Ничего не понимая, доверяю достаточно, чтобы изо всех сил улепетывать за ним, стараясь не думать о пульсирующей боли в ноге.
Бежать тяжело — мы оставили твердую, натоптанную дорогу. Колосья, высотой мне по шею, больно хлещут по рукам и груди. Неплотная земля разъезжается под ногами. Ощущение такое, будто мы не бежим, а месим чернозем для пущей мягкости и воздушности, одновременно барахтаясь в жестком, колком облаке зерновых.
С трудом добежав до дерева, прижимаемся спинами к стволу, и я отчаянно пытаюсь отдышаться. Грудь уже который раз за день горит и бурно вздымается, пытаясь выкачать достаточно кислорода из воздуха. В этом мире без отличной физ подготовки делать нечего! Я даю себе честное слово: если выберусь отсюда живой, то обязательно займусь спортом! Прямо с понедельника!
Сандер тревожно смотрит вверх, на листву. Или сквозь листву. Пытается что-то разглядеть. Через секунду нас накрывает густая тень, полностью заслонившая собой блики светил.
Широко распахнув глаза, наблюдаю парящий над нами огромный силуэт. Таких огромных птиц я еще не видела! От взмахов его крыльев пружинисто танцуют ветви. Волны горячего воздуха, пахнущего жаром раскаленного железа, обдувают лицо.
«Гдеее ты, Лииия?» — доносится до меня громкий призрачный шепот. Сердце пронзает тоска по кому-то родному и потерянному, и вскоре за кромкой листвы вижу удаляющийся силуэт доисторического монстра.
Что за хрень происходит в моем загадочном мозгу? Мне кто-нибудь объяснит?
Лихорадочно размышляю. Судя по тому, что я успела изучить на уроках психологии, в моем подсознании живет естественное стремление быть кому-то необходимой. И, раз в этом мире я чужачка, никому не известная и не нужная, мое подсознание услужливо посылает мне глюки, в которых кто-то, дружелюбно настроенный, меня разыскивает. Не затем, чтобы съесть, сжечь или припахать, а затем, чтобы просто быть рядом. Остановлюсь пока на этой версии, а дальше будет виднее.
— Еле успели, — шепчет вдруг парень. — Хвала богам! Я увидел его издалека…
— Сандер, это дракон?! — изумленно лепечу, указательным пальчиком тыча в сторону улетающего создания.
— Да, сира. Однако, если ты удивляешься драконам, все намного хуже, чем я думал! Действие дурман-травы должно уже завершиться…
Он хмурится и строго взирает на меня, как учитель на ученицу, так невовремя забывшую урок. Все же дурман-трава — ненадежное алиби, как ни крути! Если окажется, что здесь отсутствуют травы посильнее, боюсь, что скоро придется имитировать черепно-мозговую травму.
Мы выжидаем, пока дракон скроется из вида. Затем, трусовато приседая, крадемся под укрытием рослых колосьев к широкой, удобной тропинке. Но, если мой спутник опасается возвращения дракона, то я ужасно боюсь, что за вытоптанные колосья нам прилетит очередная порция зубастых, магических защитников.
К счастью, мы минуем поля, не попав под искусственный дождь из удобрений и ни на кого больше не напоровшись. Похоже, это селение вместе с их урожаем защищали лишь крысы, которые, все еще сладко посапывая, видят седьмой сон.
Пока идем, я вовсю расспрашиваю Сандера про географию этого мира и он весьма практично учит меня ориентироваться по светилам.
Согласно легенде самая большая звезда Верг породила две звезды поменьше: Илна и Краспа. Братья-светочи поначалу жили дружно, но потом рассорились, ревнуя, как водится, к родителю.
Каждый бахвалился, что именно его отец наделил наиболее ярким светом и расположил к себе ближе другого.
Устав от их ссор, Верг пообещал создать еще одну звезду, сияние которой затмит свет Илна и Краспа, ежели те не перестанут ссорится. После этой угрозы споры затихли.
Но и поныне, когда падающая звезда проносится на небе, левийцы верят, что это Илн и Красп кидаются друг в друга звездами, как взбалмошные, рассерженные дети. И надеются, что появление нового, четвертого светила положит конец всем конфликтам, как в мире небесном, так и в мире земном.
