время дуэли приказов нет и быть не может. Это правило… У каждого мира свои правила, Элвин, запомни. Например, ваши волшебники чернокожи. Ты исключение, да? У нас правило: поединок, на который вызвали по всем правилам, делает соперников равными. Повелительница должна время от времени подтверждать, что она достаточно сильна, чтобы править.
- Почему же те мятежные лорды, которых она убила приказом, просто не вызвали её на поединок?
Криеднс усмехнулся.
- А почему мой отец не вызвал? Зачем нужно было следить за тобой, похищать… Зачем такие сложности? Да потому что она сильнейшая, Элвин, понимаешь? Потому что она выиграла столько поединков, что все уже давным-давно со счёта сбились. Потому что неважно сколько будет магов, она сотрёт их всех в порошок. Иначе никто бы не интриговал, мы бы просто все собрались и как следует ей наваляли. Потому что, поверь, каждому нуклйискому магу Повелительница как кость в горле. После победы над ней мы бы, естественно, передрались между собой. Поэтому королём становится самый сильный. Настолько сильный, чтобы обуздать Источник. Настолько сильный, чтобы нам приказывать.
В камине засвистело, сгорая, полено. Я встал было, потом снова сел и попытался магией поднять кочергу. Получилось. Криденс с усмешкой наблюдал за моими усилиями, потом устало закрыл глаза.
- Хуже всего, когда Повелитель сходит с ума. А они все поддаются безумию, ни один человека не выдержит в себе Источник долго. Тогда нам приказывают привезти дочерей на убой, и мы слушаемся. Это я к примеру.
Против воли мне вспомнились слова Шериады про жестокость – когда королева жаловалась, что делает больно против своей воли.
- А безобидными сумасшедшими они не бывают?
- Повелители-то? Не-е-ет, - рассмеялся Криденс. – А жаль.
- Это… Это всё очень напоминает рабство. Я к тому, что если наш король начнёт чудить, его объявят сумасшедшим, отправят на север в резиденцию, а его место в правительстве займёт регент.
- А наша королева убьёт и регента, и тебя за «отличную» идею. Элвин, привыкай. Мы все принадлежим ей, начиная от земли Нуклия и кончая нами, его магами.
Изумительно: изворотливый, беспринципный Криденс находил это совершенно нормальным. Я так не мог. Я знал, какого это, когда твоей судьбой распоряжаются.
Ещё я помнил слова Шериады про силу и свободу. Она говорила, что у меня есть шанс на то и на другое. Но какой, если у неё всегда будет право делать со мной всё, что заблагорассудится? Чем это отличается от жизни спутника? Лишь тем, что хозяйка со мной не спит?
- Ты побледнел, - заметил Криденс. – Что тебя так испугало? Мы всегда кому-то принадлежим, Элвин, это нормально. Разве нет? Разве ты ещё не привык?
Меня передёрнуло. Я знал – о, слишком хорошо! – что делает с людьми власть. Аристократы не видели в слугах людей. Слуги не видели людей в спутниках. Похожая цепочка представлялась мне и в Нуклии: маги считают людей за игрушек, а их королева играет с самими магами.
- Привык слишком хорошо, - пробормотал я. – Криденс, чего же хотел добиться твой отец? И ты сам отнюдь не лестно отзывался о королеве. Значит, вы на что-то надеялись?
Ворон поднялся на локте.
- Надеялись. И ты видишь, к чему это привело. Есть лишь один способ победить Повелителя, если у тебя недостаточно сил, чтобы сразить его или её на поединке. – Он замолчал, глядя куда-то перед собой.
- Какой же? – поторопил я. Сам не знаю, зачем спросил? Ни о чём таком я тогда не думал.
Криденс перевёл взгляд на меня.
- Все нуклийские Повелители в той или иной мере безумны. Чем дольше они сидят на троне, тем безумнее становятся. Сиренитти носит Венец уже около тридцати лет. Рассказывают, что у неё случаются приступы. Если поймать время верно или даже спровоцировать такой приступ… Перед ним и вовремя него она наверняка беспомощна. – Криденс нахмурился, всматриваясь в меня. – Да ты же это видел. Видел же?
Я промолчал. В голове роились воспоминания. Удивление Нуала: «И ты не попытался её убить?» Слабость Шериады – она даже ходить потом несколько дней не могла. Её собственные слова про скорую смерть.
- А Повелитель может умереть своей смертью?
Криденс удивлённо покачал головой.
- Никогда. У демонов это немного иначе, но и они сами не умирают. Нуклийские Повелители бессмертны. Это значит, что если здесь ты Сиренитти, допустим, убьёшь, она возродится в Источнике… Или в Розовом дворце, говорят, она перенастроила портал в свои покои. И вернётся мстить. А вернётся обязательно. Но почему ты спрашиваешь?
Я молчал. Значит, Шериада лгала, когда объясняла, для чего я ей нужен? Хм, нет, она казалась совершенно искренней. Может, я что-то не понимаю? Или она имела в виду не смерть…
- Выходит, отец был прав, - улыбнулся Криденс. – Она и правда тебе доверяет. Ещё бы! Ты совершенно в её вкусе. Наивный и с потенциалом.
- Твой отец стал бы Повелителем, если бы у него получилось? – быстро спросил я.
- М-м-м, кажется, я зародил в тебе крамольные мысли, друг мой.
- Мы не друзья.
- Я помню, не волнуйся. Так вот, не стал бы. Повелитель должен быть достоин силы Источника. Другими словами, он должен быть достаточно сильным, чтобы Источник его не сжёг. И такой волшебник обязательно бы нашёлся где-нибудь в мирах. Так всегда бывает. Победи отец, и за нового Повелителя развернулась бы настоящая охота: Нуклий пытался бы найти его быстрее Лиона. Сотни магов бы скормили Источнику, а на того самого, выжившего, надели бы Венец, и отец сделал бы его своей марионеткой. То же, кстати, произошло когда-то и с Сиренитти. Не найдись так счастливо её брат, она так бы и правила сейчас под указку Наллиса.
- О чём ты?
- Почитай нуклийскую историю, Элвин, - отмахнулся Криденс, поскучнев. – И хватит меня отвлекать.
Читал я историю – в ней одни сухие факты, никак не объясняющие ни куда исчезал принц Лэйен, ни каким образом получил титул, ни как тот же самый Наллис, бывший некогда канцлером, потерял власть. Лишь то, что Сиренитти его убила, а должность канцлера после этого была упразднена.
- Элвин, - неожиданно позвал Криденс. – Запомни только одно: на кону всегда стоят соблазнительные вещи вроде короны и… свободы. Только если проиграешь – Сиренитти убьёт не только тебя. Она вырежет всю твою семью. То есть, Тину тоже. Понимаешь?
- Но она чело…
