— Ты только что прилетела с планеты? — усмехаясь, спрашивает другая девушка, а я чувствую, как вздрагивает при этих словах Габи. — Это уже давно не новость.
— Знаешь, моим родителям не так легко попасть сюда, на выставку, как твоим, — тихо упрекает девушка и смущённо поглядывает на нас. — Они живут в Кольце Эмили.
Как только лифт останавливается, и все, кто был в нём, выходят на этаж, словно не задумываясь ни на мгновение, Габриэлла уверенным шагом идёт за девушками, и я теряюсь от неожиданности. Но уже в следующую секунду мягко беру девушку под локоть, останавливая.
— Мы не идём туда? — спрашивает она удивлённо, словно только заметила, что я не собирался выходить из лифта. — Я хочу посмотреть, — тихо говорит девушка.
Совершенно уверен, что к такому она не готова.
— У меня странное… чувство, — медленно, будто подбирая слова, произносит она.
Озадаченный её задумчивостью, я отпускаю Габриэллу и выхожу за ней из лифта именно в тот момент, когда двери закрываются.
— Покажи мне, — просит она так же, как в тот раз, когда хотела узнать, что на станции говорят о людях, оставшихся на планете. Но она не понимает, о чём просит.
Чтобы выжить на Тальпе, ей придётся стать сильнее. И то, что она увидит здесь, — не самое страшное из того, что её ждёт.
— Не больше пяти минут, — соглашаюсь неохотно, но Габи уже входит в зал.
Части тел, облачённые в металл, блестят в витринах, искусственные органы плавают в огромных банках, окружённых тысячами проводов…
Лицо Габриэллы, вытянутое от ужаса, бледнеет и становится непривычно тусклым. К счастью, здесь совсем мало людей, а те, кто пришёл, слишком увлечены новинками, так что им не до нас.
Я был прав: Габриэлла не готова к такому зрелищу.
— Идём, — я крепко беру девушку за руку и уверен, в другое время она бы смущённо отпрянула, но её горячая ладонь безвольно замирает в моей.
— Что это? — шепчет она.
— Искусственные органы, — признаюсь, собираясь увести отсюда Габи, но её слова заставляют меня остановиться:
— Что это, там?
Я слежу за её взглядом и вдруг понимаю, что девушка смотрит не на банки и витрины перед нами, её взгляд направлен в самый дальний угол зала, где за стеклом, между макетами двух человеческих фигур, в полупрозрачном шаре виднеется тело малыша…
— Кто это, Дэннис? — шепчет Габриэлла, не сводя взгляда с подобия людей за стеклом. — Что это такое?..
Я лишь отчасти могу представить, что её пугает, но вдруг по щеке девушки течёт слеза, и она… чёрная.
— Габриэлла… — в моём голосе звучит паника, и землянка как будто пробуждается ото сна.
Она поспешно касается щеки, смахивая слёзы и размазывая их черноту.
— Идём, — на этот раз я решительно тяну её за собой, заметив, как девушка склоняет голову, пряча лицо.
Спустя несколько мгновений мы забегаем в ближайший туалет, и мне глубоко плевать, мужской он или женский. Нам чертовски везёт, что здесь никого нет. Я подношу ладонь к крану, а потом вытираю влажной рукой щёки девушки, стирая с них тёмные разводы.
— Не нужно было туда идти, — не выдерживаю я. — Прости. Не знаю, о чём думал.
— Кто они? — как во сне, повторяет Габриэлла.
— Роботы и артифики, — говорю, тщательно подбирая слова. — Люди, созданные искусственно.
— Я понимаю, что они не такие, как мы… Не такие, как вы! — чуть ли не восклицает девушка. — Чувствую, что они не совсем… живые, но я спрашиваю, кто они внутри…
Габи замолкает на каждом слове, и вдруг в мою душу закрадывается сомнение…
Её напугали не искусственные органы и не само наличие роботов. Она почувствовала что-то особенное — нечто, что заставило её расплакаться прямо посреди зала, наполненного тальпами.
— Что ты ощутила? — спрашиваю, заметив, как крепко ладонь девушки сжимает мою.
— Кем они были раньше? — шепчет девушка, пристально на меня глядя. — Что было в их биополях, в их клетках, чьи имена они носили?..
