хода пытался её «съесть», но Виета не позволял. В итоге мы чуть в глотки друг другу не вцепились из-за этой королевы.
- Видишь, - неожиданно сказал Криденс. – Ты как этот ферзь. Сейчас он загнан на край доски и выглядит довольно безобидно, правда? И белые, и чёрные грызутся за него.
Я смотрел тогда на доску и понимал, что Виета прав. Допустим, пока от меня никакого толку. Но даже сейчас такие ушлые интриганы, как лорд Виета, смогли бы найти мне применение. Я застрял на этой доске, увяз по уши и достанусь победителю.
Тогда у меня впервые мелькнула ясная мысль… Она и раньше приходила мне в голову, но не так отчётливо. А именно: нужно брать судьбу в свои руки. И делать это как можно скорее. Я не балласт, не фигура, которую двигают по шахматному полю. У меня есть голос, есть душа, есть своё мнение наконец. Ни один из Повелителей этого как будто не видел. Руадан хотел превратить меня в бессловесную куклу. У Шериады это даже почти получилось. Она уже избавилась от одного нуклийского дома за мой счёт, а я ни слова не сказал – что скажешь королеве? А она продолжит использовать меня и дальше. Руадан прав: ей даже печать для этого не нужна.
Тогда я впервые серьёзно подумал, что не позволю больше себя использовать.
Наверное, дело в том, что у меня наконец начало получаться. Магия, я имею в виду. Я поверил в то, во что мне говорили все вокруг: я действительно сильный волшебник.
А ещё дело в том, что я разрывался на части. Перемены всегда давались мне тяжело.
Но мне ещё требовался повод, толчок, чтобы начать действовать. И он не заставил себя ждать.
Толчком послужили два события. Одно спровоцировал Криденс, впрочем, бессознательно.
Он учил меня порталам, и мы в ту неделю много перемещались по Острову. Сначала недалеко от особняка, потом – в столицу, а после – в провинции.
В итоге я понял, как работают порталы и в теории – да, пока только в теории – и мог бы даже перемещаться из мира в мир, сил бы хватило. А Криденс… Криденс в это время смотрел по сторонам и делал выводы.
- Значит, так выглядит родина Повелительницы? – сказал он однажды.
Нас выкинуло в мещанский район столицы – там, где после двухлетней разлуки я наконец встретил сестру. Да, я специально загадал именно его – эмоциональная привязка усиливает любое колдовство.
Была ночь, газовые фонари горели, но сумрак они разгоняли плохо. Ночью снег никто не чистил, и витрину ателье, а также ближайших к ней домов «украшали» фанерные уродливые ставни.
Я оглянулся и посмотрел на тёмную улицу глазами Криденса. Тихо. Уныло. Бедно. В Междумирье даже трущобы выглядели лучше.
- Насколько я знаю, это родина её матери. Королева говорила, что её мать сбежала отсюда. – За такие слова легко можно было попасть на Острове за решётку, но мы говорили по-нуклийски. Если кто и подслушивал, он ничего не понял.
К тому же я теперь запросто мог лишить этого «кого-то» языка. Чего мне бояться?
- И я её понимаю. – Криденс пнул рыхлый снег. – Я бы тоже отсюда сбежал. Это правда, что Сиренитти скупает землю у местных лордов? Твою сестру это очень беспокоит.
Это всех беспокоило. Газеты постоянно об этом кричали.
- Да.
Криденс снова огляделся.
- Тебя не удивляет, что она ничего с ней не делает?
- Кто – с кем?
Ворон вздохнул.
- Ты понимаешь. Сиренитти достаточно щёлкнуть пальцем, и эта земля будет благоденствовать. Ну хорошо, не смотри на меня так, пальцем можно не щёлкать. Но она может сделать эту страну, если не мир богаче. Почему, как ты думаешь, она этого не делает?
Я нахмурился. Криденс был прав: Шериада запросто могла раз и навсегда покончить с набегами варваров – для начала. И, судя по слухам, землёй она распоряжалась, как скупой ростовщик деньгами. Сидела на ней, словно собака на сене, и только рычала на обедневших аристократов.
- Потому что не хочет, - закончил свою мысль Криденс. – Она делает ровно то же в Нуклии, но там у неё есть брат, который до сих пор живёт странной целью – осчастливить простых людей. Сиренитти как раньше было плевать на всех и вся, так и сейчас. – Он прямо посмотрел на меня. – Твоя сестра останется здесь жить, ты понимаешь?
- Разве нельзя забрать её в миры?
- Нет, конечно. Сиренитти ни за что этого не допустит. Ей удобно, чтобы Тина жила здесь – на краю опасности. И могла отвлечь тебя, если понадобится.
Он был прав, это вполне в духе Шериады.
Больше Криденс ничего говорить не стал – мы вернулись домой. Но я задумался.
Тина всегда была и остаётся причиной, по которой я готов пойти на самые безумные поступки. Стать спутником. Стать предателем. Убийцей.
Второй такой причиной для меня стала Алия.
В то время она была единственным моим островком спокойствия и, признаться, я расслабился. Что может грозить волшебнику на богом и королевой забытой улочке в Междумирье?
Много чего, но я благополучно об этом не думал. В моих мыслях была лишь Алия, её улыбка, голос, плечи…
Я сглупил. Ничего удивительного, что мой портал отследили: я же вдобавок навещал Алию в одно и то же время.
Хорошо, Криденс научил меня в любую секунду, даже во сне окружать себя щитами. А Руадан помог сделать эти щиты прочными.
Проклятье я отразил, а вот клинок отвести бы не успел и мог погибнуть прямо на той пустынной улочке, где у каждого окна в тот момент наверняка застыло по любопытному зеваке.
Если бы из ателье не выбежала Алия. И с криком: «Брат, стой!» – повисла у нападающего на локте.
Я успел отпрянуть, но лезвие всё ещё указывало мне в глаз.
Брат?
- Он её ученик, - прошипел маг.
Я не видел его лица под капюшоном. Но даже по голосу мог сказать: мы не знакомы. А ещё: он говорил на высоком нуклийском, языке знати. И не просто знати – высокий нуклийский в разговоре было принято использовать в старейших и, честно говоря, самых косных нуклийских домах.
- Нет, пожалуйста, поверь, он не шпион, он ей не служит, Тони, пожалуйста!
Всё это походило на банальную драму да ещё и с плохими диалогами, и я бы посмеялся, если бы не
