Мы выходим в светлый коридор, и я закрываю дверь, направляемся к лифту, и Габи с любопытством и тревогой осматривается, когда мы заходим в кабину. Лифт резко трогается с места, и девушка хватается за мою руку, пытаясь восстановить равновесие.
До этого момента меня раздражало, что лифт в нашем доме периодически глючит.
Я бы не стал показывать землянке, где находится поручень, но она сама его находит, виновато на меня посмотрев. Мне всегда не было куда спешить, но сегодня скоростной лифт движется непозволительно быстро, и я не просто не прочь — я хотел бы потратить больше времени. Однако он останавливается так же внезапно, как и пришёл в движение. Двери разъезжаются, и теперь мне приходится сделать глубокий вдох: когда выходим на улицу, я сразу вижу Сьерру. С того момента, как было принято вывести землянику в город, и она поссорилась с отцом, мы были освобождены от её общества. Я догадывался, что Бронсон отправит её на Нимфею, как и обещал, но по глупости надеялся, что Сьерра окажется, как в прошлом, достаточно гордой и смелой, чтобы отказать отцу.
Ещё лучше я помню, как она вошла в лифт в Сфере и, заметив меня, не придержала его, а наоборот поспешно нажала на кнопку. Конечно, она поняла, что я спешу в лабораторию, где в этот самый момент землянке должны были внутривенно ввести транквилизаторы.
Холодные голубые глаза смотрят, как обычно, пренебрежительно. Взгляд останавливается на Габриэлле и словно покрывается ледяной корочкой, потом перемещается на меня, и подо льдом проскальзывают досада и злоба.
— Чёрт, у тебя крутая малышка, — восхищённо произносит Алан, и я перевожу на него удивлённый взгляд. — Автомобиль, говорю, крутой, — словно оправдываясь, объясняет генерал-майор.
Перед нами останавливается моя машина, и из неё выходит Коди.
— Ты раньше её не видел? — спрашивает он Алана, подходя к нам. — Привет.
Габи улыбается ему лишь слегка, но её глаза радостно сияют, как при виде старого друга.
— Зачем дикарке ехать на Нимфею? — отчётливо произносит Сьерра, и мы с Аланом переглядываемся.
Я чувствую, как рядом со мной от грубого тона вздрагивает Габриэлла.
— Солнце в Третьем крыле есть не только на Кувшинке.
— Это неплохая репетиция, — с готовностью отвечает Алан. — Перед основной операцией. И потом, — добавляет он как можно мягче, — не здесь же молиться, верно, Габи?
Он улыбается землянке, а затем майору, ещё больше раздражая Сьерру. А мне не нравится, что Алан снова обращается к девушке сокращённым именем, как будто не он раньше называл её объектом.
Пока Сьерра ещё что-нибудь не сказала, я подхожу к машине, и двери открываются вверх.
— Садись, — тихо говорю Габриэлле, в то время как Алан подходит к нам и рассматривает машину.
— Низкая, аккуратная. Подозреваю, что где-то скрываются крылья, — шутит Алан.
Коди и Габриэлла уже сели в машину, и я занимаю водительское место.
— Не льсти девчонкам, они этого не любят, — усмехаюсь я, глядя на генерал-лейтенанта. — Тем более Виктория.
Алан усмехается, а потом говорит уже серьёзно:
— Мы прямо за вами. Перед Нимфеей меняемся, — добавляет он и уходит к своей машине.
Сьерра провожает меня долгим недовольным взглядом, пока опускается дверь. Я завожу машину, взглянув в зеркало. Габриэлла сидит на заднем сидении. Её крепко сжатые губы и насупленные брови подсказывают, как она себя чувствует, но можно сказать, мы удачно преодолели главное препятствие на сегодня — дочь генерала и самое опасное оружие — её слова.
Машина трогается, и мы выезжаем из внутреннего двора. Я чувствую на себе взгляд Коди, которому не терпится начать разговор, однако его воодушевление должно быть мне на руку, поэтому, пока он не начал в невыгодном для меня русле, я говорю первым:
— С вероятность 70 %, серьёзно?
Я не смотрю на друга, но боковым зрением замечаю, как вытягивается его лицо.
— Дэн…
— Мог бы хоть сказать, — добавляю я и жду его оправданий, однако Коди только бубнит неуверенно:
— Ну вроде бы всё… хорошо.
