого утра не мог отвести от нее глаз. Сжимая до побелевших костяшек кулаки, ревниво глядел, как ее обхаживали другие претенденты. Если его избранница достанется другому по воле злого рока, Ардо ни за что с этим не смириться! Выкрадет. Подкупит охранников. Мага подкупит. Мысли одна безумнее другой крутились в голове.
После сбора берест провидица много снов колдовала над подбором пар, уединившись в отдаленном уголке Храма. Поговаривали, ей дано угадать, ждет ли пару счастливое будущее, даруют ли им боги благоденствие и детей. Когда же, наконец, после мучительно долгих ожиданий Ардо и Лию объявили парой, он чуть не заорал от радости на весь Храм. Схватил схороненные в тайнике золотые талы, выбежал из Храма и высыпал все монеты в грязные ладони побирающихся нищих.
Тем не менее, эйфория от подобного везения не продлилась долго. При подборе пар никто не спрашивал согласия девушек. Поэтому Ардо так и не понял до конца: пришелся ли он по нраву невесте или та лишь смиренно приняла волю провидицы как очередное нелегкое испытание.
Ходили слухи, что особо ушлых женихов с их сужеными верховный маг отпускал в мирскую жизнь сразу после помолвки. Разумеется, за щедрые взносы в храмовую казну. Сын градоначальника так и вовсе отделался смешной суммой в пятьдесят талов. Ардо тоже пробовал договориться по-деловому. Не соблаговолит ли мудрый, благородный сир принять пожертвование в пять сотен талов взамен за самую малость — незамедлительный уход Ардо и его невесты по неотложным мирским делам…