Вопросы звучат бессмыслицей, но ещё более невероятным кажется то, что землянку напугали ни органы, ни роботы, а то, из чего они созданы.
Догадка пронзает меня, и я забываю, как дышать.
— Расскажи о них всё, что знаешь, — просит Габриэлла. — Объясни, почему в моём сердце боль десятков людей!
Боже правый.
— Ты их чувствуешь… — шепчу я не своим голосом.
Этого просто не может быть…
— Откуда все эти невидимые люди? Я чувствую фантомы, но самих людей очень давно нет в живых. Как это возможно?!..
Наверное, так себя обычно чувствует девушка, когда ничего не понимает, потому что сейчас слова, которые она произносит, шокируют и сбивают меня с толку, но одно ясно точно: я стал свидетелем чего-то невероятного…
Делаю глубокий вдох и произношу:
— Гены, которые положены в основу этих существ, взяты у реальных людей, хотя тех уже давно нет в живых — они остались на планете или погибли во время переселения на станцию.
Я не уверен, что Габриэлла знает, что такое гены, но в её взгляде отражается глубокое понимание, и глаза становятся влажными.
— Чувствую…
Но в этот момент дверь резко распахивается, и в туалете появляется Сьерра.
К счастью, я давно стёр разводы с лица Габриэллы, и всё равно стою к ней непозволительно близко…
Колючий взгляд светло-голубых глаз заставляет меня молчать несколько секунд, и этого времени оказывается достаточно, чтобы майор собралась с мыслями первой:
— Даже ничего не говори, — произносит она грубо. — Прямо сейчас вы поднимаетесь на девятый этаж, оттуда ещё выше, и через двадцать минут я жду вас на седьмом этаже, в теплицах.
Можно сказать, Сьерра проявила максимум милосердия за последние лет пять.
В гнетущей тишине, под напряжённым взглядом майора мы с Габриэллой уходим и облегчённо выдыхаем, только оказавшись на лестнице. Мы совершенно одни, но я всё равно говорю очень тихо:
— Зря я…
Габриэлла не даёт мне закончить:
— Я должна была это увидеть.
Но её измученный вид убеждает меня в обратном. Моя ошибка может стоить девушки жизни: наверняка Сьерра уже доложила отцу или делает это прямо сейчас.
— Тебе нужно на свежий воздух.
И мне тоже.
Мы оказываемся в небольшом коридоре и подходим к двери. Я бывал здесь раньше, но это было очень давно. Тогда, вопреки всему, я ещё верил, будто на этой станции мы сможем стать человечнее. Тогда я ещё верил, что смогу помогать людям, смогу защитить близких…
Двери разъезжаются. Я слышу судорожный вздох Габи, когда у неё перехватывает дыхание.
— Священное Иоланто…
Что это значит, я не понимаю, но девушка явно впечатлена.
Мы стоим на огромных стеклянных лепестках, которые Габи с таким восхищением рассматривала из окна машины. В центре искрит и переливается стеклянный бутон кувшинки. Внутри него проход и маленькое озеро, а вокруг — островки зелени. Над всей площадкой, прямо в воздухе, висят стеклянные шары, наполненные водой. Солнечные лучи отражаются в них, создавая радугу.
Мы подходим к краю лепестков, и дыхание перехватывает даже у меня. Под ногами сквозь стеклянный пол, далеко внизу, видно город: ряды домов окружены зеленеющими садами; вдалеке по широким улицам к поворотам стремятся машины; туман касается верхушек далёких домов, превращая крыши в причудливые причёски, а вверху медленно ползут белые облака и серые тучи, сквозь которые пробиваются лучи солнца. Это море, подвижное, текучее, и мы утопаем в нём.
— Невероятно, — шепчет девушка, медленно, с опаской приближаясь к краю одного из лепестков и заглядывая вниз.
— Ты не упадёшь, — говорю я. — Здесь есть ограждения, которые не видно, пока не подойдёшь совсем близко.
Мы идём по краю платформы, пока под нами не исчезает город, и вдалеке не становится видно…
— Это вода?! — изумлённо спрашивает Габриэлла, указывая на песчаный берег, где мелкие речушки впадают в небольшое озеро. — Это море?
— Искусственный водоём, — поправляю я, пока девушка поднимает взгляд и впервые видит перед собой всё Третье крыло целиком.
