подкрался педантичный злодей.
– Я смотрю, труд действительно облагораживает магов, – заметил он.
Без понятия, в чем я стала благороднее, но на всякий случай кивнула.
– Чаю? – все с той же королевской невозмутимостью предложил Эрвикс.
Я еще раз кивнула.
Меня пригласили в тот уголок, где профессор коротал несомненно грустные минуты в ожидании, пока я справлюсь с посудой. Там уже стояли термос, две небольшие кружки и бумажный пакетик. Я потянула носом и сглотнула, ощущая сладкий запах корицы.
Мне галантно налили травяной сбор и широким жестом предложили угоститься печеньем. Я на все согласилась. Ели мы молча, с удовольствием. И, примерно после третьей печенюхи, я покосилась на профессора, с удивлением осознавая, каким на диво приятным человеком он способен быть.
Может, и зря считала его злобным педантом?
– Как понимаю, на сегодня все? – спросила я с улыбкой, проникаясь все большей симпатией к кормильцу.
– Неправильно понимаете, – с загадочной полуулыбочкой ответил Эрвикс.
В смысле?!
– Уважаемый профессор, не сочтите за назойливость… – Я откашлялась в кулак и выдержала некоторую паузу, чтобы в голос вдруг не просочилась злость. Демонстративно потеребила манжет, надеясь, что выгляжу достаточно робко, чтобы впечатлить черствое сердце этого зануды, и уточнила: – Значит, будет еще задание?
– Да, – сказал профессор.
– А когда пересдавать будем? – решительно спросила я.
Стихии – это, конечно, прекрасно, но диплом еще прекраснее! И стихии, в отличие от диплома, могут подождать! И я, несомненно, всему научусь. Потом. Если будет время, желание, возможность, силы… Но сначала оценочка.
Как говорит мой папа, дайте денег – потом заказ!
– В смысле пересдавать? – одной фразой вверг меня в ворох очередных сомнений профессор.
– Как же… ну вы же сказали, что «да»!
– Что именно «да»? – Он посмотрел на меня ясными карими глазами. Такими, какими смотрят, когда не хотят идти навстречу, но слишком вежливы, чтобы откровенно послать.
– Вы кивнули! – напомнила ему я, погрозив указательным пальцем. – Вот так.
И я кивнула. А потом вперилась в профессора не мигая. Как бы тоже говоря ему, что могу снова изображать любовь и вообще готова на многие пакости!
– Это значило «посмотрим», – спокойно ответил этот непрошибаемый тип.
– Ну так и посмотрели? – с надеждой спросила я. – Вот как хорошо все сделала! – Я обвела широким жестом помещение. Затем подумала и ткнула в сторону раковин, где блестели отмытые колбы с ретортами. – Я же очень полезная! От меня сплошные плюсы!
– Вообще-то от вас уже минус мензурка. И не отводите глаза, я прекрасно видел, как вы спрятали ту, с трещиной! А еще не далее как вчера вы, студентка Винир, разрушили люстру из кирейского хрусталя, которую мне подарила дорогая матушка. Возможно, в душе я вам и благодарен, однако сути это не меняет.
– Но…
– Никаких «но». И вообще, вас продолжают ждать остальные великие дела. Перекусили-отдохнули? Двигаемся дальше!
Двинулись мы ровно до соседнего помещения. В нем рядами стояли котлы. Большие-пребольшие. Грязные-прегрязные.
– Отмыть, – с чувством глубокого удовлетворения проговорил стихийник, скрещивая руки на груди.
– Как?!
– Вы правда задаете мне этот вопрос? – Профессор склонил голову. – Эла, вы заставляете меня сомневаться, в том, что действительно достойны пересдачи!
– Да знаю я, знаю… нужно сварить состав абсолютной очистки, – моментально припомнила я.
Приблизившись к одному котлу, глянула внутрь и поморщилась:
– М-да… их весь год не трогали, что ли? Идейно? Чтобы зелья наваристее получались на остатках предыдущих?
Впрочем, мне не ответили. Видимо, решили, что вопрос риторический или что я сама получу удовольствие в попытке докопаться до истины сквозь слой налета. Профессор просто уставился куда-то в стену и словно «ушел в себя».
Начала я с того, что проинспектировала ящик с ингредиентами. Нашла все необходимое, с грехом пополам подтащила к котлу шланг и даже раза с пятого призвала воду. Правда в этот раз она, видимо откликаясь на внутреннее уныние, была ледяной. Но ладно, в данном случае я всегда могла поправить дело огоньком!
Встав на четвереньки, собралась активировать очередной стихийный артефакт. Тихо радуясь тому, что он огненный, улыбнулась в предвкушении похвалы. И халявы.
У меня только вода и ветер, так что огонь призову «ленивым» способом. Выкусите, профессор!