Мой спутник объясняет кофигурацию звезд по отношению к Белому Храму. Затем заставляет меня зажмуриться, раскрутиться и из разных локаций показывать верное направление к Храму снова и снова. Когда у меня получается это сделать раз десять кряду, а к горлу уже подкатывает легкая тошнота, он, довольный, произносит:
— Теперь ты не потеряешься по дороге домой, сира!
Домой… У меня все еще нет здесь своего дома, зато, похоже, появляется своя стайка. Хоть я и знаю этого парня всего пол дня, но ощущение такое, будто мы знакомы всю жизнь. Теперь его присутствие рядом согревает меня теплом уютной надежности, а идея выживать в одиночку кажется. как минимум безумной. Покинь я Сандера, что бы я делала дальше? Стала бы послеобеденным перекусом дракона? Или попала бы в лапы черных стражей?
И все же, когда, вконец устав, мы доходим до места встречи с капитаном Крамером, меня охватывают сомнения в правильности своего выбора.
Сейчас нам придется держать отчет. Судя по тому, как нервничает Сандер по поводу опустошенного браслета и полупустого кошеля, нам грозят неприятности. Оно и понятно! Недостача — она и в Африке недостача.
По словам парня, капитан — человек бывалый, хорошо чующий правду и ложь. Придется теперь хорошенько подумать, под каким соусом подавать ему факты, чтобы при этом не проколоться.
Мы располагаемся в небольшой пещере, грозно называемой Пещерой Троллей, но в реальности вместо троллей гостеприимно обещающей нам зрелищный тройной закат. Под каменным сводом не слишком жарко — и я, блаженно постанывая от облегчения, усаживаюсь с Сандером на неровном, каменном полу, удерживающем ласковое, дневное тепло.
— Как твоя нога?
Немного задрав юбку, демонстрирую нам обоим густо пропитанный кровью самодельный бинт. Нога все еще ноет, но гораздо слабее, чем поначалу. Признаться, я почти забыла про рану.
По идее, после того, как я пару часов терзала пострадавшую конечность бегом и ходьбой, боль должна бы усилиться, а не наоборот!
Торопливо сматываю с лодыжки ткань. И замираю пораженная.
Ни крови. Ни раны.
На коже остался лишь большой, аккуратный шрам.
Сандер, разинув рот, таращится на розовые, чуть припухшие линии на белом фоне. Не верит глазам. Тычет в них пальцем и спрашивает:
— Сира, с каких пор ты стала целительницей?
Улыбаюсь загадочно и небрежно пожимаю плечами — мол, подумаешь… Провидица, целительница и ведьма… кем там еще меня называли за последние сутки? Не человек, а оркестр! Универсальный, многофункциональный солдат. Правда, жутко голодный солдат, у которого негромко, но требовательно бурчит в животе.
Достаем из сумок, которые именуют здесь ситами, предусмотрительно наполненные во встречном ручье фляги и небольшие мешочки, словно сплетенные из тончайших паутинок.
По примеру Сандера я развязываю мешочек и достаю оттуда небольшую пилюлю не слишком аппетитного болотного цвета. Он жадно делает несколько глотков из фляги и закидывает в рот свою таблетку.
— Подкрепись и ты! Тебе не помешает, — подбадривает он меня.
— Что это?
— Наш сегодняшний ужин.
— Ты немного напутал. Это конфетка тянет на очень скромный десерт. Но никак не ужин для измотанной девушки со здоровым аппетитом! — от возмущения повышаю тон, почти кричу. Заметив сочувствие в глазах Сандера, с трудом замолкаю. Он же не ел мою порцию втихаря, а я ору… Пытаюсь втихомолку справиться с новым для меня букетом ощущений: голодного головокружения, жуткого разочарования и ярости на судьбу-злодейку.
Под растерянным, жалостливым взглядом Сандера отвожу глаза, сердито запихиваю в рот зеленую таблетку и злостно, со всей силы ее сосу. Очевидно, кроме этого леденца ничего из еды сегодня не предвидится. Значит, высосу из конфеты максимум пользы и удовольствия!
Поначалу кажется, что во рту стекляшка: гладкая и пресная. По мере рассасывания по вкусовым рецепторам вдаряет яркая свежесть лимонной мяты, затем ванильная сладость банано-хурмы, а заключительным аккордом в этой оперетте вкусов становится изысканное цитрусовое соло. Когда последняя капелюшечка ужина проглочена, голод, как по волшебству уходит.
