Глава 4
Я готова подчиниться зову этой мелодии, приглашающей меня в призрачную утопию, тем более мир вокруг меня так разительно отличается от эфемерного идеала. Но весьма болезненный пинок Сандера по правой щиколотке помогают стряхнуть наваждение звуков и остаться в суровой реальности.
Проклятые крысы прут на нас дальше, не давая себя убаюкать. От одного взгляда на них холодеет в груди и пронзительно сосет под ложечкой! Самого резвого атакующего, почти добравшегося до ноги Сандера, я, как следует замахнувшись, отбрасываю вилами на пол.
Удар по увесистой живности отдается ноющей болью в плечевых суставах. Да ладно! Вы шутите? При такой-то опасной, кочевой жизни почти не иметь мышц?!
Крысы все ползут, и очарование мелодии их нипочем не берет. Орудую вилами, как битой, отшвыривая полчища клыкастых терминаторов. На лету они злобно пищат, отчаянно клацают зубами, а, приземлившись, карабкаются в нашу сторону еще шустрее.
Пока я воюю, Сандер продолжает играть.
Я быстро утомляюсь размахивать своим орудием. Мышцы рук и спины сводит от напряжения. Хотя от мышц там одно название! Может, это кости, сухожилия и суставы стонут, работая на пределе?
Хорошо же Сандеру! Знай себе, в трубочку дуй! Чем больше устаю, тем больше меня распирает от возмущения. Что это я одна за двоих отдуваюсь? Хочется вырвать из рук парня дудку и всучить ему вилы — пусть сменит меня на посту!
Но атакующих так много, что и одна секунда промедления обратит фортуну в сторону врагов! Поэтому, сцепив зубы, продолжаю разбрасывать крыс.
Одной хитрой зверюге удается незаметно подобраться к моей ноге, и правую лодыжку внезапно пронзает резкая боль. К счастью, Сандер, умудряется, не прерывая игру, метким пинком сбросить гадину вниз. По моим непередаваемым ощущениям, приличный кусок моей плоти только что отлетел вместе с грызуном. Огромным усилием воли вновь концентрируюсь на ударах битой.
Сколько еще выдержу в таком темпе? Пять минут? Десять? Неужели все напрасно? Попасть в чужой мир, где еще столько непознанных чудес, и умереть страшной смертью от зубов отвратительных тварей? А как же мой бедный Карлуша? И жениха я своего так и не повидала…
Вдруг краешком сознания отмечаю, что крысы замедлили свою атаку. Между взмахами битой я успеваю передохнуть и смахнуть пот со лба. Затем мои передышки все больше удлиняются, пока, наконец, не превращаются в один сплошной вздох облечения.
Все грызуны валяются на сене в разных позах, нелепо разинув клыкастые пасти. Кто-то еще шевелится, пытаясь ползти в нашу сторону, но вскоре даже самые стойкие перестают трепыхаться.
Сандер опускает дудочку. Смотрит на меня удивленно и бормочет:
— Сработало… Не сразу, но сработало! Ты понимаешь, что это значит?
— Ик… Что мы еще ик… поживем ик… на этом свете? — от пережитого потрясения и страха начинаю безудержно икать. Втянув побольше воздуха, зажимаю нос и задерживаю дыхание — в предыдущем теле помогало.
Одновременно отрываю узкую полоску ткани с подола и завязываю пострадавшую лодыжку. Укус глубокий, болючий, до кости. В момент отрыва от ноги, крысиные клыки пропахали две глубокие борозды, из которых сейчас обильным ручьем сочится кровь. Отчаянно надеюсь, что и на этом теле ранки будут заживать, как на собаке! Сандер уставился куда-то вдаль и совершенно не замечает моих манипуляций с ногой.
— Когда об этом происшествии узнают наши маги-ремесленники, они поднимут цены на дудочки. Теперь это не просто дудочки, усыпляющие неуемных детей, а оружие против магических животных. Верховные лидеры захотят наладить поставки дудочек для левийской армии. Влияние Храма в Левии усилится. Твоя находчивость, сира, еще больше возвысит тебя в глазах остальных служителей.
Выдыхаю. Глаза Сандера ярко горят, он экспрессивно размахивает руками, — кажется, пытается меня заразить своим воодушевлением. Но на данный момент меня такой расклад ни капли не устраивает.
Стать первооткрывательницей, — это, конечно, приятно, но ввести в пользование новое оружие в не знаю куда и не знаю зачем, совершенно не хочется. К тому же есть и другие факторы…
— То есть товар подорожает и мы лишим простых матерей последнего шанса купить себе эту дудочку?
