мне или с тобой?
– Оба варианта, Шторм, – ухмыльнулся Кайлес и пояснил: – Нам нужно что-то небольшое и аккуратное. Вот сюда, – он по-хозяйски положил ладонь Юле на живот.
Девушка недовольно зашипела, отстранилась и была удостоена удивленного взгляда Шторма.
– Интересный экземпляр, – протянул тот, – впервые вижу кого-то, кто не пал жертвой твоего обаяния.
– Это девушка моего брата, – слегка уязвленно пояснил Кайлес, и Шторм недоверчиво покачал головой, потом махнул в сторону кушетки. – Располагайтесь. А ты подожди в зале. Мы тут сами договоримся.
– Наркоз будешь? – спросил Шторм, которого на самом деле звали Андрей. «Но Шторм звучит круче, так что сама выбирай, как звать».
Юля с сомнением глянула на протянутый ей стакан. Внутри предвкушающе задрожали нервы, рука потянулась к спиртному. Суровая жесть последних дней вылилась в дикое желание напиться. И студия тату, где она лежала на кушетке с задранным до груди платьем, казалась самым правильным для этого местом.
А последствия… Пусть идут лесом. И слабо вякнувшая совесть ей не указ. Сама разберется, не маленькая.
– Я смотрю, ты, девка, огонь, – одобрительно заметил мастер, когда она залпом осушила полстакана виски.
Юля задохнулась от перехватившего горло лавового потока, с благодарностью запила подсунутым ей под руку соком. Выдохнула, вытирая слезы. Знал бы Андрей, какой она на самом деле огонь, на порог не пустил бы.
– Вырубаться начнешь или замутит, – верно оценил он ее габариты, неумение пить и объем влитого, – скажи. А теперь лежать и не дергаться. Стонать и ругаться можно.
– А еще налить можно? – спросила она, облизывая запекшиеся губы.
Через пару часов, чуть пошатываясь на каблуках – спиртное все еще гонялось по крови, она спустилась в зал. Веселье было в самом разгаре. Симпатичные девчонки зажигали на пилонах. Парни одобрительно отпускали комплименты. На танцполе тоже было жарко. Сквозь туман мелькали отдельно подсвеченные части тел, и со стороны казалось, что она попала внутрь бескровной расчлененки.
Грохотало. Диджей завернул крутой ударный ритм, и каблуки сами начали притоптывать в такт. Кожу на животе саднило. В желудке булькали остатки виски. В голове стоял туман. На душе царил приятный пофигизм. Было ощущение как от хорошо выполненной тяжелой работы. А что нужно отработавшему человеку? Правильно – отдохнуть. И она шагнула на танцпол.
Тело ушло в отрыв. В голове царил зажигательный ритм. Было суперски танцевать в плотной толпе. Не оглядываться. Не переживать за этикет. Не бояться совершить ошибку. Самые отвязные движения – и никто не ужаснется, не накажет.
Как здорово было снова стать одной из многих. Рядом оттягивались такие же фанаты пятничного отжига. Ее включили в чей-то круг. Парни бросали одобрительные взгляды, обещая продолжить знакомство.
А еще показалось, что внутреннее пламя стало ближе. Она словно примирилась с ним. Свыклась. Позволила стать частью себя. Подняла руки вверх, и на кончиках пальцев запекло. Внутри царила уверенность, что сейчас она сможет переместить пламя куда угодно. И так захотелось попробовать… До нестерпимого зуда.
Внезапно ее толкнули, боком она налетела на чью-то спину. Там сориентировались быстро – подхватили, развернули и удивленно охнули.
– Юля?
Девушка моргнула, сосредоточиваясь на мутном лице Кайлеса. За мужчиной справа и слева возникли одинаково хорошенькие блондиночки: явно сестры и явно недовольные ее появлением.
Юля дернулась, пытаясь освободиться. Куда там. Мужчина только сильнее сжал ее в объятиях. Приблизил лицо, принюхался.
– Жыргхвова задница, – выругался он, – просил же не наливать. Так, время позднее. Пора домой и спатки.
– Не, – мотнула головой Юля, – не хочу.
