class="p1">По комнате пронёсся ледяной ветер, и только побледневшее лицо сестры утишило мой гнев.
- Тина, пожалуйста!
Она со вздохом села на подлокотник моего кресла, заглянула в книгу и тут же отпрянула.
- Боже, что это за образина?.. Эл, не превращай заботу в тюрьму. Я люблю тебя. Но поверь, я знаю, что делаю.
Я не смог возразить, когда она вот так сидела рядом и смотрела на меня ожидающе. А что следовало? Настаивать? Требовать благоразумия? От шестнадцатилетней девушки, бывшей школьницы? Я боялся, что если продолжу, а она снова заупрямится… Рая я уже потерял. Если и Тина от меня отвернётся, я… Меня это сломает.
Точку в этом споре неожиданно поставила Шериада, которая как обычно свалилась нам на головы, как первый снег. Однажды вечером она просто вышла из стены библиотеки, пошутила, что «я только проверить: ты, Элвин ещё без печати Руадана или уже с ней». Конечно, заметила зеркало, в которое я бессовестно подглядывал. Забрала, посмотрела, хмыкнула. И вызвала потом Криденса в библиотеку.
- Знаешь что, Виета, эта девочка мне тоже нравится. Из неё вырастет та ещё стерва, прямо как я. Так что говорю прямо: пальцем её тронешь, и жемчужиной не отделаешься, ясно?
Криденс посмотрел на меня и с непроницаемым лицом ответил:
- Да, миледи.
Шериада усмехнулась.
- Насчёт пальца я буквально. Элвин, когда у вас возраст согласия?
- Что, миледи?
- Совершеннолетие когда?
- В восемнадцать, миледи.
Шериада задумчиво разглядывала Ворона.
- Целоваться ты им разрешаешь, Элвин?
Я не стал удивляться, откуда она знает, что всё происходит с моего молчаливого согласия. Или, скорее, нерешительного бездействия.
- Нет.
- Жестоко. Ладно, Виета, можете целоваться. Но не более. Девочка ещё глупенькая, если за два года не поумнеет и будет не против, тогда пускай, её проблемы. А пока я лично запрещаю. Это понятно?
- Да, миледи. - Криденс казался истуканом. Одному богу известно, сколько сил ему требовалось, чтобы сдерживаться.
- Ну и прекрасно. Весело у вас тут, как я посмотрю. – Шериада вздохнула. – Не то что у меня.
Она пробыла ещё каких-то два часа, изучила мой блокнот, отужинала с нами и счастливо убралась, надеюсь, к той самой чёртовой бабушке. Удивительно, как эта женщина умудряется ставить всех в неловкое положение.
- Она имеет право вмешиваться в частную жизнь? – поинтересовался я потом у Криденса.
То есть, понятно, почему такое право в данном случае имею я, ставший после смерти отца главой семьи. По правилам что Острова, что Нуклия, Криденс обязан спросить моего позволения, прежде чем начать ухаживать за Тиной. Конечно, мог и обойтись, как я уже говорил, он сильнее. Вдобавок он лорд, а я… Я пока никто. Но если всё делать честно и по правилам, то да, обязан.
Однако Шериада здесь причём?
- Она же королева, - пожал плечами Криденс. – Ей можно всё.
- Всё? – На Острове король тоже обладает колоссальной властью. Но вмешательство в семейные дела сочли бы дурным тоном.
- Всё, - повторил Виета.
Мы сидели в библиотеке – наше место встреч по вечерам, исключая оранжерею и сад, которые использовались только для физических упражнений. Третий этаж оставался под запретом (кроме лаборатории), в спальни друг другу мы, естественно, не лезли. Библиотека же была нейтральной территорией, во-первых, потому что здесь нельзя завязать магическую дуэль – заклинания, вплетённые в стены, гасят любую агрессивную магию (ладно, почти любую); во-вторых, потому что книги нас обоих успокаивали. Даже повышать голос в этом месте казалось кощунством.
- Что тебя так удивляет, Элвин?
- Кроме того, что тебе нравится моя сестра?
Криденс закатил глаза. Он сидел на медвежьей шкуре у камина с древним трактатом по теоретической магии и, как и я, время от времени что-то выписывал в блокнот.
- Сиренитти королева. Как бы к ней ни относился, она сильнейшая из нас. Конечно, ей позволено всё. Почему тебе это кажется странным?
Я помедлил. Странная философия, согласитесь: каждый нуклийский маг, своего рода, бог – повелевает мыслями, чувствами и, в зависимости от специализации управляет, например, мёртвыми. Или, наоборот, живыми, если это целитель. Впрочем, нет, неудачный пример. Целители равнодушны к власти. Может, потому Сиренитти не отказалась поделиться ею с братом.
- Что будет, если она прикажет тебе, например, жениться на моей сестре?
Криденс закрыл книгу и улёгся на спину.
- Подумаю: «Ого, как мне повезло». Она, знаешь ли, может женить меня на Адель.
- Адель ведьма. И довольно красивая.
Криденс усмехнулся и перекатился на левый бок, чтобы оказаться со мной лицом к лицу.
- Ты так считаешь? Ты ей, кстати, нравишься. Адель. Ты знаешь?
- Знаю.
- И вместо этого ты бегаешь к какого-то человеческой девчонке. Даже не заколдованной.
- Сам-то, - не выдержал я.
- Да уж, правы древние поэты, любовь зла… Я понял, что ты хотел сказать. Конечно, я бы исполнил приказ. Элвин, любой приказ Повелительницы должен быть исполнен. Любой.
За окном шумел ветер и время от времени скрипел снег под ногами лакея. Очень часто невидимого. И тяжёлого. Демоны весят немало.
- То есть, если она прикажет тебе умереть…
- Я умру, - спокойно закончил Криденс.
Вот тогда и я отложил книгу. Согласитесь, это уже из ряда вон.
- Ты даже не задумался.
- Элвин, ты не понимаешь. Любой приказ Повелительницы – настоящий приказ, а не угроза или пожелание – становится единственным, о чём ты можешь думать. Считай это высшей формой ментальной магии, если желаешь. Это даже сильнее печати. Повелительница связана с Источником, и у неё более чем достаточно сил, чтобы сломить твою волю.
Я покачал головой. Криденс прав: понять это сложно.
- Брось, она не станет этого делать. Умереть? Кто же отдаст такой приказ?
- О, Элвин, ты по-прежнему наивен. Однажды я наблюдал казнь мятежных нуклийских лордов. Сиренитти просто вышла перед ними и приказала умереть. В течение минуты все до единого были мертвы.
Я поёжился. Перед глазами встала Шериада во время поединка с лордом Виета. Получается, она играла? Пожелай королева, и мятежник давно был бы мёртв? Но к чему тогда всё это?
Понятно, к чему. Эпатаж. Лучше прикончить мятежника самой, показать, что сильна, что не боишься. Да ещё и с таким количеством зрителей.
- Если всё так, как ты говоришь… Повелительница должна быть неуязвимой. Кто же бросит ей вызов, если она может просто приказать сопернику умереть?
Криденс покачал головой.
- Не может. Во
