Околдованная - Джессика Соренсен

— Рада познакомиться с тобой, Джекс. Мой муж мне рассказывал много хорошего о твоей семье.

— Не сомневаюсь в этом. — Джекс тоже улыбается моей маме, но выглядит встревоженным. — Мне бы не хотелось вас торопить, но нам уже пора выдвигаться. Мы вылетаем, — он смотрит на свои часы, — меньше, чем через час.

— О, да, конечно, — мой папа передает мои вещи Джексу и провожает нас к раздвигающимся дверям.

Мама придерживает меня за плечо, пока мы идем туда. Она продолжает говорить мне, что всё будет хорошо, мы проходим мимо охраны и подходим к небольшому самолёту, остановившись около него.

— Звони мне каждые день и ночь, — она обнимает меня, прижимая к себе так сильно, что чуть ли не ломает грудную клетку.

— Обязательно, — обещаю ей, сдерживая слёзы.

Я отхожу от неё и прощаюсь с папой. Он заставляет меня обещать то же самое, что я уже пообещала, а затем отпускает меня. Я поднимаюсь по лестнице и машу им рукой, прежде чем зайти внутрь.

Самолет оказывается меньше, чем я ожидала. Там всего десять мест, три из которых заняты мужчинами в чёрных костюмах и женщиной в спортивном костюме. Они все смотрят на меня с раздражением.

— Отлично, именно то, что мне было нужно, — говорит женщина мужчине, сидящему напротив неё. — Стражник едет портить Академию.

Мужчина бросает на меня убийственный взгляд, когда замечает, что я подслушиваю.

— Я могу вам помочь?

— Да, вы можете перестать оскорблять мою семью, — я не собираюсь бояться парня, который, наверное, даже ни разу не дрался в своей жизни. — Если вы думаете, что у вашей Академии проблемы, то вряд ли это вина Стражников.

— Ты много говоришь о тех, к кому больше не имеешь отношения, — женщина вызывающе смотрит на меня. — Алана Эйвери, тебя ведь так зовут? Дочь Алекса и Джеммы Эйвери, насколько я осведомлена, они занимают высокие должности, внучка Джулиана Лукаса, одного из самых сильных провидцев.

Я киваю, не понимая, к чему она ведёт. По её усмешке осознаю, что ни к чему хорошему.

Она наклоняется ко мне.

— Раскрою тебе маленький секрет. Это всё, конечно, классно, но в Академии всем плевать из какой ты семьи. Лучше бы тебе помалкивать о том, кто ты, — она откидывается на спинку и скрещивает ноги. — Стражники — варвары, которые сначала бьют, а потом думают. Хвастовство семьёй делает тебя ещё более нелепой, — и она теряет интерес ко мне, начав обсуждать с мужчиной, где им перекусить после полёта.

Удивлённая ее грубостью, я решаю сесть подальше от их неприятного общества. Всегда знала, что отношения между Стражниками и Хранителями были натянутыми, но я никогда не слышала, чтобы Хранитель так откровенно ненавидел Стражников.

Занимая свободное место, я пристёгиваю ремень безопасности и смотрю в окно на своих родителей, возвращающихся обратно в аэропорт. Уже чувствую себя одиноко, а мы ещё даже не взлетели. Насколько хуже мне будет?

— Скоро будет легче, — Джексон плюхается на сиденье рядом со мной.

Моргаю, отвлекаясь от окна.

— Легче что?

— Легче от того, что оставляешь свою семью, — говорит он, пристёгивая ремень безопасности. — Полагаю, это первый раз, когда ты уезжаешь из дома?

— Мне всего семнадцать. Большинство ребят моего возраста всё ещё живут с родителями.

Улыбка, которую он мне дарит, заставляет меня почувствовать себя маленькой.

— Но не Хранители. Большинство из нас покидают семьи в возрасте около пятнадцати-шестнадцати лет, чтобы учиться в Академии.

— Сколько тебе было, когда ты туда попал?

— Четырнадцать.

— Всего четырнадцать? Это… очень грустно.

Он пожимает плечами.

— Моя метка проявилась в четырнадцать лет. В нашем мире это частое явление.

Я напрягаюсь при упоминании «их мира».

— Ты немного поздно получила свою метку, — он протягают руку к моей шее и касается её пальцами, в ответ на это моя кожа покрывается мурашками.

Его губы изгибаются в улыбке, а я отодвигаюсь.

— Ладно, раз нам придется быть напарниками или как там, надо придерживаться кое-каких правил, — я игнорирую изумление в его серебристых глазах. — Первое, что ты должен знать обо мне, — я не люблю, когда вторгаются в моё личное пространство и касаются меня без разрешения. Уяснил?

Он кивает, и его улыбка становится шире.

— Если это то, чего ты хочешь…

— Да, хочу, — мой голос полон сомнения. — Второе — мне надо знать, что ты делал прошлой ночью, — я разворачиваюсь на сиденье, поджимая ногу под себя. — И откуда ты знал о моём плане устранить Анастасию?

Его челюсти сжимаются, он больше не улыбается.

— Как я мог не знать об этом, когда ты со своим дружком болтали об этом так громко, что, вероятно, слышала вся комната?

— Неправда, мы говорили очень тихо, плюс музыка была очень громкой, даже для волчьего суперслуха. И вы не умеете читать мысли, так как ты узнал?

Его бровь поднимается.

— С чего ты решила, что я не умею читать мысли? Может во мне есть наследие Викка? Не думала об этом?

Я внимательно осматриваю его, но мне доступны только его руки и шея.

Он откидывается назад и с весельем в глазах наблюдает за мной.

— Могу снять рубашку, если хочешь рассмотреть меня получше.

Я закатываю глаза.

— Или ты можешь просто сказать мне правду.

Он выжидает какое-то время, прежде чем сдаться.

— Слушай, я не ведьмак, понятно? И не подслушивал вас, но сказать, откуда узнал о вашем глупом плане, не могу.

Я смотрю ему в глаза.

— Это было не глупо. Я все продумала.

— Ты не Стражник, не волк, не вампир, поэтому было глупо думать, что ты сможешь убить такого сильного вампира, как Анастасия, — говорит он как факт.

По моим венам течёт ярость.

— Не притворяйся, что остановил меня, потому что я слабая. Ты это сделал, чтобы убить её самостоятельно. Только я не могу понять, зачем Хранителю убивать Анастасию. Никогда не думала,