мое лицо обеими руками и снова и снова приникает губами к моим губам.
— И я люблю тебя; я всегда буду любить тебя.
Мы дышим вместе, наслаждаясь тем всплеском эмоций, который вызывают эти три слова. Но слишком скоро он отпускает меня. Дэвиен улыбается мне. В его глазах искрится тоска, как будто он хочет остаться. Но он уходит... и я понимаю, что это будет моей жизнью до конца моих дней.
Я буду тосковать по мужчине, которого никогда не смогу иметь. Мужчина, который всегда будет уходить из комнаты и из моей жизни в мир, частью которого я не являюсь. И я буду жить одна, в пустом помести, со знанием о мире, в который никто из людей не верит и не поверит.
Часть меня благодарна, даже до сих пор, за то, что я знаю эту любовь, эту полноту.
А другая часть меня медленно увядает по причине, совершенно не связанной с магией... уже раздавленная непостижимым одиночеством, которое меня ждет.
ГЛАВА
3
8
Я думала, что сразу же отправлюсь в мир людей. Но Дэвиен был настолько занят, что с точки зрения логистики это оказалось невозможным. Он настоял на том, что именно он будет сопровождать меня, когда мы в конце концов вернемся. По этой причине ни Шайе, ни Орену, ни Джайлсу, ни Холу не было дано разрешения проводить меня через Фэйд, что и стало причиной задержки.
Чудесным образом у меня до сих пор все хорошо в Мидскейпе. Меня регулярно спрашивают, как я себя чувствую. Но после хорошего ночного отдыха усталость от захвата Верховного суда исчезла из моих костей. Да и еда по-прежнему вкусная. Все это восхищает Вену. Она теперь ест со мной почти каждый раз, задавая неустанные вопросы о каждом вкусе. Однажды она даже попыталась проверить меня, подав мне еду, приправленную сильными специями. Я, к своей досаде, выдержала это испытание.
По существующей версии, магия древних королей находилась во мне так долго, что немного выветрилась из меня. Это дает Дэвиену неожиданную надежду, что, возможно, я смогу остаться. Вена пытается это пресечь, но безуспешно. Дэвиен все еще думает, что он найдет способ дать мне возможность жить в Мидскейпе с помощью силы древних королей, оживляющей старую человеческую магию, скрытую во мне, томившуюся от жизни в Мире Природы.
Но, несмотря на все это, я знаю правду. Я знаю, что в итоге произойдет. И я готовлюсь к этому каждый день. Если уж на то пошло, то мое пребывание здесь становится все более мучительным, чем фантазии. Все труднее и труднее просыпаться рядом с ним по утрам, зная, что мне придется покинуть его. Возвращение в Мир Природы будет очень добрым, когда это наконец произойдет.
Днем Дэвиен занят тем, что не прекращает парад фейри, приходящих примерить корону. Каждая претензия нелепее предыдущей. Поначалу я стою в главном зале в качестве зрителя. Наблюдаю, как каждый мужчина и каждая женщина объясняют, что они каким-то образом, по касательной, возможно, связаны с родом Авинесс. Эти непрочные связи почти так же нелепы, как и их рассказы о том, как они были «потеряны для истории» и «вспомнили о своем призвании».
Дэвиен покорно выслушивает их — терпеливее, чем я когда-либо мог бы быть, — а затем приглашает их подняться на помост вместе с ним. Мужчина или женщина садятся на трон, и Дэвиен опускает корону на их чело. Раз за разом она падает на пол. Естественно, мне быстро надоедает смотреть на этот фарс, и я начинаю исследовать замок. Я не собираюсь ждать, пока он наденет стеклянную корону на каждого фейри в королевстве.
Но неприязнь к их неуважению к стеклянной короне и ко всему тому, что пришлось пережить Дэвиену, чтобы добиться ее, — не единственная причина, по которой я начинаю бродить.
Что-то преследует меня, гонится за мной. Оно являлось мне в самых мрачных снах. Это воспоминание, которое с каждым днем все больше и больше тускнеет, как будто хочет, чтобы его снова забыли. Часть меня хочет забыть. Но другая часть меня помнит ту секунду ясности, которую я обрела осенью.
Так я оказалась в покоях короля — единственном месте, которое до сих пор не изменилось по сравнению с тем, каким его оставил Болтов.
Так я оказалась здесь, глядя в разбитое окно, с колотящимся сердцем. Поздней ночью Шайе нашла тело Болтова. Он пересек Вэйл и попал в Запределье. Но призрак его остался. Воспоминания, с которыми он заставил меня столкнуться, засели в моей голове.
Я прикусила ноготь большого пальца, терзая его зубами. Я не хочу вспоминать. Но я должна. Эта ночь преследует меня уже много лет, и я нахожусь на пороге того, чтобы вспомнить что-то, что кажется мне невероятно важным. У меня снова болит спина, когда я смотрю в небо.
— Что вспомнить? — ругаюсь я и отхожу от окна. Как могут мои воспоминания так искажаться? Что произошло такого страшного, что мой собственный разум отказывается вспоминать подробности? Почему эта истина просто недоступна для меня?
Я мечусь по комнате, разочарование нарастает с каждым шагом, и в конце концов я с ворчанием ударяю по одному из книжных шкафов. Поглаживая костяшки пальцев, я смотрю на книги. Я провожу пальцем по корешкам, зацепившись за пустое отверстие, в котором отсутствовал фолиант.
На каждом из корешков выгравирован символ Авинесса. Восьмиконечная звезда над стеклянной короной, окольцованной лилиями. Я легонько провожу пальцем по натянутой коже, останавливаясь на короне. В таком виде самые верхние копья стеклянной короны выглядят почти как гора.
— Нет, этого не может быть... — вздыхаю я.
— Чего не может быть? — Я вскакиваю, поворачиваюсь и вижу Дэвиена. Он приближается, сложив руки за спиной. Даже без короны он выглядит как король. Его движения с каждым днем становятся все более царственными.
— Я... Вы рано закончили, — успеваю сказать я.
— Я не могу терпеть, когда в этих священных залах появляется еще один человек, изрыгающий полуправду и полунадуманные претензии на легитимность. — Он проводит рукой по волосам, останавливаясь рядом со мной. — Я десятилетиями ждал возможности занять этот трон. Я тренировался, боролся и сражался за возможность принести мир и процветание нашему народу. Видеть, как эти люди появляются на свет, не понимая, что именно они пытаются взять на себя...
Я мягко кладу руку ему на плечо, останавливая его, пока он не успел
