вряд ли доживу до следующего витка.
– Узнали? – прищурилась я.
– Еще бы. По межреальности такое эхо гуляло… Весь мир на ушах стоит. Да, кстати, Бездань снова озеро. Невероятная удача, что несколько дней назад, по чьему-то прозорливому совету копи, переставшие приносить доход из-за истории с мором, законсервировали и там не было рабочих.
Холин с невозмутимым видом пристроился к столу, добыв из-под него табурет, и запустил пятерню в вазочку с печеньем, бросая выразительные взгляды то на меня, то на чайник. Наглая темная морда…
– Может, скажете уже, что я такое?
– А что вы выбрали?
– Остаться собой.
Инквизитор рассмеялся, и его лицо волшебным образом преобразилось, сделавшись куда более человечным. Но меня это взбесило. Волосы заискрили, а ковер под ногами потемнел и пустил удушливый дымок с запахом паленого ворса.
– Как выглядит герб ваших предков Крево, мисс Ливиу?
– Объятый пламенем ворон на золотом круге, – с трудом ворочая языком в набитом печеньем рту выдал Мар и сам потянулся к чайнику.
– Крево самые ярые из фанатичных почитателей Изначальной тьмы, которые не имели дара первых. Но он им был не нужен, ведь они хранители, бессменные стражи и тюремщики запертого в отражениях граней Ловца душ, Заклинатели тени и единственные среди темных маги-перевертыши. Не все. Вечное пламя рождается раз в поколение. Вы и есть Вечное пламя, Митика, Вечное пламя, рожденное из пепла.
– Это было невероятно, крошка Лу, – влез Стефен.
– О, совсем забыл представить, агент конгрегации Тиаро.
Мерзавец глумливо ухмыльнулся встал и отвесил поклон, а когда выпрямился, из стены вынырнула юркая тень, тускло блеснуло облитое чем-то отвратно-зеленым лезвие, Стефен схватился за горло и рухнул лицом в ковер. И даже ножкой не дрыгнул, хотя, кажется, все от него этого ожидали.
– Мда, – протянул Герих, – я совсем забыл про мадам Мартайн. Ну и ладно, проснувшемуся дому все равно нужно, чтобы в нем кто-то жил, даже не совсем живой.
– Вечно вокруг вас какие-то драмы, Холин? – проговорил очнувшийся Альвине и, ошалело поведя глазом, уточнил: – А где это я? Я же в отделение шел.
– Вы больше ни о чем не забыли, светен? – едва сдерживая смех уточнил Мар у замявшегося и тут же принявшего обычный безразличный вид инквизитора.
– Я? Нет. Забыл как раз тьен Эфар, а я просто слегка перестарался. Сонные чары на эльфов действуют не очень хорошо, и я использовал одну из разновидностей “забвения”.
– Солнышко! Ну хоть ты расскажешь мне, что здесь… Сердце мое… Ты феникс?
Немного после
Я проснулась от того, что на меня из угла смотрела темнота.
Растопыривая от неожиданности когти, крылья и все, что у меня топырилось, волосы тоже (ну, это они сами) я пошарила рукой по подушке, но она была пуста.
– Мар… – позвала я, слегка паникуя и начиная светится, а заодно вспоминая, что он ушел несколько часов назад, а не просто вышел водички попить.
– Мрак, – отозвался сгусток тьмы в углу.
– Тот, который дедушка?
– Он самый.
– А… Вы чего это здесь? – смутилась я, спешно пряча то, что понавылезало и подгребая одеяло повыше.
– Хочу посмотреть на дар. У меня мало времени. Я исчерпал лимит на присутствие здесь на годы вперед. Покажи и я уйду.
Из темноты протаяла рука, в потолок полетело облако светлячков, цветов и бабочек и комната сразу стала напоминать детскую. Я решила, что рубашка Марека выглядит достаточно прилично, чтоб перед дедушками показываться, выбралась из постели и села на краю. Костяной ключ сам упал в ладонь.
– Красивый. У порога нашла или в храме? – На меня смотрел совершенно седой, длинноволосый… Мар. Может, чуточку постарше с виду, лет на десять или двадцать, а на самом деле непонятно. Кто их этих древних темных разберет.
– Ваш внук подарил, только тогда он был как сова и глаза синие… Ключ, – уточнила я.
– Я понял. Хм… Вот поросенок, все тишком. Всегда такой был. Упрямый, настырный и чересчур самостоятельный. Сдох… Эм… Ни за что помощи не попросит, пока к краю не прижмет. Даже когда у порога влип, не вопил, а так, будто вежливо в дверь постучал и молчок. Только когда ученик погиб, доходить начало…
Самый старший Холин замолчал.
– А куда делся дар, который у вашего рода был?
– Никуда, не делся, – улыбнулся дедушка Мрак, потянулся к петлице, где торчал странный цветок, добыл его и положил мне на другую ладонь. Морок тут же спал, и я увидела практически такой же ключ, как у меня. Из теплой кости. Головка – трехлепестковая арка с крестом, а в центре – бусина. Моя была голубая и золотистая, а в ключе Севера – черная и алая, смотря как повернуть.
– Как так? Почему два?
– Потому что голос, который зовет меня с той стороны, не принадлежит и никогда не принадлежал этому миру. И я теперь не принадлежу. Мне разрешено бывать здесь иногда, но мое время ограничено, и я не могу влиять на события, только посоветовать или попросить, но вероятности всегда должны быть равны.
Взял свой дар из моей ладони и снова сунул в кармашек уже цветком. Провел пальцем в воздухе, рисуя сверкающий синий овал, шагнул в него и исчез.
Еще немного после
– И что теперь, Арин? – осмелился спросить инквизитор. Он ожидал обещанного наказания. Надеяться, что Сияющий забудет, было глупо.
– Следующий виток. Двуликий Рок остался там, где ему и положено, в отражениях за гранью, и ближайшие 300-400 лет не станет пытаться проявить себя здесь. Возрожденный огонь вновь будет охранять границу между сущим и незримым, растворенный в крови детей этого мира. Госпожа довольна, ей снова приносят дары, а она одарит в ответ, ведь из первых осталось только два. И четверо… трое врат в Чертоги нараспашку. Один из новых даров она с моей помощью уже преподнесла.
– Все три ключа у Ливиу, разве так можно?
– Ты опять совершаешь ту же ошибку, страж порядка. Главное не сколько, главное – как. Смотрите не начудите тут без меня, как в прошлый раз. А я пока отлучусь. Ненадолго.
– Куда? – поинтересовался Арен-Тан, удивляясь, что вообще осмелился спрашивать.
– Лозы мироздания обильны. В грозди, которую я оберегаю, множество миров, не только этот. И всегда где-то что-то происходит.
Эру встал с белого трона, дернул тощими
