Единственное что мне остаётся, это сидеть и ждать Рисая.
К счастью, он возвращается уже совсем скоро. И как ни в чём не бывало, устраивается на сидении пилота.
— Что-то случилось, Рисай? — спрашиваю я его взволнованно. Потому что он сейчас совсем не похож на того мужчину, чья рука ещё несколько минут назад шарила под моим платьем.
Двуликий ничего не отвечает. Но уже миг спустя и без его ответа становится всё понятно. Яркий свет, что бил в глаза, гаснет. А я вижу в окно, как на небольшом расстоянии от нас отрывается от земли патрульный аэромобиль.
— Они стучали нам в окно? — доходит до меня, и я чувствую, как краска стыда заливает лицо. — Что им было нужно?
— Предупредили, что по приказу наместника сегодня повсеместно вводится комендантский час, — нарушает, наконец, тишину голос Рисая.
— Комендантский час? Но… — Глядя на двуликого, растерянно моргаю. — Призон ведь имеет статус особого района. На его территории свои законы…
— Видимо, уже нет. Твой папаша полон сюрпризов, — усмехается Рисай в ответ. — Полетели-ка домой.
Всю дорогу до самого дома мы оба молчим. Не знаю, какие мысли бродят всё это время в голове двуликого. Мои же снова и снова возвращаются к рассказу Рисая о том, что я дочь наместника Земли, и к просьбе помочь отомстить.
Когда наш аэромобиль, наконец, совершает посадку возле дома, мысленно я почти соглашаюсь помочь Рисаю. Мне остаётся только произнести своё согласие вслух.
Я покидаю салон аэромобиля самостоятельно, не дожидаясь, пока двуликий подаст мне руку.
— Знаешь, Рисай. — Я делаю шаг к нему, как раз в тот момент, когда он подходит, чтобы помочь мне выйти. — Я тут подумала, и мне кажется…
— Дарья. — Он берёт меня за руку и неожиданно притягивает к себе. — Если во время… остановки я напугал тебя или сделал что-то, что было неприятно…
Его слова в то же мгновение пробуждают воспоминания о поцелуе. И вмиг становится нечем дышать.
Рисай замолкает, не договорив.
Вскидываю взгляд на двуликого и встречаюсь с ним глазами. Рука сама тянется вверх к его лицу. Касаюсь щеки Рисая кончиками пальцем и осторожно провожу вниз. Почему-то только сейчас ощущаю едва проступающую щетину.
— Всё, что ты делал, мне нравилось. И я хочу когда-нибудь снова…
Рисай резко подхватывает меня на руки, заставляя замолкнуть. И, ничего не говоря, быстрыми шагами направляется в сторону дома.
— И куда мы? — Я обхватываю Рисая за шею и прижимаюсь к его груди.
— В мою спальню! — говорит он так резко и бескомпромиссно, что я вздрагиваю у него в руках. — И ради всего святого, Дарья, не ёрзай, если не хочешь потерять невинность прямо в холле.
Глава 9. Тысяча и одно удовольствие
Дарья
У входа в дом Рисай, не сдержавшись, целует меня. Не так страстно, как перед появлением патруля. Однако даже этого целомудренного поцелуя хватает, чтобы во мне вновь вспыхнули странные ощущения томления. В груди и в самом низу живота.
Мы так и вваливаемся в дом, целуясь. И только тактичное покашливание возвращает нас в реальность.
— Кхе-кхе.
Застигнутые с поличным, прерываемся и одновременно поворачиваемся в ту сторону, откуда доносится звук. В противоположном конце холла стоит и как-то подозрительно косится на нас управляющий Рисая.
— Марк, хорошо, что ты здесь, — не отпуская меня, приветствует его двуликий. — Будь добр. Принеси тёплую воду с ромашкой и полотенце.
Управляющий, кажется, выглядит слегка потерянным. Из-за того, что хозяин, высший ке-тари просит слугу, из-за само́й странной просьбы или из-за нашего с Рисаем необычного появления в доме, — понятия не имею.
— Т-тёплую воду с ромашкой и полотенце? — Едва ли не заикаясь, переспрашивает бедолага.
— У тебя проблемы со слухом? — недовольно ворчит на него двуликий.
Затем он просто разворачивается со мной на руках и, не удостаивая Марка ответом, направляется в сторону коридора.
— Х-хорошо, господин, — кивает управляющий. — Сейчас сделаю.
