тесто на дно миски, щедро смазанной оранжевым маслом.
Как только тесто, свернутое кольцами, закрыло дно, Жиаль щедро полила его еще маслом. Снова уложила колбаской, снова сдобрила, скорее даже утопила тесто в масле.
То, как ловко она это делала, невольно восхищало. Я очнулась от оцепенения, когда любопытный Марти, засунул свои пальчики в мой рот. Оказывается, я сидела с отвисшей челюстью…
— Мартюша! – уклонилась я от детских ручек. Но, видимо, там ему понравилось греть пальчики, и малыш стал охотиться за моим ртом, чтобы ещё сунуть пальцы.
— Марти! – Пощекотала я карапуза, от которого, несмотря на заношенную одежку, сладко пахло малышом, особенно на макушке. – Смотри, какие у меня зубы! Ух! – Поклацала ими тихонько. – Укушу, укушу за сладкий бочок!
В ответ Марти широко улыбнулся, показывая свои мелкие молочные зубки, засмеялся...
Мы старались не шуметь, но все же детский смех и довольные возгласы старухи Райды разбудили Арта.
Сонный, с торчащими в разные стороны вихрами, он сунул голову на кухню и, щурясь от света, спросил:
— Уже делаешь? Сейчас, мам, помогу!
— Отдыхай, сама справлюсь, — пожалела Жиаль сына.
— Нет, помогу.
Дальше мне оставалось только любоваться слаженной работой матери и сына.
С помощью палочек они виртуозно вытягивали, ставшим жидковатым, тесто, делая из него тонкие спагетти. Раз, раз… и вот в раскаленном на огне масле уже плавало тесто, похожее на птичье гнездо. Как только оно становилось золотым, Жиаль ловко его выуживала и полила медом, смешанным с рубленным орешками…
Моё искреннее восхищение их мастерством не ускользнуло от Арта. Он гордо вскинул голову и шепнул мне:
— Мама — мастерица печь.
— Как не быть мастерицей, когда всю жизнь этим занимаешься, — отозвалась Жиаль и снова загрустила.
— У нас будет новая лавка! А у них прогорит! Вот увидишь, мама!
Арт сомкнул губы, тоже став хмурым. От расстройства он даже свел золотистые брови, и на его переносице появился намек на первую морщинку.
— Светлая рассудит, — ответила Жиаль и принялась лепить из отдохнувшего теста сладкие булочки с начинкой из меда и орехов.
— Я тоже знаю несколько рецептов, — нарушила я повисшую тишину своим неожиданным признанием.
Арт поднял голову и, приподняв бровь, озорно спросил:
— Поделишься с нами?
— Конечно! – уже хотела перечислить, какие рецепты я помню, но Жиаль осадила нас:
— Чуть позже. Пока надо продать то, что уже напекли. Так что, поедим и за дело.
О, какими изумительно вкусными мне показались сладкие, хрустящие «гнездышки»! Булочки ещё не были готовы, но я уже влюбилась в выпечку Жиаль. Уверена, её раскупят, вот только одно не давало мне покоя…
Будь я покупателем, никогда бы ничего не купила у оборванцев просто из брезгливости. Поэтому надо было срочно придумать, как привести хотя бы одного из нас в порядок.
— Жиаль… — Начала прощупывать почву осторожно. – А как это продавать будем?
— Я пойду, — отозвался Арт. – У меня голос громкий. И обмануть меня сложнее, чем Веллу.
Мать кивнула. Я же критично оценила подростка.
Арт симпатичный, умный, вот только одет бедненько. Жилет с чужого плеча не первой свежести его тоже не красил.
Пока размышляла, молчала. А когда подняла глаза, столкнулась со взглядом Жиаль. И, кажется, если судить по ее задумчивому лицу, у нее имелись те же сомнения.
— Не стоит тратить деньги понапрасну, — произнесла она не очень уверено. – Иначе надолго их не хватит.
— Думаешь?
— Имея что-то про запас, дышится спокойнее.
— И всё же надо хоть немного обновить одежду.
— Нет! – отрезала она категорично. При этом выглядела такой растерянной, несчастной, что мне её стало жаль.
Какая мать откажется одеть ребенка теплее? Подозреваю, Жиаль упрямится, не потому что не хочет этого делать, а потому что пытается удержаться на плаву хоть как-то, экономя деньги.
— А если продать мою сорочку? – предложила я, вспомнив, что ткань нижней рубашки тоже имеет цену в этом мире. – На рубашку Арту хватит?
Жиаль промолчала. Значит, хватит, но она не хочет принимать такую жертву с моей стороны. Кроме того, этого мало, надо продать что-нибудь еще. Вот только что?
Поглядывая на глиняную поверхность старой печи, испещренную прожилками трещин, на небольшой бочкообразный свод, покрытый черной копотью, я сомневалась, что в ней получится нормально печь. Но Жиаль уверенно разгребла золу и стала ловко расставлять противни с булочками.
Почти сразу же по кухне разнесся умопомрачительный аромат, и вскоре все собрались около печи, чтобы погреться и дождаться вкуснейшей, горячей сдобы.
«Как мало надо для счастья… — задумалась я, размышляя над невероятными превратностями своей судьбы. – Еще недавно я хотела квартиру побольше, одежду получше, есть повкуснее, а теперь радуюсь крыше над головой, теплу, пирожку и что голым задом не сверкаю…»
Заметив, что я загрустила, Велла села рядышком.
— Уже скоро испекутся! Будет вкусно, да так, что за пальцы себя укусишь.
От нетерпения она теребила кончики косичек, которые и так были разлохмаченными.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась я и предложила: — Пока ждём, давай-ка я тебя перезаплету.
Расчески или гребешка под рукой не было, поэтому волосы пришлось расчесывать пальцами. Но даже так мне удалось заплести довольно-таки приличный колосок, увидев который, Райда хмыкнула:
— О, какое чудное плетение!
Заинтригованная девочка принялась ощупывать голову. Но как ни старалась представить чудную косу, не смогла. А когда Арт скупо похвалил мою работу:
— Красиво, — едва не заплакала от досады.
— Как жаль, что нет зеркала, — посетовала я.
Жиаль бросила на меня серьезный взгляд, по которому я сообразила, что сболтнула лишнего. Пришлось прикусить язык.
Вскоре наступило время доставать противни.
Жиаль делала это бережно, в тишине, потому что мы затихли в ожидании... Но тишину нарушил громкий женский голос, ворвавшийся с улицы вместе с прохладным, свежим воздухом:
— Райда, ох, какой запах!
На пороге кухни появилась пухлая женщина в яркой юбке и в добротном жилете, украшенном вышивкой. Кажется, двери здесь не запирали, поэтому появление гостьи стало внезапным событием.
— Это Жиаль расстаралась, — прокаркала Райда, осматривая пришедшую соседку. Судя по тому, как её глаза изучали юбку и жилетку женщины, та пришла похвастаться обновками.
— То-то знакомо пахнет. Думаю, дай-ка загляну...
На кухне было тесно, но гостья уходить не собиралась. Прошла и, как у себя дома, присела на край
