плечами, сбрасывая мантию. Обвивающие его нити-паутины хлынули в стороны, освобождая великое из малого, и силуэт тенью вознесся до самого свода. Арен-Тану показалось, что он услышал вздох облегчения, будто бессмертной сущности было тесно в занимаемой ею оболочке.
– А как же… – инквизитор покосился на часть косы на камне.
– Пусть тут полежит. Надоело таскаться. Пройдусь по звездным дорогам налегке. Ах, да, твое наказание, сын. Ты должен обязательно быть на свадьбе.
Конь первый, правый
Эфарель, уже почти восстановившийся, но еще не рискующий снимать маску, притащился во время завтрака, щенячьими глазами заглядывал в мои, отчего кусок в горло не лез. Я велела убрать со стола и подать чай, убежала переодеться, а когда вернулась, застала дивного с чашкой в руке.
– Прелесть моя, – потягивая напиток пел Альвине, – брось этого мрачного типа в его мрачном отделении, полном мрачных сотрудников и мрачных скучных дел, давай поедем в Сир-Ирен, поваляемся на солнышке, отдохнешь, восстановишь душевное равновесие и цвет лица…
– Если вы сейчас же не прекратите, Эфарель, – раздался у входа в столовую голос, от которого моя кожа мгновенно покрылась пупырышками, – я тоже в вас чем-нибудь брошу, с летальным исходом, и ваш цвет лица уже ничего не исправит.
– Не будьте снобом, Холин, я просто как друг приглашаю свою бывшую невесту в приятное место.
Уверена, что Альвине прекрасно слышал, что Мар пришел и специально все это говорил, чтоб его позлить.
– Готова? Опаздываем.
Я закатила глаза и сделала несколько глотков из своей чашки, заботливо наполненной эльфом. Кухарка заварила тот самый чай, как делала всегда, когда я оставалась ночевать в доме. Я планировала перебраться сюда окончательно, но пока что в маленькой квартирке мне… нам было куда удобнее. Просто от представительства конгрегации, где меня вчера почти до ночи всячески измеряли, пытались квалифицировать и вписать мое потенциально двуликое возрождающееся “я” в имеющиеся в настоящий момент рамки и критерии, до дома было ближе. Вот я и осталась ночевать здесь, поленившись тащится в Восточный.
Эфарель приканчивал вторую чашку.
– Невероятно вкусный чай. Так… бодрит! Что это за травы? – сказал он, восторженно сияя глазами и прочим всяким. И “сияя” – это не метафора. Вокруг зрачков наливался золотом ободок, волосы сверкали, за рукой подносящей чашку ко рту тянулся опалесцирующий, тающий в воздухе след, как пыльца за пролетающей светлой феей.
Я принялась перечислять по памяти и на слове “лимонник” Альвине чуточку побледнел и попросил рвотное, но кажется, было поздно.
– Меня от лимонника тааак плющит! – заявил он и показал как, распластавшись на столе лицом в скатерть и свесив руки по краям. И продолжал что-то говорить, сверкая радугой во всю голову, но что – было непонятно.
Мы с Маром переглянулись и хором сказали:
– Целителя?
– Будет быстрее самим его туда отвезти, – скривился Холин, понимая, что теперь нужно как-то уговорить это невменяемое нечто встать и дойти до магмобиля.
– Давай ты, – почему-то шепотом предложил некромант. – Он за тобой куда угодно пойдет, хоть в бездну, хоть к целителю.
– Э… Альвине?
– Да, моя радость! – тут же прервал свой монолог эльф, вскочил, опрокинул стул, запутался в ногах и ножках, ухватился за стол, скатерть поползла, чашка опрокинулась, он бросился ее ловить, поймал, вылил на себя остатки чая, сказал: “Ой!”, замер и уставился сведенными к переносице глазами непонятно куда, потом вдруг резво развернулся и бросился к открытому окну, возле которого с жужжанием зависла стрекоза.
– Лови! – выкрикнула я и успела повиснуть у него на плечах.
Вы пробовали когда-нибудь остановить набравшего разгон ящерка? Поверьте, это куда проще, чем остановить невменяемого эльфа.
В результате мытарств, уговоров и ухищрений (мы боялись магичить, не зная, к чему это приведет) Эфареля удалось запихать в магмобиль и отвезти в Дом исцелений. Феечка в регистратуре всплеснула руками и быстренько организовала нам прием вне очереди. Мы в шесть рук – две целительские и четыре наши с Холином – запихали эльфа в медскан. Помощница целителя велела ждать в коридоре. Мы ждали, пока Марек вдруг не вспомнил, что ему нужно в Центральное..
– Набери, как выпустят, или сама едь в отделение, если он будет в адеквате.
И свалил. Я ждала. Потом на минуточку отлучилась в туалет, а когда вернулась, застала в коридоре помощницу целителя с растерянным видом.
– Нну? – вопросила я, уже не ожидая ничего хорошего.
– Я вернулась за рецептом, попросила его здесь посидеть…
Я ломанулась ко входу в медцентр через грань, наплевав на приличия и магические ограничения для общественных мест, но там, конечно же, никого похожего на Альвине не было.
Позвонила Холину, покаялась, быстренько отключилась, чтоб не слышать, как он матерится, и отправилась в отделение.
Эфареля искала куча народа, а нашел Кас На следующее утро, когда вернулся домой с ночного дежурства. Сладко спящим в постели своей сестры и с ней же в обнимку.
Конь второй, левый
Рано утром истошный женский вопль потряс 1-ое Восточное так, что вздрогнули все стекла во всех окнах без исключения. И что странно, вопль не был моим. Я вздернула голову со столешницы, на которой спокойно досыпала последние часы ночной смены, как дверь распахнулась, шваркнув по стене с такой силой, что стеллаж за мной дернулся и поехал. Перехватить его я уже не успевала, поэтому лишь обреченно вздохнула, слушая как там, за спиной, хрустит, сыплется и раскатывается все то, что на нем лежало. Передо мной стояла всклокоченная, с безумным взглядом Лисия. Ее вновь взяли к нам на работу возится с бумажками, потому что Мар почти все время пропадал в Центральном, оправдывая вечную неуловимость и эфемерность комиссаров нашего отделения.
– Что? – спокойно поинтересовалась я, потому что где-то прочитала, что с неврастениками, невменяемыми и сумасшедшими надо говорить уверенно, спокойно и, желательно, соблюдая социальную дистанцию в полтора метра..
С дистанцей не сложилось. Лисия уперлась в столешницу и дрожащей рукой показала мне тест на беременность с малиновым индикатором. Вот интересно, мне тайком на дверь приколотили табличку: “Скорая психологическая помощь для секретарей”?
– Кто? – снизошла я.
Она закусила губу, сделавшись совсем несчастной, и пожала плечами.
– Сколько?
Она покосилась на тест и проблеяла:
– Две недели.
– Ведьмы в роду были? – усиленно, но безуспешно пытаясь удержать рот от расползания к ушам, спросила я.
– Мама, –