Только артефакта на месте не оказалось…
– А где? – Я оглянулась и осеклась.
Довольный Эрвикс протягивал мне стальную коробку. Там лежало несколько брикетов угля, в одном из которых искрилось пламя. Сверху демонстративно покоились щипцы.
– Это что?
– Призовите огонь своей стихией, – спокойно ответил Эрвикс.
– Вы серьезно?
– Более чем.
– Профессор, это уже ни в какие рамки! – возмутилась я. – У нас что, пещерные времена, когда надо добывать огонь трением?!
– Мисс Винир, – в голосе вновь появилось предупреждение. – Складывайте материалы под котел и применяйте стихию.
– Да я тут или все или подожгу, или вообще не смогу! – высказалась в ответ.
– Вы должны учиться, – настаивал профессор.
– Но я могу себе навредить! И вам тоже.
– Ветер – наша стихия. Так что не можете.
– А огонь?!
– Вы как-никак пятикурсница и должны уметь защищать себя и партнера. Это элементарные азы. Так ведь?
– Так, – прошипела я в ответ.
Вновь вспыхнула бессильная злость.
«А-а-а! В гробу я видела эту стихийную магию! Она мне не нужна!»
Я вообще думала, что это все по другому будет выглядеть. Как обычно на занятиях. А это что? Смесь магического самосовершенствования с облагораживающим трудом?!
– Эла? – напомнил о себе мерзкий Эрвикс.
– Профессор, – в тон ему ответила я и, улыбнувшись, забрала инвентарь.
Несколько минут приготовлений я старалась растянуть в вечность. Но увы, все же пришлось встать на колени перед котлом и, бросив полный презрения взгляд на профессора, начать соображать, как дунуть ветром так, чтобы все удалось? И чтобы ничего лишнего не подожглось.
После вчерашней грозы было страшно, очень страшно. Ведь мы уже знаем, что это такое… Если бы мы не знали, что это такое, но мы знаем, что это такое…
– Эла, – вновь позвал профессор.
Я вздохнула и медленно выплыла из состояния апатичной паники.
В этот раз сила откликнулась быстро. Настолько быстро, что брикеты с искрами отлетели в одну сторону, я в другую.
Плечо отозвалось болью. В колене стрельнуло.
– Перестарались, – флегматично прокомментировал случившееся Эрвикс, щелчком пальцев сбивая на пол огонек с собственной рубашки.
– Я так и поняла, – пробормотала, вставая с пола и сдувая челку со лба.
– Это хорошо, что вы все поняли, – глубокомысленно ответил Эрвикс. – Редко, когда так вот сразу понимают.
Издевается!
Что ж, я еще ему докажу!
Пробежалась по помещению, собрала обратно брикеты и попробовала заново. Уже гораздо медленнее подавая энергию и гораздо осторожнее взаимодействуя ею с огнем.
И стало получаться!
Искорок становилось все больше, они превращались в маленькие язычки пламени, а те уже становились более крупными лепестками и начинали с радостью облизывать дно котелка.
Я довольно (и немного недоверчиво) оглядела получившийся результат и повернулась к профессору. Как раз чтобы застать на его породистом лице очень сложное выражение. Он с прищуром глядел на огонь, и, судя по всему, напряженно о чем-то размышлял. Или высчитывал.
А пламя тем временем уже касалось боков котла.
«Хорошо получилось!» – подумала я, в тот же самый миг замечая, как огонь рывком устремился к краям. Все выше, и выше… Мне бы гордиться дальше, но я решила проверить реакцию профессора.
Тот округлил глаза (видимо, закончил мысленные вычисления) и рванул ко мне. Сбил с ног, но успел бросить левитационную прослойку между мной и полом, потому упали мы мягко. И где-то там, за спиной Эрвикса, которая перекрывала мне обзор, вдруг многократно усилилось гудение пламени и раскрылся огненный цветок. Большой, прекрасный, жу-у-ткий.
Я нервно икнула. А потом еще раз.
Эрвикс отстранился и мягко, как у психически нездорового человека, спросил:
– Винир, вам что-то известно о том, как пламя реагирует на чрезмерно насыщенный кислородом воздух?
– Э-э-э…
– Теперь известно, – коротко резюмировал он.
Встал. Отряхнулся.
С самой непроницаемой миной сбил тлеющий огонек с некогда белой рубашки.
– Ох, – прошептала я, понимая, от чего меня спасли. И какой ценой…
– Прошу прощения, буквально на минуту отлучусь, – перебил меня Эрвикс все с той же безупречной вежливостью. А после щелкнул пальцами, и вокруг него заискрился купол. Судя по проступающим на нем знакам и полному отсутствию звука – профессор изолировал мои нежные уши от своего