— После случившегося у них уже нет ни единого шанса, — он решительно мотает головой.
— Тогда нужно сохранить все в тайне!
Подхватив свои сумки, мы сползаем вниз, стараясь не задеть сладко спящих монстров. Руки чешутся от желания вилами поубивать их, злобных, мерзких тварей, прямо здесь и сейчас! И все же желание поскорее отсюда убраться намного сильнее жажды мести.
Осторожно, на цыпочках выходим за двери сарая. Когда оказываемся снаружи, Сандер недовольно качает головой, разглядывая мой плачевный вид.
Рукава кое-где оторвались от платья. Подол истерзан в клочья. Не рассчитана эта одежда на выживание в экстремальных условиях! Ставлю себе очередную галочку — поговорить с портнихами Храма. Пусть исправляют свои недочеты! Очищаюсь, как могу, от соломы. Отрываю напрочь рукава и аккуратненько складываю их в суму.
Пользуясь случаем, осматриваю свои оголенные руки. Почти прозрачная, алебастровая кожа напоминает хрупкую инопланетную красоту. Интересно… Здесь три светила. Лия с утра до вечера проводила на улице. Но загаром эта кожа и не пахнет. Вот в моем мире одно лишь солнышко в небе гарантированно дает тебе шикарный загар, а здесь… Здесь одни халтурщики в небе зависают! А мне ведь всегда так нравилась смуглая кожа!
Разглядываю себя дальше. На внутреннем локтевом изгибе нахожу странный белесый шрам в виде восьмерки. Случайно такой ровный шрам ни за что не получить. Может, местная форма татушки?
Взгляд переходит вниз. Тонкие пальцы обтягивают косточки. Я, конечно, знала, что теперь мега стройняшка, но чтоб настолько? Мама дорогая, корми меня салом…
Сандер тем временем опять меня огорошивает:
— Ты же знаешь правила, сира. Секреты возможны лишь между помолвленными служителем и служительницей. Между прочими тайны недопустимы. Мы не можем скрывать факты, нарушая устав в угоду незнакомому люду или себе самим.
— Скажи мне лучше, любезный Сандер, какого хре… почему у нас такие дорогие безделушки? Разве нельзя сделать проще? Скинем цену — больше купят. Оборот увеличится — прибыль возрастет. Храму выгодно. Народу выгодно. Все в плюсе!
— А как же «приношение богам — всегда во благо приносящему»? Как же «чем больше отдаваемая жертва — тем больше получаемое благословение»? Неужели дурман-трава способна столь сильно исказить веру самой яркой звезды Белого Храма?
— По-моему, тебе задурманили разум чем-то похлеще дурман-травы, уважаемый сир, раз ты добровольно отказываешься от критического мышления!
Он опять качает головой, щедро поливая меня укоризной из сощуренных глаз. Но молчит. Видно, думает, что с дураками, то есть с дурочками, надышавшимися дурман-травы, спорить бесполезно. Затем, задрав голову и чуть затенив ладонью лицо, долго наблюдает за небесными светилами.
Я же топчусь на ковре из экзотических трав и растерянно слежу за действиями напарника. Как у него до сих пор сетчатка не выгорела? Свет такой яркий, а парень целенаправленно пялится в его источники. Наконец, до меня доходит, почему у всех поголовно встреченных мною местных жителей шикарные, будто в салоне наращенные ресницы!
— Нам туда! — Сандер кивает в сторону далеко раскинувшихся полей. — На закате мы встречаемся с капитаном Крамером. Надеюсь, ты понимаешь: обо всем, что случилось, следует доложить капитану. Он должен знать, почему мы возвращаемся с пустым браслетом и полупустым кошелем. Единственное, что его утешит— это новость о свойствах дудочки и о проснувшемся в тебе даре провидицы.
— Нет. Нельзя этого рассказывать. Пожалуйста, не говори никому о том, что случилось! Скажем, что у мы были слишком рассеянны и из-за этого недополучили денег.
Мой провожатый, всплеснув руками, упрямо мотает головой. Делает вдох — видимо, готовясь обрушить на меня лавину долгих нравоучений про честность и неприемлемость тайн. Но вдруг застывает, уставившись в одну точку на небе. Да что ему это небо? Медом намазано? Таким сирене-розовым медом… Но уже через секунду Сандер хватает меня за руку и, резко сменив траекторию нашего движения, мчится в сторону разлапистого, одиноко растущего в поле деревца.