Он пытается обернуться и посмотреть на Габриэллу, но она сидит прямо за ним, так что попытки оказываются неудачными.
— Так бывает, когда пристёгиваешься слишком усердно, — подшучиваю я, и друг беззлобно ворчит:
— А то я не знаю, как ты летаешь.
— Только иногда. И сегодня мы не одни. Тебе не о чем переживать.
Практикант продолжает бурчать себе под нос.
— Конечно, Габриэллу мы щадим, а летать по трассе с другом в салоне — это можно…
Я бросаю взгляд на зеркало. Девушка завороженно смотрит в окно, разглядывая город, и тогда тихо обращаюсь к другу:
— Ты принял решение?
Мне даже не нужно отвлекаться от дороги и смотреть на Коди: с лёгкостью могу представить, как он закатывает глаза.
— Дэн, не начинай, — устало вздыхает парень, но я, бросив в зеркало ещё один быстрый взгляд и удостоверившись, что Габриэлла полностью поглощена видами из окна, нарушаю просьбу:
— Знаешь, как она называет планету? — говорю очень тихо, чувствуя, как Коди сосредотачивает на мне не только взгляд, но и всё своё внимание. — Эгрегор, — шепчу я, и друг тут же восклицает:
— Что?!
К нам поворачивается Габриэлла, но почти сразу же вновь отворачивается к окну.
— Серьёзно Эгрегор? — шёпотом спрашивает Коди, прилежно сдерживая собственные эмоции.
Я киваю, потому что второй раз не произнесу, ведь мне ещё просить прощения.
— Я жду, — требовательно и с вызовом произносит друг.
А вот, собственно, и то, о чём я догадывался. Упираться бесполезно, поэтому я сразу же говорю:
— Приношу свои извинения. Ты был прав.
— Так просто?
Неподдельный шок в голосе друга заставляет меня бросить на него взгляд: лицо вытянулось от удивления, глаза округлились.
Я сворачиваю вправо, наблюдая в зеркале заднего вида, как за мной следует машина Алана.
— Если бы я не понимал твоей правоты, зачем начал бы вообще этот разговор?
— Но раньше это не работало, — замечает Коди.
Да, я бывал упрямым.
— Теперь, как видишь, работает, — сообщаю я обречённо.
— И что тебя изменило? Или кто?.. — задумчиво тянет Коди, однако я даже самому себе не хочу отвечать на этот вопрос. К счастью, друг сам об этом догадывается.
— Значит, эзотерическое понятие, — примирительно говорит он. — Ещё что-нибудь?
— Корриганы.
— Что это? — недоумевает друг, и мне приходится признаться:
— Сам не понял. Говорила что-то про хвосты и жабры.
— Хвосты и жабры? — шепчет Коди ещё более удивлённо.
— Я так же отреагировал.
— Мда, девушка полна загадок.
Он даже не представляет, сколько их.
— Смотрю, ты озадачен, — замечаю я с хищной улыбкой, предвкушая близкую победу.
— Прекрати скалиться. Я ещё ничего не решил.
Ну да, конечно.
— Хоть задумался, — подыгрываю я. — Что-нибудь знаешь о галоклине?
— Это слово ты тоже от неё слышал? — сразу же интересуется Коди.
Я не решаюсь рассказывать подробнее, поэтому не говорю ни «да», ни «нет».
— Просто у нас ведь тоже существует такое понятие, — объясняю я, и друг рассказывает:
— Эммм, да, что-то связанное с разными слоями воды, когда солёность, плотность и температура резко изменяется с глубиной. Тогда может возникать чёткая граница между двумя морями или океанами, которые практически не смешиваются.
— Не смешиваются? — задумчиво повторяю я.
— Ага.
«Мгновение, когда два океана встречаются, но не перемешиваются. Галоклин позволяет открыть свои чувства другому человеку, но каждый остаётся собой, как не сливаются два океана в единый».
Поэтично.
Я слежу за дорогой, с безразличием отмечая, что скоро мы поедем по основной трассе, а значит, наше движение то и дело будет тормозиться беспилотниками.
Затянувшееся молчание неожиданно прерывает Габи:
— Мне говорили, что эти штуки выбрасывали массу вредных веществ.
Её замечание почти повергает меня в шок. Я смотрю на девушку, а потом мы с Коди переглядываемся, и по его лицу заметно, что ни один я удивлён. Коди начинает заметно суетиться, но не решается отстегнуть ремень безопасности.