— Пожалуй, принеси ещё мятный чай, — бросает Рисай, проходя мимо ошалело уставившегося на нас Марка. Затем замирает на миг и, не поворачивая головы, уточняет: — Не сейчас. Через час. В мою спальню.
И пока двуликий на руках несёт меня в свою спальню, я затылком ощущаю удивлённый взгляд управляющего, направленный в наши с Рисаем спины.
По дороге двуликий одаривает меня ещё несколькими рваными поцелуями. И я охотно на них отвечаю.
Ловлю себя на мысли, что мне нравятся его поцелуи. Нравится мягкое тепло губ. Нравится прижиматься к его груди, чувствовать себя беззащитной в его крепких руках. И слышать, как гулко стучит сердце.
Открывая дверь спальни, Рисай снова накрывает мои губы поцелуем. Жадным и быстрым. Как будто не может удержаться.
Не останавливаясь, двуликий идёт прямиком к кровати. Несмотря на то, что постель ещё не расстелена, он укладывает меня и нависает сверху.
Я жду, что он начнёт раздевать меня так же, как попытался сделать это в аэромобиле. Но вместо этого Рисай медленно осыпает моё лицо поцелуями.
— Ты очень красивая девочка, — шепчет он в кратких перерывах. — И так похожа на Хлою.
Если верить Рисаю, Хлоя была сава́ри, женщиной наместника Земли и моей матерью. А значит, вполне нормально, что я похожа на неё.
Но разве нормально, что двуликий спустя двадцать лет помнит как выглядела первая женщина его бывшего друга?
В какое-то мгновение мне кажется, что Рисай слышит мои мысли. Он прерывает цепочку поцелуев, скользящих по моей шее, и отстраняется. А затем и вовсе отходит от кровати.
— Что-то не так? — Я приподнимаюсь и смотрю на двуликого.
Он в свою очередь не сводит глаз с меня. И медленно расстёгивает на груди рубашку.
— Дарья… — То, как Рисай произносит моё имя, заставляет меня нервничать. Он явно собирается с мыслями, прежде чем сказать что-то важное. — Я не сторонник нежностей. Я привык брать женщину, когда и как захочу. И я привык, чтобы женщина подчинялась любому моему желанию. Сегодня будет единственный раз, когда я сделаю исключение.
— Почему? — облизываю я вмиг пересохшие губы.
— Потому что завтра ты уже будешь женщиной. Моей женщиной. И будешь подчиняться. — Рисай стягивает с себя рубашку, отбрасывает её и на один шаг приближается к кровати. — Ложись на спину, Дарья.
В голове проносится целая уйма вопросов, но я не спрашиваю двуликого ни о чём. Просто делаю то, что он просит. Ложусь на спину и на время зажмуриваюсь.
А когда вновь открываю глаза, на Рисае остаётся только браслет. Но даже его двуликий снимает и, предусмотрительно отключив, бросает на тумбу рядом с кроватью.
Как ни стараюсь сдержаться, не могу отказать себе в удовольствии рассмотреть Рисая.
Он примерно вдвое старше меня. И когда-то я считала мужчин его возраста почти стариками. Но сейчас, украдкой рассматривая обнажённое тело Рисая, я понимаю, как не права была тогда.
В двуликом, что стоит напротив, нет ничего от старика. Он молод, полон сил и мужественно красив.
Широкие плечи, сильные руки и дорожка тёмных волос, спускающаяся туда, куда я пока не решаюсь взглянуть.
Рисай, как будто нарочно даёт мне время хорошенько разглядеть и изучить его тело. Даёт возможность привыкнуть к себе обнажённому.
И я довольно быстро привыкаю.
Сама не замечаю, как опускаю взгляд и упираюсь в его торчащий детородный орган.
— Господи, какой он большой! — вырывается у меня непроизвольный возглас.
Лицо тотчас вспыхивает от стыда, и я зажимаю ладонью рот, чтобы не сболтнуть ещё какую-нибудь глупость.
Рисай тихо, почти беззвучно смеётся.
— Я умею им пользоваться. Сегодня тебе не нужно бояться.
— А я и не боюсь. — Даже не знаю, кого пытаюсь сейчас убедить. Его или себя?
Не в силах совладать с охватившей меня дрожью, снова закрываю глаза. И тотчас слышу, как Рисай делает последний шаг, отделяющий его от меня.
— Вот и умница.
