Только Вирсу снова было не до этого. Он медленно занёс руку, в которой появился чёрный меч. Ему осталось нанести последний удар... и всё...
— Не делай этого, чернокнижник. — Дверь распахнулась и голос множеством эхо разлетелся по залу. В зал вошёл тот самый страж, что был в храме. Только голос его теперь был идентичен тому, что Вирс и Кэсс слышали, общаясь с артефактом. К ним прибыл Хранитель Знаний. — Ты возьмёшь на себя слишком много.
Страж остановился по правое плечо мага.
— Да что же это... Вирс... — Голос девушки дрожал. Она не замечала ничего вокруг. Не важно было, жив ли еще Баалзамон. Не важно было, кто еще вдруг появился здесь... Ничто не имело значения. Только то, что Вирс, ее родной, столь яростно любимый чернокнижник, теряет кровь капля за каплей, а вместе с тем и жизнь. И она абсолютно не знает, что с этим делать.
— Пощады...- Просипел поднятый в воздух Баалзамон, ему было трудно дышать, рука болела поэтому он работал только одной. — Я ошибался в тебе... Ты слишком хорош... Пощады, Вирс...
Чернокнижник все еще держал его за шею чарами, постепенно придушивая все сильнее. Белый маг выглядел жалко, лицо его уже почти посинело, губы и те приобрели фиолетовый оттенок. Воздуха в его легких оставалось все меньше, появлялось жжение и боль, перед глазами появлялась тьма.
— Пожалуйста... пощади...- Скулил бывший учитель.
Позади Вирса, прямо над головой, сформировалась небольшое теневое облако. Шепот, отдававшийся эхом из тысячи голосов, зазвучал в мыслях черного мага. нашептывая ему другое решение.
— Убей-убей-убей-его-убей-его-убей-его. — Слова отражались, сталкивались, сливались, создавали одиную цепь. — Он-он-он-посылал-он-посылал-он-посылал-тебя-он-посылал-тебя-на-смерть... — Звучали слова, зловеще и так успокаивающе. Тьма всегда умела нашептывать, правильно и красиво.
Хранитель метнул взгляд чёрных глаз в сторону посланца Тёмного.
— Чернокнижник, не слушай! Этот грех будет тяготить тебя всю жизнь. — Голос его вторился миллионами отголосков, но смысл их отчётливо доходил до слушающих. -Прояви высшую добродетель — оставь его в живых. Тогда ты и сам получишь прощение, и я смогу излечить тебя от этой раны!
Максимилиан посмотрел сначала на одного, потом на другого.
— Ты сам постоянно называешь меня чернокнижником. А когда у подобных мне водилась честь? — Подрагивающим голосом произнёс Вирс. Всё вокруг стремительно расплывалось. Нужно скорее решать! — Но я поступаю не по твоему слову, Шайи’тан, а по собственной воле. — Он вывернулся из рук Кассандры, девушка, пребывая в шоке от происходящего, лишь с тоской проводила его взглядом. — Баалзамон, ты сам себя приговорил... Никогда не создавай то, что может тебя убить. — На этой философской ноте всё закончилось. Взмах чёрного клинка — и Баалзамон полетел к земле с перерезанным горлом — лишь небольшой кусок плоти держал его голову на плечах. Месть свершилась... Такая сладкая... Месть. Вокруг всё померкло, боль унесла мага прочь из сознания. Максимилиан повалился на пыльный пол, взметнув вокруг облако пыли. Со смертью Баалзамона исчезло и копье в его груди, только вот рана так и осталась зиять рваными краями. Алая кровь растекалась по полу все дальше...
«Да, это месть, беспощадная месть! Я тот, кто есть, да я тот, кто я есть!»
Кассандре не хватило пары мгновений чтоб подхватить и удержать его, ткань балахона выскользнула из рук...
Пиромантка упала рядом с ним на колени, уже не скрывая рвущихся из груди рыданий. Зло вытирая слезы, мешающие видеть.
Она пыталась прижечь рану, но разве можно таким образом запечатать, излечить тело, пробитое насквозь? Она прижигала сосуды, чтобы те не кровоточили, но маг потерял уже достаточно крови... Слишком много для любого смертного.
— Нет... Нет... нет... Так не может быть. Вирс... — Скулила она. Подтянув мага к себе, девушка качала на руках бесчувственное уже тело, не имея ни малейшего представления, как спасти его...
