зрения морали, – говорила Нура. – Я знаю, что это неправильно. Но нам уже случалось совершать трудный выбор, и я готова повторить его ради спасения страны. Кто-то должен это сделать. Вы видели, что я видела, – что означает наше поражение. Мы должны стать сильнее их – любой ценой.
– Так когда-то говорили низеринцы, – сказала Тисаана. – Они создали невероятно смертоносное оружие и бросили миллион человек в войну против Трелла. Только то оружие в конечном счете обернулось против нас.
Нура изменилась в лице. И повернулась к Тисаане:
– В вашем домике мы нашли руки. Я видела татуировки.
Тисаана замолчала.
– Похоже на то, – продолжала Нура, – что наши величайшие враги заключили союз между собой. Это объяснимо, не так ли? Все мои исследования показывают, что фейри могущественны, но малочисленны. А треллианцы многочисленны, как никто. И, как никто, заинтересованы в Аре. В том ящике были детские руки, Тисаана. Детские. Я пытаюсь создать оружие, которое не даст уйти живым ни одному из этих мерзавцев. Разве ты этого не хочешь?
Тисаана молчала, стиснув зубы.
– Решайе никогда не разбирал цвета мундиров, – заговорил я. – Эти твари, которых ты пытаешься изготовить, тоже не увидят разницы. И кому придется за это платить? Ты создаешь оружие, которое будет, не разбирая, убивать выставленных против нас Зороковыми рабов.
Нура вздрогнула, как от пощечины. И тогда, впервые, я понял, как она оплакивает «сопутствующие потери». Не знаю почему, это показалось мне еще хуже. Одно дело – не чувствовать и не понимать. Другое – знать, точно знать, сколько несешь горя, и все же продолжать.
Тисаана, сжав руками виски, склонилась через стол.
– Знаю, тебе это всегда было не по силам, – сказала Нура. – Но мы дошли до края, за которым выбора уже нет.
– Ты даже не знаешь, чего они хотят, что намерены делать. А ты уже…
– Что это?
Вопрос Тисааны прозвучал тихо, но резко. Мы с Нурой обернулись – она держала в руке стопку пергаментов. Какие-то документы на теренском с незнакомой мне красной печатью.
– Что это? – повторила Тисаана.
И только теперь в самый первый раз я увидел в лице Нуры неприкрытый стыд. Она несколько раз открывала и закрывала рот, прежде чем ответить:
– Нам нужна численность. Для победы.
Тисаана встала. Бумаги медленно сминались в ее кулаке.
– Сколько еще? Наверняка это не единственный счет.
– Нет. Ровно столько, сколько необходимо для…
– Сколько ты скупила рабов?
Она швырнула бумаги на стол, пачка рассыпалась. У меня застыла кровь. Я развернулся к Нуре:
– Что такое ты сделала?
Она как будто и дышать перестала. И шагнула к Тисаане, как подступают к дикому зверю.
– Для победы нам понадобятся люди. Ара – маленькая страна. Когда все закончится, мы их освободим. Мы о них позаботимся, мы…
– Когда все закончится? Сколько раз я это слышала? Как легко раздавать обещания на будущее, которое может и не настать.
– Если мы не победим, будущего не будет. Мне это тоже не нравится. Поверьте, вы не представляете… – Нура оборвала фразу, сбилась. – Но они нам необходимы, Тисаана. Треллианцы. Они – наша единственная надежда на…
Я с новым ужасом оглядел разбросанные вокруг записи и инструменты.
Необходимы треллианцы.
Необходимы, как необходима была Тисаана.
Тисаана поняла сразу вслед за мной, и понимание смяло ее лицо.
– Вот это? Вот для чего они необходимы?
– Нет. Я… я бы никогда… Только добровольцы…
– Добровольцы? Такие, как я была? – Глаза Тисааны залили слезы ярости.
– Я не говорю, что это хорошо. Никогда не скажу, что это правильно. Это ужасно. Я это сознаю и сознаю, что проклята – в этой жизни и в будущей. Но перед нами выбор, Тисаана. Мы можем покончить с этим сейчас. Если не добьемся победы, погибнут миллионы. И ты никогда не освободишь свой народ. Ты говорила мне, что готова на все. И я тоже.
Она сверкнула на меня глазами – дико, отчаянно:
– Но мне нужны вы оба. Только вы способны повелевать этой магией. Вас они знают, вас они примут и вам отзовутся. Так помогите же мне! Помогите построить лучший мир. Или хотя бы не дайте уничтожить этот.
Я от ярости весь онемел – онемел, пока не взглянул на Тисаану и не увидел на ее лице смертную боль.
Это лицо меня сокрушило.
Я так много потерял. Даже не помню, когда это случилось – когда я осознал, что можно мечтать, сражаться, проливать кровь с самыми чистыми намерениями и все равно закончишь падалью, пищей червей. Но Тисаана… Тисаана с минуты, когда я увидел ее на своем пороге, верила. Она и в самые худшие времена верила, что лучшее возможно.
А теперь на моих глазах эта вера рухнула. Погибло неповторимое сокровище.
– Другого пути нет.
Нура подступала к Тисаане, медленно, протянув руку, но Тисаана шарахнулась от нее:
– Не прикасайся ко мне!
Дверь распахнулась. Тисаана вырвалась в коридор. Я задержался мгновением дольше.
– Как ни крути, я сам, дурак, виноват, – бросил я. – Ожидал большего. Надеялся на лучшее.
Нура подняла ко мне лицо. Она вдруг стала такой, какой была десять лет назад. И голос моего друга – не врага – произнес:
– Я всегда желала лучшего.
Самое страшное, что я ей поверил.
– Так оно не получится, Нура.
– Без тебя не получится. – Она шагнула ко мне, робко потянулась через разделившую нас пропасть. – Макс, ты мне нужен. Пожалуйста. Ведь только мы с тобой остались.
«Только мы с тобой остались». Да. Может, поэтому что-то во мне никак не могло забыть той Нуры, которую я когда-то знал. Потому что она была последним, что уцелело во мне от прежней невинной жизни.
Даже если этот уцелевший осколок был отравлен насквозь. Ничто из минувшего не сохранилось.
– Уже нет, – сказал я и оставил ее одну.
Я не могла находиться в Башнях. Все в них внушало мне проникавшее до мозга костей отвращение. На полпути к выходу меня догнал Макс. От него тоже било гневом, ярость облаком дыма окутывала нас обоих. Выйдя к наружным ступеням, я в последний раз оглянулась на две устремляющиеся в небеса белые колонны.
В тот день, когда я увидела Воса – вернее, то, что от него осталось, – я вывалилась из этих дверей, стояла в этой тени и едва удерживалась, чтобы не развалиться. Тогда я впервые увидела в Башнях не надежду, а угрозу.
Теперь они внушали мне омерзение.
Макс вывел последнюю черту стратаграммы, и Башни рассыпались.
Из всего мира к нам первым вернулся запах –