Она только достигла того уровня сознания, когда внутренний мир сливается с внешним. Когда все проблемы тонут, погребенные в музыке, а узел напряжения сменяется блаженным расслабоном.
– Милый, – капризно дернули Кайлеса за рукав. Мужчина, не выпуская Юлю, повернул голову и приказал:
– Исчезли. Обе.
Девица поджала перекачанные губки, но спорить не стала. Буркнула: «Дебил», – и удалилась с видом поверженной, но не сдавшейся королевы.
А Юле вдруг захотелось похвастаться достигнутым уровнем владения силы.
– Смотри, как круто, – высвободила она правую руку, щелкнула пальцами в такт музыке, и по ладони потрясающе красиво побежал желто-красный огонек, достиг кончиков пальцев, устремляясь отделиться и всплыть вверх.
– Твою же…
Огонек прихлопнули. Ладонь накрыли неожиданно холодной рукой, и на коже выступил иней.
Рвавшееся наружу пламя стыдливо отступило. Юля вытащила из захвата замороженную конечность. Потерла о платье. Было обидно. Алкоголь срывал барьеры, и внутри сейчас командовала маленькая девочка, которой очень хотелось всего сразу: танцев, мороженого, целоваться, клубничного коктейля, порадовать танцпол ма-а-аленьким файербольчиком и много-много веселья.
– Так, ассара, – помрачневший и едва сдерживающий ругательства Кайлес поймал ее лицо за подбородок, обхватил ладонями, приблизил к себе, – мы сейчас идем домой, и ты обещаешь себя вести хорошо, договорились? И умоляю, никаких поджогов. Мы же не хотим получить по попе от пожарных? Поверь, у них очень тяжелая рука. А дома сможем повеселиться, обещаю, малышка. – И он улыбнулся, ловя в плен своей неотразимой улыбки.
Уже в машине Юлю потянуло спать. Проснулась она оттого, что ее взяли на руки и куда-то понесли. Дернулась, но ее лишь крепче прижали к груди.
– Когда в следующий раз я предложу тебе выпить, – недовольно произнес Кайлес, укладывая свою ношу на бильярдный стол, – значит, я растерял последние мозги.
Юля не возражала. Она все еще балансировала между замутненной алкоголем реальностью и сном. И даже не сразу поняла, что платье на ней ползет вверх, а над обнаженной кожей склоняется хищно улыбнувшийся мужчина. Ведет пальцем, очерчивая узор свежей татуировки, и по коже распространяется приятная прохлада, гася болевые ощущения.
– Цветочек, значит. С шипами, – криво усмехнулся Кайлес, оттягивая вниз полоску белья.
Юля дернулась, но Кайлес успокаивающе положил руку на живот.
– Тише. Ты сама этого хотела. Не будем терять время. Приступим. – И он взял в руку первый камушек.
Возможно, сыграл роль алкоголь или заморозка от Кайлеса, но больно не было.
Кузен творил с вдохновленным лицом, запретив смотреть. Юля подчинилась и лежала, прислушиваясь к ощущению скользящих по коже пальцев, к прохладным прикосновениям камней, сменявшихся горячим жжением, к теплу, распространявшемуся по телу.
– Ты, наверное, многого не понимаешь, – проговорил мужчина, отступая и оглядывая первый вживленный камень, – а мои братцы не спешат тебя просвещать. Спорю, они еще и контакты ограничили, чтобы раньше времени ничего не узнала?
Юля кивнула. Посадили ее под колпак. Каждый кусочек информации она получала с боем.
– И даже догадываюсь, что именно тебе хочется узнать… Кстати, кто из матерей почтил тебя визитом?
– Седьмая и… – поморщилась Юля, – Пятая.
– Седьмая – не удивлен, а что с Пятой? Какого пламени ей от тебя понадобилось?
– Хотела показать, кто главный.
– И показала? – заинтересовался Кайлес. Он примерил камень к тату.
– В коме, – призналась девушка. Скрывать смысла не было, все равно узнает.
– Не понял, – нахмурился кузен, вертя в пальцах второй