Хранитель со скорбным выражением молча наблюдал за этой картиной. Кажется, он колебался... С одной стороны, сейчас чернокнижник спас весь мир от более чем страшной участи и заслуживал жизни. А с другой — он отродье тьмы и существовать не достоин. Даже в последний миг он пошел на поводу у тьмы и желания мстить, не задумываясь.
Но та любовь, то отчаяние, что горело сейчас в юной пиромантке, ослепляли стража. Та боль, с которой она кричала над бесчувственным телом, заставила Хранителя Знаний дрогнуть.
— Когда-то давно я познал силу, что способна отвернуть смерть...
Сейчас, похоже, страж колебался не хуже Вирса перед убийством Баалзамона. Он не должен был вмешиваться сейчас. Но боль воплощённого пламени грозилась превратить мир в серое пепелище.
Кассандра едва уловила смысл сказанного, но когда поняла, о чем говорит страж, порывисто обернулась.
— Вы можете спасти его? — Она ухватилась за эту мысль словно за спасительную соломинку. Хранитель Знаний молчал. Он все еще не был до конца уверен, имеет ли право помочь им. Не приведут ли его действия к еще более плачевному финалу. — Пожалуйста...
Голос девушки дрожал, она все еще сжимала Вирса в руках, понимая, что последние крохи жизни вот-вот покинут его тело и тогда уже не будет пути ко спасению. Она не увидит его больше, не услышит голоса, не ощутит прикосновение прохладных рук.
— Прошу вас, если вы можете помочь, если знаете, как не дать ему умереть, сделайте это! Я отдам все, все, что только можно, только бы не потерять его... Прошу... — Она хотела бы прокричать эти слова, чтоб их услышал весь мир, чтобы страж поверил ей, чтобы он помог. Но из груди вырывался лишь хриплый шепот. У нее самой уже не оставалось сил. Казалось, вместе с чернокнижником и она сама умирает здесь...
Хранитель колебался еще какое-то время, взвешивая все за и против. На что пойдет эта девочка, что бы остаться с возлюбленным, чтоб вернуть его? Наверное, на многое. А ее слова. Не только Хранитель слышал их сейчас. Сам Темный внимал, ожидая своего часа.
— Хорошо. Будь по-твоему, Дитя огня. — Через какое-то время быстро произнёс страж, явно делая над собой усилие. — Лучше вам помогут силы Добра, чем Зло. Не забывай того, что случилось здесь. И не позволяй ему забыть, кто помог вам в этом.
Подчиняясь взмаху рук Хранителя, тело чернокнижника поднялось в воздух, словно безвольная кукла. Кровь, вытекшая из раны мага, тоже волшебным образом поднялась, отделяясь от пола. Словно в невесомости, вокруг тела мага сформировались четыре алых обруча, создавая собой сферу, которая спустя мгновение наполнилась молочно-белой прозрачной дымкой.
Страж позволил процессу идти своим чередом, возвращая жизнь чернокнижнику и вместе с тем недоумевая. Как воплощение тьмы, истинное, беспощадное, смогло запасть в душу чистому воплощению огня? Как такое существо, как она, а эта девушка несомненно была Светлой, вообще могла полюбить такого, как он? И страж знал, что во всем этом не было никакого обмана. Кому, как ни Хранителю Знаний, понимать, что Вирс не обманывал пиромантку, не скрывал от нее правды, ну, в редких исключениях отделываясь недомолвками... Он не играл с ней, не преследовал какую-то каверзную цель, влюбляя ее в себя... Он лишь доверился ей, столь яро открывшейся и беззаветно доверившейся такому темному существу.
Она знала, сколько крови на его руках, сколько боли он принес людям, сколько смертей оставил позади. Но несмотря на это не хотела потерять. Верила в лучшее, что было в нем. Незаметно для себя самой, выуживала остатки его души из объятий тьмы, позволяя тем самым куда легче контролировать силу...
И именно это сейчас исцеляло Максимилиана. Ее вера в него. Ее вера в них обоих.
Тело мага напряглось, глаза, вновь светящиеся голубые, распахнулись. Изогнувшись в поясе, чернокнижник раскрыл рот в безмолвном вопле, в котором была вся боль от раны. Этакая запоздалая реакция...
— Он будет жить. — Спокойно оповестил страж. Кассандра уже не смотрела на него, лишь затаив дыхание глядела, как рана в груди ее чернокнижника затягивается, как лицо становится уже не таким мертвенно бледным.
