что разорвать его не смогла.
Второй раз я проснулась в кромешной тьме. Целитель ушел – и верно, что ему тут сидеть, если моей жизни ничего угрожает. Полежала немного, прислушиваясь к себе – голова больше не кружилась. Оделась, заметалась по комнате.
«Отдыхайте»!
Четыре шага в одну сторону, разворот, четыре в другую. Нет, этак рехнуться можно! Где Рик и остальные? Что с ними? Чтобы выяснить это, я сунулась было к двери, но сообразила, что стоит глубокая ночь, а значит, и все хранители спят, кроме караульных. Да и что они скажут? Магистр ведь в самом деле ни перед кем не отчитывается!
Устав метаться, я плюхнулась на кровать, вперившись в потолок. Легче не стало. Потому снова вскочила, уселась на подоконнике: улицу окутывала темнота, были видны лишь очертания крыш, аспидных на фоне чуть менее темного пасмурного неба. Я помнила, что там задний двор, сараи, поленница, потом – улица и снова ряд домов, но разглядеть не получалось ровным счетом ничего.
Я подумала, не зажечь ли светлячок, но отбросила эту мысль. На что смотреть-то? На комнату, которую я полностью исследовала? На круг света на камнях двора?
Говорят, вокруг дворца всю ночь горят фонари, но, похоже, мое окно выходило не на самые богатые кварталы. Я продолжала глядеть в темноту, снова зависнув в безвременье и гоняя по кругу одни и те же мысли. Где Рик? Что с ним? Когда вернется? Вернется ли?
Мало-помалу небо начало светлеть. А потом вдруг по тучам разлилось зарево, очертившее контуры домов. Вдалеке в небо взвился столб пламени, опал, но зарево осталось. На улице заполошно загомонили – так, что было слышно даже сквозь стекло, в окнах начали зажигать свет, а потом воцарилась тишина. Видимо, люди поняли, что этому кварталу ничего не угрожает, и город снова уснул.
Когда угасло зарево, на контрасте с ним предрассветные сумерки показались совсем непроглядными, а потом глаза привыкли и стали различать детали. Начали появляться люди: прошла молочница с телегой, пробежал мальчишка. Я так и сидела на подоконнике, не в силах ни заснуть, ни заняться делом. Пока не раздался стук в дверь.
Вздрогнув, я подскочила к ней.
– Рик?
Распахнула дверь, не дожидаясь ответа.
Это в самом деле был Рик, на первый взгляд целый и невредимый. Только от волос и одежды нестерпимо несло дымом. Но мне было все равно – завизжав так, что, наверное, разбудила весь дом, я повисла у него на шее, покрывая лицо поцелуями.
– Ну что ты, – проговорил Рик, переступил порог, закрывая спиной дверь в комнату и зажигая светлячок. – Все хорошо. Все кончилось.
Я ткнулась носом ему в плечо, бархат дублета тоже пах дымом, перебивая такой родной запах полыни, смородины и можжевельника.
– Да уж, ты действительно прекрасно умеешь сама влипать в неприятности, – Ричард разжал объятья, голос его стал жестким. – Если ты знала про контракт, понимала ведь, что подпиcываешь себе смертный приговор. Моими руками!
– Его нужно было остановить! – вскинулась я.
– Пожизненное заключение остановило бы его не хуже.
– Кто бы стал со мной разговаривать? Кто бы пропустил меня к королеве?
– Со мной бы стали… – начал было он, но я перебила:
– Я думала, ты утонул!
– С Евой или Аланом стали бы разговаривать, раз уж они добрались до столицы! Ты понимаешь, что это я тебя чуть не убил!
– Не ты, а гильдия! – Я пихнула его в грудь, отталкивая.
Он перехватил мои запястья, склонился к лицу:
– Не смей меня больше так пугать!
– Я? Это ты перепугал меня до полусмерти! – воскликнула я. Попыталась выдернуть руки, но его пальцы, державшие мои запястья, стали железными.
– Не кричи на меня! – И прежде, чем я успела ответить, заткнул мне рот поцелуем: напористым, жадным. Я попыталась отпихнуть Рика, но кольцо рук держало крепко, а в следующий миг я поняла, что тоже целую его – так же жадно и настойчиво, не лаская, но желая обладать. Куснула – Рик застонал мне в рот, но не рук не разжал, сам прихватил зубами мою губу, заставив ахнуть. Я отшатнулась, снова оттолкнула, и он позволил мне это – лишь для того, чтобы, подхватив на руки, утащить к кровати. Сел, устроив меня верхом на колени. Я снова попыталась его отпихнуть и тогда он завел мои руки мне за спину, сжав сразу оба запястья.
– Я не мог ждать, – он, запустил пальцы мне в косу, заставляя запрокинуть голову, – пока они пришлют… – склонился к шее, целуя, прикусывая, проходясь языком, – …еще одного убийцу.
Я застонала и попыталась прижаться к нему всем телом, но Рик держал крепко, и получилось лишь дернуть бедрами, низ живота налился знакомой тяжестью.
– Не мог предупредить, чтобы ты не волновалась. – От хрипловатых ноток в его голосе бросило в дрожь. – И потому не смей на меня кричать!
– Это ты не смей больше так делать! – Я опять попыталась вывернуться, и снова не получилось. Впрочем, на самом деле я вовсе не хотела вырываться. Но не сдаваться же сразу?
– Как делать? – ухмыльнулся он. – Так?
Его рука сжала грудь, большой палец обвел чувствительную точку, и я всхлипнула. Перестало хватать воздуха, мысли спутались. Рик, наконец, выпустил мои запястья, но прежде, чем я опомнилась, выпростал меня из рубахи. Развернул спиной к себе, точно я была игрушечной, снова устроил на коленях.
– Или так? – прошептал он, спускаясь поцелуями вдоль шеи.
Теперь его руки беспрепятственно гуляли у меня по груди, по животу, пробирались в штаны, дразнили и снова поднимались, заставляя меня выгибаться, дрожа, навстречу его ласкам.
– Не смей больше давать повод на тебя кричать, – простонала я.
Я бы тоже хотела обнять его, целовать, касаться – но все, что могла сейчас – прижаться спиной, отдаваясь во власть его рук. Застежка дублета царапнула спину, кожа покрылась мурашками, по телу пробежал озноб, и от этого поцелуи Рика, его дыхание стали казаться еще горячей. Я потянулась назад, забравшись пальцами в его волосы, потерлась щекой о щеку.
– Обязательно… – Он вытряхнул меня из штанов и снова развернул лицом к себе. – Обязательно дам тебе повод кричать…
Было что-то особенно волнующее в том, что я оказалась совершенно нагой, а он оставался полностью одет.
– Так ты определись, – выдохнула я.
Нагретый от наших тел шелк штанов между моих бедер, бархат дублета, ласкающий грудь, когда я прижималась к Рику, металлический холод пуговиц, горячие губы на моих губах, плечах, груди.
– Кричать. На мне. Или подо мной. Но не на меня.
И он в самом деле дал мне повод
